Могаба выругался снова, упустив при этом из вида, что конь повернул голову, наблюдая за мной.
Черт бы его побрал! Конь узнал меня. Наверно, это был один из тех, на которых я много лет назад проскакала не одну сотню миль.
Я занервничала.
Кто-то из личных охранников Могабы выстрелил в ворону из лука. И промахнулся. Стрела упала неподалеку от Ранмаста, который громко вскрикнул от неожиданности. Великий Генерал тут же сердито отчитал стрелка.
Конь продолжал коситься на меня. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься наутек. Может быть, все еще обойдется…
Белая ворона прокаркала что-то. Возможно, слово, хотя для меня это было просто карканье, не больше того. Конь Могабы подпрыгнул, вызвав новый поток брани, рванул вперед и припустил рысью. Слава Богу, все обошлось.
Все, кроме Сурувайи Икбала, пошли немного быстрее, глядя себе под ноги. Я подошла к Лебедю, который так разнервничался, что начал заикаться, когда попытался отколоть шутку насчет голубей, которые усаживались на Великого Генерала, хотя тот был еще жив.
Над головой снова зазвучал смех. Ворона, высоко вверху, была почти неразличима на фоне сгустившихся облаков. Она начинала все больше и больше интересовать и беспокоить меня – жаль, что никто не мог сказать ничего толкового на этот счет.
На протяжении многих десятилетий Отряд воспринимал появление ворон как дурное предзнаменование. Но конкретно эта, казалось, была к нам очень расположена.
Может, и впрямь это Мурген из другого времени?
Мурген, конечно, стал бы охранять нас, но, уверена, даже в виде вороны нашел бы способ связаться с нами. Что он, может быть, и делал…
Наша встреча с Могабой могла окончиться плохо и для него. Если бы нас захватили, его шансы на воскрешение свелись бы к нулю.
50
Встреча с Великим Генералом несколько задержала нас, и мы не смогли незаметно уйти подальше от дороги до дождя. Зато он оказался настолько силен, что на нас уже никто не обращал внимания, кроме, может быть, тех, кто находился непосредственно рядом. Мы сбились жалкой кучкой. Я вообще-то не слишком склонна к сочувствию, но неожиданно для самой себя поняла, что мне жаль ребятишек Икбала.
– Сингх получит известное преимущество, если мы доберемся туда после наступления темноты, – заметил Лебедь.
– Тьма приходит всегда.
– Как?
– Одно из изречений Обманников. Тьма – это их время. И тьма приходит всегда.
– Ты, похоже, не слишком обеспокоена.
Я едва слышала его, так сильно шумел дождь.
– Вовсе нет, приятель. Я уже бывала здесь раньше. Это не то, что можно назвать «хорошим местом».
Роковой Перелесок был сердцем Тьмы, благодатной почвой для безнадежности и отчаяния. Он разъедал душу любого, кто не был приверженцем Тьмы. Они же всегда чувствовали себя здесь прекрасно.
– Места не могут быть хорошими или плохими, Дрема, они – явление природы. Это люди бывают добрыми или злыми.
– Вот побываешь там и изменишь свое мнение.
– Слушай, я того и гляди утону. Может, спрячемся куда-нибудь?
– Ничего не имею против, если ты найдешь куда.
Небо прорезала огненная вспышка, оглушительно загрохотал гром. Вскоре и град наверняка посыплется. Хотелось бы мне иметь шляпу побольше и попрочнее. Вроде тех, которые нюень бао плетут из бамбука и надевают, работая на рисовых полях.
Не оставалось ничего другого, как следовать за Речником и Радишей – в надежде, что они сами следуют за кем-то, кого могут видеть. И еще я очень надеялась, что никто у нас не заблудится и не потеряется. В особенности, с наступлением темноты. И что ребята с Семхи окажутся там, где должны быть.
Когда начал падать град, откуда-то сбоку возник Икбал. Он пригибался, стараясь уклониться от ударов обжигающе холодных градин. Я делала то же самое, но почти без толку.
Икбал прокричал:
– Налево, по склону холма! Там небольшая роща вечнозеленых деревьев. Лучше, чем ничего.
Мы с Лебедем бросились в указанном направлении. Градины падали все гуще по мере того, как молнии сверкали все ближе, а гром грохотал все громче. Но хоть воздух посвежел.
Во всем есть своя хорошая сторона.
Я поскользнулась, упала, покатилась и… оказалась среди деревьев. Там уже были дядюшка Дой и Гота, Речник и Радиша. Икбал у нас известный оптимист – я бы не решилась назвать это деревьями. Разве что кустами, которые были о себе слишком высокого мнения. Ни одно растение не достигало даже десяти футов, и чтобы иметь удовольствие укрыться под ними, нужно было распластаться на мокрых иголках. Но ветки не могли задержать падение градин, которые с шумом проскальзывали между ними. Едва собравшись открыть рот, чтобы спросить, как там животные, я услышала блеяние козочек.
И почувствовала легкий укол вины. Не испытывая особой любви к животным, я обычно увиливала от участия в уходе за ними.
Градины падали отовсюду, и между ветками, и снаружи. Лебедь поймал одну особенно большую, показал ее мне, усмехнулся и засунул себе в рот.
– Вот это жизнь, – сказала я. – Только свяжись с Черным Отрядом, и каждый день будет рай на земле.
– Великолепный способ вербовки, – согласился Лебедь.
Как это обычно бывает, вскоре буря также стремительно умчалась прочь. Мы выползли из-под кустов, сосчитали головы и обнаружили, что даже Нарайян Сингх никуда не делся. Живой святой Душил не хотел потерять нас. Книга Мертвых была очень важна для него.
Дождь, который совсем недавно лил как из ведра, теперь лишь моросил. Пока мы выкарабкивались из грязи, каждый взывал к тому богу, которого предпочитал. Теперь мы старались держаться вместе, за исключением дядюшки Доя, который умудрился тут же раствориться даже на местности, где не было никакой возможности укрыться.
На протяжении следующего часа мы миновали несколько верстовых столбов, которые я узнала по Анналам Мургена и Ворчуна. Я все время шарила взглядом по сторонам, надеясь, что появятся Слинк и его товарищи. Но нет, их не было. Я очень надеялась, что это было хорошее предзнаменование, не дурное.
Мои страхи оправдались – в другом отношении. Мы добрались до Перелеска в сумерках. Вид у всех был жалкий и измученный, малышка плакала, не переставая. Я натерла мокрой обувью волдырь. За исключением, возможно, Нарайяна, все и думать забыли о том, зачем мы сюда притащились. Жаждали одного – рухнуть куда угодно в надежде на то, что кто-то другой разведет костер, чтобы можно было обсушиться и поесть.
Нарайян настаивал на том, чтобы мы двинулись дальше, к храму Обманников, который находился в самом центре Перелеска.
– Там сухо, – пообещал он.
Его предложение не вызвало энтузиазма. Хотя мы только-только пересекли границу Перелеска, его «запах» окружал нас со всех сторон. Неприятный, по правде говоря. Как же тут воняло в «удачные» для Обманников дни, когда они устраивали свои жертвоприношения?
