Никто не нашелся, что возразить.
– И я вполне допускаю, что мы могли случайно сболтнуть что-нибудь лишнее об этой группе.
Сари никаких обещаний Нарайяну не давала. Может, ей удастся схватить его и отобрать незаконченную первую Книгу Мертвых.
– Эта ворона так и летит за нами, – заметил Лебедь.
На южном берегу над мостом и бродом возвышалось небольшое, но очень высокое укрепление. Птица сидела наверху, наблюдая за нами. Не двинулась с места с тех самых пор, как мы пересекли реку. Может быть, просто хотела отдохнуть. Почему нет?
– У нас еще остался один бамбуковый шест с шарами, предназначенными для ворон, – заявил Речник.
– Оставьте ее в покое. Непохоже, что она хочет навредить нам. До сих пор, во всяком случае, этого не было. – Более того, я несколько раз имела возможность убедиться, что она пытается вступить в общение с нами. – Если что-то изменится, тогда мы с ней и разберемся.
В Годже мы не услышали ничего, кроме традиционных жалоб на вышестоящих. Слухи о событиях в Таглиосе казались настолько преувеличенными, что никто не поверил и десятой доли услышанного. Позже, когда мы добрались до Джайкура и на некоторое время задержались там, чтобы отдохнуть, характер слухов начал меняться. Теперь они несли в себе намек на то, что гигантский паук, сидящий в сердце своей паутины, зашевелился. И хотя было ясно, что конкретные новости станут известны еще не скоро, общее мнение сводилось к тому, что надо как можно быстрее продолжить путь и по дороге тоже не тратить времени зря.
Был замечен какой-то человек, расспрашивающий о Нарайяне. Ранмасту удалось выяснить, что это был его сын Сугрива, тот самый, который сменил свое имя.
– У Нарайяна есть хоть какие-то слабости? Может, стоит убить Сугриву, пока мы здесь?
– Он не сделал нам ничего плохого.
– Зато его отец сделал. Напомним ему таким образом о себе.
– А зачем напоминать ему о себе? Если Нарайян настолько туп, что воображает, будто мы с ним теперь чуть ли не друзья, пусть его. Представляю, какое выражение появится на его лице, когда он снова окажется у нас в руках.
Нарайяна было бы нетрудно заметить в Джайкуре, потому что город все еще очень походил на военный лагерь. Без сомнения, люди вспомнят и нас, если их будут расспрашивать в ближайшее время.
Я несколько раз отправлялась бродить по городу, разыскивая места, связанные с моим детством. Но ничего из того, что я помнила, не осталось. Ни людей, ни мест, ни плохого, ни хорошего. Прошлое было живо лишь в моей памяти. Жаль, что там оно никак не хотело умирать.
56
В своей практической деятельности Отряд руководствуется правилами, мало чем отличающимися от тех, которых придерживаются чародеи или фокусники. Мы предпочитаем, чтобы наши зрители не видели ничего, за исключением того, что нам нужно. Но даже то, что они видят, на деле совсем не то, чем кажется. Отсюда козы и ослы. И, уже к югу от Джайкура, изменение внешнего облика каждого из нас. И не только каждого человека, но и всей группы в целом. Мы разбились как бы на две «семьи» плюс отряд незадачливых охотников с юга, которым в Таглиосе крупно не повезло. Теперь они, огорченные поражением, плелись домой. Подобные типы постоянно крутились поблизости, приглядываясь к проходящим. У них не задержалось бы напасть на тех, кто, по их мнению, не мог оказать достойного сопротивления. Дороги вообще не патрулировались. Протектора не волновало, безопасно по ним передвигаться или нет.
Передовой отряд состоял из Доя и Лебедя, Готы и меня. На первый взгляд, мы выглядели достаточно беззащитно, но на самом деле мои спутники, хоть и были в преклонных годах, стоили четырех или пяти простых смертных. У нас произошла только одна стычка, которая закончилась спустя несколько секунд. Цепочка кровавых следов уходила в кустарник – Дой предпочитал никого не убивать.
Местность выглядела более гостеприимной и все время слегка повышалась. Прозрачный воздух позволял видеть на далекое расстояние, и впереди замаячили пики Данда-Преш, хотя до них было еще идти и идти. Мощеная дорога закончилась заброшенным рабочим лагерем.
– Должно быть, пленников не осталось, – заметил Лебедь.
Лагерь был разграблен – все, что можно, из него унесли.
– Тут покоятся останки многих врагов Душелова, с ее точки зрения, это был ценный вклад в дорогу, у нее под рукой всегда имелись люди, которые ей не нравились. Она считает это достаточным основанием, чтобы поручить им разрабатывать проект.
Именно так она поступила с западной дорогой, по которой должна была добираться до места остальная часть Отряда. Ее собирались замостить на всем протяжении до Чарандапраша. Стройка все тянулась и тянулась, пока несколько лет назад Протектору все это не надоело. Она пришла к выводу, что, хотя Кьяулунская война закончилась, это не повод для того, чтобы облегчать жизнь Великого Генерала и его людей. И потребовала от Радиши прекратить тратить деньги.
Хотелось бы мне знать, чего Радиша ждет от будущего. Она наверняка совершенно искренне верила, что к моменту похищения была в стране главной. И вот она оказалась здесь, среди своих верных подданных, которые на многое открыли ей глаза.
Мы добрались до озера Тангаш, которое мне очень нравится. Огромное пространство застывшей красоты цвета индиго. Когда я была намного моложе, тут у нас произошло едва ли не самое смертоносное сражение с созданиями, которым Хозяева Теней обязаны своим названием. Прошло более десяти лет, но все еще заметно выделялись места, где плавились скалы. А в узких ущельях, которые, точно шрамы, прорезали склоны холмов, можно было обнаружить человеческие кости.
– Это место навевает мрачные воспоминания, – заметил Дой.
Он тоже участвовал в том сражении. Так же, как и матушка Гота, которая, видимо под влиянием этих воспоминаний, даже прекратила свои жалобы. И надолго.
В те дни ей и вправду пришлось многое пережить.
Над нашими головами пронеслась белая ворона. Опустилась на склон впереди и скрылась среди мохнатых ветвей высокой горной сосны. Теперь мы почти каждый день видели эту птицу. Без сомнения, она следовала за нами. Лебедь клялся, что она пыталась заговорить с ним, когда он забрался в кусты, чтобы облегчиться.
Я спросила его, чего она хотела, и он ответил:
– Ну, я постарался поскорее убраться оттуда, Дрема. У меня проблем и без того хватает. Не хочу прослыть человеком, который болтает с птицами.
– Может, она собиралась сказать что-то важное.
– Без сомнения. И если у нее в самом деле есть желание сообщить кому-то скверную новость, пусть поговорит с тобой.
Сейчас Лебедь посмотрел на склон и сказал:
– Она прячется от чего-то.
– Но не от нас. – Земля на склоне холма выглядела совершенно нехоженой. Внизу извивалась тропа, которая тянулась дальше вдоль берега, но людей и там не было видно. Теперь этот путь был почти заброшен. – Я могла бы провести остаток своих дней в уединении на берегу этого озера, – сказала я Лебедю.
