– Они здесь не для того, чтобы пировать, – сказала я. – Это – глаза Протектора. Полетают тут, а потом отправятся к ней и доложат, что мы делаем. Если они опустятся на землю после наступления темноты, то будут мертвы точно так же, как Зиндаб. Эй, Лебедь! Давай-ка, пройдись вдоль колонны туда и обратно, скажи всем, чтобы никто не вздумал стрелять в ворон. Еще понаделают дыр в дороге, которая защищает нас от Теней.
– Хочешь, чтобы я попал в список первоочередных жертв Душелова?
– Что?
– Она ведь пока не знает, кажется, что я жив. Вороны доложат ей об этом.
Я засмеялась.
– Думаю, в данный момент тебя меньше всего должно волновать отношение Душелова. Ей до тебя не добраться.
– Кто знает?
И он отправился предупреждать людей, чтобы они обращались с этими соглядатаями-воронами так же бережно, как со своими домашними любимцами.
– Странный, загадочный человек, – заметил Сантараксита.
– Странный – да, в каком-то смысле. Но он чужак, может, в этом все дело?
– Здесь все мы чужаки, Дораби.
Вот это верно. Очень верно. Даже с закрытыми глазами я необыкновенно остро ощущала чужеродность этой Равнины. По правде говоря, не глядя на нее, – даже сильнее. С закрытыми глазами я чувствовала, что она осознает мое присутствие, так же, как я – ее.
Как только тело Зиндаба погрузили, я двинулась дальше рядом с господином Сантаракситой. Библиотекарь продолжал восхищаться – всем, кроме погоды.
– Здесь всегда так холодно, Дораби?
– И это даже еще не зима. – Он знал о снеге только понаслышке. Лед же, по его представлениям, это то, что падает с неба во время яростных гроз сезона дождей. – Возможно, будет еще гораздо холоднее. Не знаю. По словам Лебедя, он не помнит, чтобы в прошлый раз, когда он проходил здесь, было так холодно. Но тогда было другое время года и совсем другие обстоятельства похода.
Готова поспорить на что угодно – Равнине не часто доводилось слышать плач страдающих от колик младенцев или лай собаки. Кто-то из ребятишек протащил с собой пса, а теперь уже поздно было что-либо менять.
– Сколько мы пробудем здесь?
– Ах, вот вопрос, который никто не решается задавать. Вы лучше меня знаете ранние Анналы. У вас было несколько месяцев на их изучение, а я еле-еле успеваю писать свои. Что там сказано об этой Равнине?
– Ничего.
– Неужели ни слова о том, кто создал ее? И зачем? Тут, конечно, какую-то роль сыграла Кина. Так же, как Свободные Отряды Хатовара и этот демон Шевитья. По нашим предположениям, именно он находится в крепости, которая у нас впереди. Охраняет сон Кины. До сих пор, правда, он делал это не слишком успешно, судя по тому, что один из королей древности Райдрейнак загнал Обманников своего времени в те же самые пещеры, куда Душелов заманила Плененных. Нам известно также, что Книга Мертвых имеет ко всему этому какое-то отношение. Еще дядюшка Дой говорит – не приводя убедительных доказательств, – что нюень бао – потомки какого-то другого Свободного Отряда. Однако все знают, что дядюшка и матушка Гота иногда говорят вещи, не укладывающиеся в рамки обычного знания.
– Дораби? – Лицо Сантаракситы приняло такое выражение, как бывало всегда, когда я удивляла его. Усмехнувшись, я продолжала: – Я перебираю все это в уме снова и снова, каждый день, двадцать раз на дню. По правде говоря, я надеялась, что и вы что-нибудь добавите к этой мешанине. Неужели ничего? По опыту тех, кто уже бывал здесь, мы знаем, что до крепости добираться три дня. Мне почему-то кажется, что она расположена в самом сердце Равнины. Нам известно, что существует сеть защитных дорог и кругов; так мы называем места, где дороги пересекаются. А если есть дороги, значит, они куда-то ведут, верно? Лично я отсюда делаю вывод, что должны быть, по крайней мере, еще одни Врата Теней. Что скажете?
– Ты поставила на кон само наше выживание в зависимости от того, что, может быть, на Равнине существует другой выход?
– Вот именно. Все равно обратного пути у нас нет.
Снова тот же озадаченный вид.
Так же, как и у Суврина, который обогнал нас и слышал мои последние слова.
– Хотя я всю свою жизнь прожила в окружении гунни, – сказала я, – их наиболее мрачные легенды мне неизвестны. А о других, более древних и менее широко распространенных культах, я знаю еще меньше. Вы что-нибудь слышали о Стране Неизвестных Теней? Она, похоже, имеет какое-то отношение к таким высказываниям: «Все Зло Умирает Там Бесконечной Смертью» и «Призываю Небеса и Землю, День и Ночь».
– Ну, что касается последнего, то здесь все просто, Дораби. Это обращение к Высшему Существу. Иногда это высказывание звучит как «Призываю Землю и Ветер, Море и Небо» или даже как «Призываю Вчера и Сегодня, Вечер и Утро». Они легко запоминаются, их можно произносить, не вдумываясь в смысл, если ставить своей целью каждый день определенное число раз повторять молитвы. Не сомневаюсь, что у веднаитов, не пренебрегающих обязанностью молиться, тоже есть что-нибудь коротенькое в этом духе.
Меня охватило чувство вины. За последние полгода я свои обязанности верующей исполняла просто отвратительно.
– Вы уверены?
– Нет. Но звучит правдоподобно, не правда ли? Тут все дело в легкости. Ты спрашивала насчет гунни. Я не слишком разбираюсь в различных религиозных контекстах.
– Понятно. А что скажете насчет Каменного Солдата, Каменного Воина или Солдата Тьмы?
– Прошу прощения? Дораби?
– Неважно. Раз у вас не возникает никаких ассоциаций. А теперь я лучше пробегусь вперед и снова скажу Тобо, чтобы он шел помедленнее.
Проходя мимо черного жеребца и белой вороны, я опять услышала запоздалое хихиканье и шепот: «Сестра, сестра…» Птица слышала весь наш разговор с Сантаракситой. Вероятнее всего, это все же не Мурген и не творение Душелова, но она явно очень интересовалась делами Черного Отряда и в некоторых случаях даже пыталась предостеречь нас. Вид у нее был такой, точно ее полностью устраивает, что мы движемся на юг и не имеем возможности повернуть назад.
За моей спиной группа господина Сантаракситы остановилась. Он и Баладитай принялись изучать поверхность первого каменного столпа, на которой искрились золотые буквы.
В каком-то смысле и это бессмертие.
73
Жители бывшей Страны Теней, забившись в свои норы, следили за тем, как карающая Немезида, клокоча от гнева, пересекала их страну, медленно ковыляя к перевалу через Данда-Преш. Там, где проходила Душелов, возникал слух, что Хади возродилась и вновь явила себя миру.
Она всегда была любительницей славных шуток. И умела извлекать из них выгоду.
Взорам наблюдателей предстала богиня в своем наиболее ужасном виде. Полностью обнаженная, если не считать пояса, с которого свисали сушеные фаллосы, и ожерелья из детских черепов. Черная кожа с оттенком полированного красного дерева. И полное отсутствие волос. Когти, как у вампира, дополнительная пара рук, рост около десяти футов. Сытой она не выглядела, и люди норовили поскорее убраться с ее пути.
