* * *
Невозможно было сказать, кто мертв, кто умирает, а кто лишь легко ранен. Некоторое время в комнате царил полный мрак.
Я попросил Тобо посветить. И начал переносить погибших на верхушку башни. Аркана, Шукрат и друзья Тобо сдерживали дворцовую стражу. Выволакивая тела, я отключил эмоции. В те минуты я не мог себе позволить отдаться чувствам.
– Как мы сможем справиться с леталками и ковром? – спросил я Тобо. Госпожа, оба старших Ворошка, Ревун и Мурген были уже ни на что не годны. Равно как и практически все десантники.
– Мы с Шукрат управимся с ковром. А вы с Арканой сядете на леталки.
– Ты слышала, моя новая дочь? – За минуту до этого мне пришлось дать девушке пару пощечин, чтобы вывести ее из шока. Но она быстро пришла в себя и теперь перетаскивала убитых и раненых – самообладания у нее оказалось побольше, чем у большинства из нас.
– Знаю. Мне нужны какие-нибудь веревки, чтобы связать их.
– Найди что-нибудь, только быстро. А я стану привязывать тела.
Просвистела арбалетная стрела, не причинив никому вреда. Мгновение спустя участок стены в том месте, откуда она вылетела, взорвался осколками камней и кипящим пламенем.
Тобо был не расположен шутить.
– Уводи эти леталки отсюда немедленно, – велел я Аркане. – Оставь только мою. – Они принесла веревку, прихваченную с ковра.
Хорошая девочка эта Аркана. Занимается делом. Как и Шукрат, она сосредоточивается на том, что нужно сделать в первую очередь.
Забавно, подумалось мне. Похоже, Отряд привлекает хороших женщин.
На сигналы тревоги откликнулись дворцовые стражи и удивительное количество серых. И они упорно отказывались бояться яростной магии Тобо и его призрачных друзей. Храбрые они ребята. Среди наших врагов всегда оказываются храбрые и достойные люди. Все гуще летели стрелы и дротики. Некоторые угодили в цель.
И я задумался: не пора ли пересмотреть принцип, которому я следовал всю жизнь, – никогда не оставлять врагу тела павших братьев по Отряду?
Но я никак не мог улететь без своей жены. И еще мне были нужны старшие Ворошки. Даже если они мертвы.
106. Дворец. Вид с высоты
Могаба не испытал восторга, наблюдая, как его враги угодили в ловушку. Более того, он еще больше встревожился. Он понял, что останутся уцелевшие. У этих людей еще хватало сил сдерживать стражников и серых, пока остальные уносили на вершину башни раненых и убитых. А это означало, что если только ему не подвалит неслыханная удача и уцелевших не успеют убить стрелами быстрее, чем они скроются, то Могабу еще ожидает последняя и окончательная битва.
А в запасе у него больше не осталось трюков.
Тени проявили себя недостаточно эффективно, а это доказывало то, о чем он уже некоторое время подозревал: в распоряжении врага имеется аналогичное оружие. И это оружие было пущено в ход вовремя и спасло некоторых нападавших.
Он сам видел, как обычные и арбалетные стрелы и даже дротики отскакивают от людей в огромных развевающихся черных одеяниях. Только один из них оказался ранен.
При вспышке огненного шара, выпущенного в тот момент, когда ковер поднимался над парапетом, Могаба успел разглядеть доспехи Вдоводела.
– Госпожа, – прошептал он, охваченный благоговейным страхом.
Наверное, при той же вспышке блеснули белки его глаз или зубы, и это выдало его. Потому что когда Могаба перевел взгляд на тех, кто сидел на летательных столбах, то увидел, что один из них, в доспехах Жизнедава, мчится прямо на него. Полотнище его черного одеяния заслоняло небо.
107. Таглиос. Солдаты живут
Я увидел за окном Могабу, и меня захлестнула ярость. Я помчался на него, набирая скорость. Но даже в эти мгновения некий уцелевший островок рациональности заставил меня гадать: реально ли то, что я заметил за окном, или же разум заставляет меня видеть Могабу, потому что мне нужен кто угодно, кому можно причинить такую же боль, какую тогда испытывал я.
Но даже если Могаба, которого я видел, был галлюцинацией, то она исчезла еще до того, как я врезался в оконную раму.
Стекло не разбилось. А рама даже не прогнулась. Мой столб мгновенно остановился. А я – нет. Столб отбросило назад. А я врезался в стекло. И тоже отскочил. И увал. У меня хватило времени испустить весьма энергичный вопль, но тут страховочная веревка натянулась, и я повис в десяти футах под леталкой.
Та продолжала биться об окно. Я попытался взобраться на нее по веревке, но не смог это сделать лишь одной здоровой рукой. Подобно грузу на конце большого маятника, я раскачивался в такт движениям столба. И то и дело вступал в тесный контакт с дворцовой стеной.
Черное одеяние защищало меня хорошо, но через некоторое время я все же потерял сознание.
* * *
Когда я очнулся, то обнаружил, что все еще болтаюсь под летательным столбом. Земля находилась всего в нескольких ярдах подо мной и медленно перемещалась. Кажется, я летел вдоль Каменной дороги, едва не задевая головы путников. Я попытался извернуться и посмотреть наверх, но не смог. Узел страховочной веревки располагался на спине, чуть выше талии. А перевернуться у меня не хватало сил.
Когда я шевелился, меня пронзала боль.
Я снова потерял сознание.
Когда я снова очнулся, то оказался там, где и положено быть людям, – на земле. Какой-то заостренный кусок камня пытался продолбить дыру у меня в спине. Кто-то обратился ко мне на одном из диалектов Хсиена, затем повторил то же на скверном таглиосском. Передо мной материализовалось нахмуренное лицо Арканы.
– Жить собираешься, папуля?
– Раз у меня все тело болит – непременно. Что случилось?
– Ты поступил очень глупо.
– И это, по-твоему, новость? – спросил второй голос. Напротив лица Арканы появилось лицо Дремы. – Ты когда сможешь встать, хотя бы ненадолго? Мне нужна кое-какая помощь. Образцовый провал, который вы устроили, едва не вывел нас из игры.
– И моргнуть не успеете, начальник. Как только расплету ноги и пристегну пятки к лодыжкам.
Я попытался встать, потому что хотел отыскать свою жену, и это усилие столкнуло меня обратно в беспамятство.
* * *
В следующий раз меня привели в чувство капли дождя на лице. Острая боль во всем теле ослабела, стала ноющей. Мне дали какое-то обезболивающее. Произведя инвентаризацию всего тела, я пришел к выводу, что заработал изрядное число синяков и ссадин, но избежал переломов и ран.
Едва я решился на попытку сесть, как взмыл в воздух. После секундной паники до меня дошло, что я лежу на носилках, которые несут куда-то под дождем. И пришел в себя как раз от того, что меня положили на носилки, а не от моросящего дождя.
