Тобо чуть неприятно улыбнулся, очевидно, припомнив похожее отношение к нам хсиенских военачальников:
– Полагаю, их ждало одно разочарование за другим.
– Точнее не скажешь. Для этих детишек жизнь превратилась в невообразимый ад. И я вынужден постоянно напоминать им о том, что они еще живы.
– Так пошли, потолкуем с ними. – Парня возбудил брошенный ему вызов.
Когда мы подходили к пленникам, я предупредил его:
– Все они красавцы и красавицы, но я серьезно считаю, что мозгов у них почти нет. Во всяком случае, доходит до них очень медленно.
Мы остановились в нескольких шагах от блудных детей Хатовара. Они, присев на корточки, сбились в кучку возле дороги, по которой уже шли к вратам, выходя в наш мир, мулы и солдаты Черного Отряда. Лишь у одной девушки хватило амбиции, чтобы поднять на нас глаза. У младшей. Той, которую мы взяли в плен.
Она смотрела на Тобо примерно полминуты. Потом негромко сказала что-то своим товарищам. Те тоже уставились на него. Лишь их вожак и его брат расстались со своей прирожденной высокомерностью. А ведь путешествие было не таким уж долгим и утомительным.
Кажется, они ощутили в Тобо нечто, неочевидное для меня. И это пробудило надежду. Несколько невнятных вопросов на их родном языке.
– Когда они кончат бормотать, скажи им, кто я такой. И можешь не быть абсолютно честным.
– Небольшое преувеличение не повредит?
– А когда оно вредило?
Беседа продлилась дольше, чем я предполагал. Тобо был поразительно терпелив для своего возраста. Он упорно трудился, чтобы заставить Ворошков понять, что они уже не на земле своих отцов, что здесь не важно, кто они такие и кто их родители. И что в нашем мире им придется отрабатывать свой ужин.
Мы прервались, чтобы перекусить. Лишь Ворошки и их охранники остались у врат со стороны равнины.
– Я восхищен твоим терпением, – сказал я Тобо.
– Я тоже. Некоторым из них мне уже хотелось дать пинка. Но дело не только в терпении. Я старался узнать о них побольше, угадывая, о чем они умалчивают. И из того, о чем они проговариваются. Ты прав. Умишком они слабоваты. Впрочем, я думаю, что причина не в их прирожденной тупости, а в том, как их воспитывали. Они и понятия не имеют о собственном прошлом. Никакого! Они никогда не слышали о Свободных Отрядах. Никогда не слышали о Копье Страсти. И что воистину великие чародеи из Хатовара возвели по всей равнине каменные столбы, хотя им угрожала большая опасность от Теней. Они даже слово «Хатовар» не узнали, хотя Хади они знают как какого-то очень древнего демона, на которого всем уже давно наплевать.
– А ты откуда все это узнал? То есть про каменные столбы.
– Баладитай узнал от Шевитьи. А ты заметил, что руны на летательных столбах почти идентичны тем, что на каменных столбах с равнины?
– Нет, этого я не заметил. Был слишком занят, приглядывая за Гоблином. Это мелкое дерьмо немного говорит на языке Арчи. И постоянно сшивался возле них. И разговаривал.
Тобо пожевал губу, кивнул и ненадолго задумался.
– Ты не спрашивал его, о чем?
– Нет. Я этому типу не доверяю, Тобо. Потому что Одноглазый перед смертью наказал мне не верить ему.
– Теперь Гоблину долго никто верить не будет, Костоправ. И он это знает не хуже, чем любой из нас. И он станет таким осторожным Гоблином, какого ты никогда не видел. Ты его даже не узнаешь.
– Мы же говорим о Гоблине. Он не может помочь себе сам.
– Он нарвался на такое, потому что Одноглазый потащил его с собой. Подумай об этом, Костоправ. Если он каким-то образом превратился в инструмент Кины, то задание у него долгосрочное. Начать Год Черепов или что-то вроде этого. И он не даст себя убить из-за какой-нибудь ерунды.
Я хмыкнул. На традиционном уровне такая логика была безупречной, но все же слова Тобо меня не убедили. Гоблин был Гоблином. Я знаю его очень давно. И не все его поступки имеют смысл даже для него.
– Так что будем делать с Ворошками? – спросил я.
– Я стану их учить.
Черт! Мне не понравилось, как он это сказал. Моих охранников Тобо заменил своими приятелями-таглиосцами во главе со старшим сержантом по прозвищу Ходящий по Реке, или Рекоход в кратком варианте. Все эти охранники бегло говорили на языке Хсиена и могли общаться на языке нюень бао, а тот, в свою очередь, был двоюродным братом языка, на котором говорят в Стране Неизвестных Теней.
Тобо проинструктировал охранников, затем пленников. Через меня. Объяснил им прозу жизни:
– Эти люди станут вашими учителями. Они обучат вас языкам и навыкам, нужным для выживания в этом мире. Расскажут о наших религиях и законах и о том, как мы ладим друг с другом.
Паренек, переводивший для остальных, возмутился было. Но Рекоход шлепнул его по макушке с такой силой, что свалил наземь. Тобо продолжил:
– Вам необходимо понять, что вы гости. Своими знаниями вы купили себе выход из Хатовара. Ваша жизнь будет комфортной, насколько это в наших возможностях, но лишь до тех пор, пока вы с нами сотрудничаете. Но сейчас мы ведем войну со старыми и могущественными врагами. И мы не намерены терпеть тех, кто не пожелает сотрудничать. А по отношению к тем, кто покажется нам опасным, наше терпение станет особенно коротким. Вы все поняли?
Тобо подождал, пока я кончу переводить. Я попросил его еще немного повременить, чтобы до подростков окончательно дошла серьезность ситуации. Молодым всегда тяжело воспринять, что нечто жестокое и смертельно опасное относится именно к ним. И они склонны соглашаться почти на что угодно, лишь бы больше не слышать об этом.
Затем Тобо попросил перевести вот что:
– Остаток этого дня и до рассвета можете отдыхать. Завтра начнете интенсивное изучение таглиосского. Пока мы станем догонять нашу армию, я поеду с вами и помогу чем смогу.
Парень-вожак снова решил поспорить. Он плохо вслушивался в то, что переводил. Рекоход врезал ему снова.
– С этим мы нахлебаемся проблем, – сказал мне Тобо.
– Вполне возможно, что и со всеми. Они и дома не очень-то между собой ладили. – Сменив язык, я сказал пленникам:
– Если вы доставите нам больше хлопот, чем сами стоите, то эти люди вас убьют. А теперь пошли. Кажется, я вижу, что с вами хочет познакомиться нечто съедобное.
Одна из девушек сказала что-то на своем языке. Захваченная, а не та, что пришла с парнями. А потом заревела.
– Скажи ей, что она не может вернуться домой. Теперь уже слишком поздно, – сказал я.
– Но все здесь от чего-то бегут, – заметил тем временем Тобо.
– Некоторые, – уточнил я. – Как думаешь, скоро нам удастся где-нибудь присесть? Мне нужно многое записать.
– Если хочешь присесть надолго, то советую устроить переворот, – рассмеялся Тобо. – Потому что Дрема не успокоится, пока не навалит столько трупов, что из них можно будет складывать заборы.
