– Весьма большой отряд для этих мест.
– Так и территория большая. И половина прежних гарнизонов уже ликвидирована.
– Какие там укрепления?
– Я там никогда не был. Но слышал, что их едва хватает, чтобы остановить конокрадов. То есть они не очень впечатляющие. Какая-нибудь каменная стена, потому что здесь камень – самый доступный материал. Слышал, что там начали копать ров, но так и не закончили. Но разве вы не шли этой дорогой, когда бежали на юг? И ты ее не видела?
– Мы двигались западнее. По старому торговому тракту. Мы избегали курьерских путей.
– Можно послать кавалерию – пусть окружат крепость, пока девушка еще там.
– Наверное, мы уже опоздали, и они послали гонца за подмогой, – задумчиво сказала Дрема.
– Думаю, уже нет нужды беспокоиться о скрытности, – заметил Нож. – Сейчас Душелов уже наверняка поставила на уши всю империю.
Дрема хмыкнула. Потом послала за кавалерийскими офицерами. Отдав им приказы, она навестила Ранмаста и Икбала. Эти двое уже двадцать лет были близкими друзьями.
– Что говорит хирург? – спросила она Сурувайю, жену Икбала.
– Они поправятся. Ведь они шадариты. Они сильные мужчины. И хорошо сражались. Бог о них позаботится.
Дрема взглянула на Сари, которая помогала перевязывать раненых. Та кивнула. Значит, слова Сурувайи – не только ее благие пожелания.
– Я тоже упомяну их в своих молитвах. – Дрема ободряюще сжала плечо Сурувайи и подумала, что таких безупречных женщин просто не бывает. Во всяком случае, в том смысле, в каком мужчины представляют жен. Но она тоже была шадариткой, а ее религия четко распределяла роли всех членов семьи.
Дрема задержалась, чтобы поговорить и с детьми Икбала. Они держались стойко. Как им и полагалось, потому что и они остались добропорядочными шадаритами, несмотря на то, что им довелось побывать в странных местах и видеть всякие обычаи.
Когда Дрема встречалась с детьми Икбала, она иногда даже слегка жалела о том, что позабыла о своей женской роли. Но это сожаление никогда не длилось дольше нескольких секунд.
– Нож, передай остальным: я хочу, чтобы вся армия еще до заката была у этой крепости. Если такое возможно. Я не сомневаюсь, что они сдадутся, как только увидят, сколько нас.
– Ты сама знаешь, что уже давно пора сделать остановку, – ответил Нож.
– Животным нужно попастись и отдохнуть. А наши обозы растянулись отсюда до самого Чарандапраша.
Люди получали ранения, заболевали или просто не могли выдержать такой темп. Это раздражало Дрему, но такова была проза жизни. Ее армия уже уменьшилась почти на тысячу человек. И сократится еще больше, если она и дальше будет мчаться вперед.
– Когда они сюда доберутся, то самые немощные могут остаться – как наш гарнизон. – Это была тактика, такая же старая, как и сама армия. Дрема ни за что не призналась бы, что и сама нуждалась в отдыхе. Но она даже представить не могла, когда ей подвернется возможность отдохнуть.
43. Таглиосская Страна Теней. Врата
– Так, по-твоему, большой был смысл тащить сюда мою усталую задницу? – спросил я Госпожу.
В утреннем сумраке едва можно было различить очертания склона, ведущего к вратам. От того места, где мы провели прошлую ночь, нас отделяло немало миль. Эта часть путешествия была как раз из тех, когда целый день стараешься не смотреть вперед, потому что всякий раз кажется, что ты не прошел и десяти футов. Далеко слева от нас в туманной дымке укрылись Новый город и нижняя половина разрушенной Вершины. С этими местами нас связывает немало неприятных воспоминаний.
– О чем это ты? – Моя ненаглядная с утра была столь же усталой и раздражительной, как и я. А косточки у нее куда постарше моих.
– Ну, ведь нас не убили прошлой ночью. А это значит, что врата еще не рухнули. И старина Длиннотень пока держится.
– Очевидно.
– Так разве это не означает, что у Тобо все под контролем? Тогда зачем мы из кожи лезли, лишь бы поскорее сюда добраться?
Госпожа ухмыльнулась. Отвечать не было нужды. Мы пересечем долину, потому что я захочу все увидеть своими глазами. И захочу описать это в Анналах. Правильно записать. Во время путешествия на юг она раз пятьдесят надо мной подшучивала, потому что я пытался придумать способ, как писать, сидя в седле. А ведь я смог бы делать гораздо больше, если бы научился записывать во время путешествий.
– А ты стареешь, – прощебетала она.
– Что?
– Признак наступающей старости. Появляется навязчивая мысль о том, как много тебе еще нужно сделать за оставшееся время.
Я хмыкнул, но спорить не стал. Мне были знакомы такие мысли. Равно как и бессонница, когда я лежал и прислушивался к биению сердца, пытаясь понять, все ли с ним в порядке.
А вы думаете, что человек моей профессии заключает со смертью мирный договор еще в молодости?
Мы встретили нескольких местных, пересекая долину, равнинная часть которой теперь превратилась в ухоженные поля и пастбища. С нами ни разу дружески не поздоровались. Мы не увидели ни единой приветливой улыбки. Да, на нас никто дерзко не замахивался, но я без труда ощущал неприязнь истерзанного народа. В этих краях уже много лет не было серьезных сражений, но все взрослое население, здесь – это те, кто выжил в те ужасные времена, как уроженцы этих мест, так и пришлые, поселившиеся на опустошенных землях и избежавшие в других краях еще больших ужасов. И никто здесь не хотел, чтобы зло из прошлого вернулось.
Эта земля сильно пострадала во времена Хозяина Теней Длиннотени. Продолжала она страдать и после его свержения. Кьяулунские войны отняли у нее почти все, что не успели отнять Длиннотень и войны против Хозяев Теней. А теперь вернулся Черный Отряд. С равнины, из логова дьяволов. И всем казалось, что снова наступит время отчаяния.
– Не могу сказать, что виню их, – сказал я Госпоже.
– Что?
Я объяснил.
– А-а… – безразлично протянула она. Кое-какие убеждения никогда не меняются. Госпожа была могущественным правителем намного дольше, чем прожила жалкой блошкой в подбрюшье мира. И сочувствие – вовсе не то качество, которое привлекает меня в ней.
Как оказалось, наша медлительность едва не вывела Тобо из терпения.
– Как вижу, старушка до сих пор стоит, – сказал я о вратах.
Мы с Госпожой достали свои Ключи и пропустили своих товарищей через врата. Мургена первым, чтобы он смог убедиться, что у его сыночка до сих пор на месте все ручки, ножки и пальчики.
– Стоит, – признал вундеркинд. – Но, вероятно, только потому, что Длиннотень все еще на равнине.
– Что? – раздраженно спросила Госпожа. – Мы ведь обещали. И мы в долгу перед Детьми Смерти.
– Верно, – согласился Тобо. – Но нам не позволят совершить самоубийство. Шевитья знает, что мы позабыли обезвредить ловушку Длиннотени, вот он и не дает увести его с равнины.
