Вскоре на Эйзела положил глаз Верховный Жрец Накар. Колдун стал давать ему необычные поручения. Эйзел выполнял их быстро и успешно, в том числе самые трудные и жестокие. Как-то, будучи в игривом настроении, Накар и нарек его “Эйзелом” – в честь демона-посланника Горлоха, который поддерживал связь между злобным божеством и людьми. Эйзел Разрушитель.
Но ни богу, ни человеку Эйзел никогда не предавался всецело. Всецело Эйзел мог принадлежать лишь Эйзелу.
Он не был при Дак-эс-Суэтте; не был заперт ни в одной из башен на перевале Хэрак; не участвовал в сборе в долине Чордан и в безнадежной обороне Кушмарраха, где в бессмысленной резне пали лучшие юноши и мужчины города, его краса и гордость, а остальные бежали, гонимые горячим дыханием смерти.
Но Эйзел не стыдился этого, не стыдился, что ничего не сделал для города, который ничего не сделал для него. Он вообще ничего не стыдился.
Кое-что Эйзел, впрочем, сделал. Он пробрался в Агадар, городок далеко на западе по побережью, там высадились геродиане. Его смертоносные удары поразили нескольких геродианских командиров. К несчастью, как оказалось: это задержало армию захватчиков на целый месяц, и Фа'тад ал-Акла успел собрать свое дикое воинство и поспел к битве при Дак-эс-Суэтте.
Воистину люди полагают, а боги располагают.
Эйзел замедлил шаги. Нужный ему дом был напротив, на другой стороне улицы. И в ту же секунду дверь дома распахнулась. Эйзел отпрянул, укрылся в тени.
Возможно ли?
Нет, конечно. Никогда. Рок не благоволил до такой степени к Эйзелу и не ополчился так на Сагдета. Эйзел съежился, пригнулся, исподлобья взглянул на проходившего мимо, в десяти шагах, человека. Тот его не заметил.
Эджит. Вероятно, старику интересно будет узнать, что он был здесь.
Не успел Эджит скрыться из глаз, Эйзел двинулся к дому. Он заранее обследовал его. Лучше всего заходить через парадную дверь. Стоит поспешить: тот, кто выпустил Эджита, подумает, что гость что-то забыл и потому вернулся.
Эйзел постучал. Через секунду дверь приоткрылась.
– Его светлость… – начал раздраженный голос.
Эйзел левой рукой схватил человека за горло и правой ударил кастетом в висок. Тело ординарца осело в руках Эйзела.
Эйзел опустил его на пол, освобождая проход; прикрыл дверь, но запирать не стал. Быстро, не осторожно, поскольку не был знаком с расположением помещений, он прошел по всему дому к черному ходу, потом по правому крылу, повсюду отпирая двери, чтобы обеспечить себе пути к отступлению. И лишь потом направился к единственной комнате, из которой доносился шум.
Дверь была отперта. Звуки не оставляли сомнения: внутри совокуплялись мужчина и женщина.
Хвала Горлоху? Или Судьбе – как кому нравится.
Женщина сидела верхом, спиной к входу, а мужчина закрыл глаза. Эйзел проскользнул в комнату, подобрав по дороге валявшийся на полу пояс. Он обмотал его вокруг левой кисти, а конец оставил болтаться свободно.
Когда Эйзел был совсем близко, женщина почувствовала его присутствие, хотела было обернуться, но искусный удар вовремя утихомирил ее.
Однако Сагдет увидел Эйзела.
– Ты! Какого черта ты здесь делаешь?! – испуганно, пронзительно заверещал он, высвобождаясь из-под женщины и на четвереньках отползая в сторону. – Кто тебя послал? Генерал? Хочешь напугать меня? Я этого не потерплю!
Бурдюк с вином. Жирная свинья. Ишь трясет своей широченной задницей. Эйзел загнал его в угол, прижал к стене. Сагдет плевался и изрыгал бессмысленные угрозы.
– О, Арам! Вот оно что! Будь ты проклят… Скажи ему… Я сдаюсь… Я сделаю по его. Не надо этого! Мы поладим! – Сагдет замахал пухлыми руками. – Нет! Нет! Чего ты хочешь? У меня есть деньги… Умоляю…
Теперь достаточно близко. Эйзел сделал, вид, что замахивается поясом в левой руке, якобы открывая для удара правую сторону.
Сагдет попался в ловушку; он кинулся на Эйзела, метя в незащищенное место.
Кулак Эйзела опустился ему на голову. Сагдет ударился о стену. Не давая ему прийти в себя, Эйзел затянул пояс у него на шее, коленом уперся в спину.
Сагдет боролся отчаянно, как борются лишь в минуту смертельной опасности, но все было бесполезно, он только помогал убийце. Эйзел все сильнее прижимал его лицом к полу. Сагдету оставалось лишь скрести и царапать толстый ковер.
Эйзел ощутил последние содрогания тела, почувствовал запах испражнений. Сагдет, похоже, жрал всякую дрянь. Эйзел на всякий случай сосчитал до двадцати и отпустил пояс.
Потом подошел к женщине, пощупал пульс. Все в порядке. Отлично. Незачем калечить людей, убийство которых ему не заказывали.
Эйзел проделал обратный путь по дому, широко распахнул боковые и задние двери. Пощупал пульс и у ординарца у входа. Тоже обойдется. Осторожно выглянул наружу. Парадную дверь он тоже оставил нараспашку. Не пройдет и часу, воры не преминут воспользоваться приглашением и ограбят дом дочиста. И никто не узнает, что же случилось на самом деле.
* * *
Шепот у входной двери разбудил Генерала. Свет лампы проник в комнату из соседнего помещения.
– Это ты?
– Да.
– Уже вернулся?
– Да.
– Дело сделано?
– Да. Эджит выходил оттуда, когда я пришел. Старик содрогнулся, ледяная рука сжала внутренности, появилась неприятная тяжесть – точно проглотил килограмм ядовитого песка. Он так и не привык отдавать приказы о расправах.
– Что ж, хорошо.
Свет лампы стал удаляться – назад, к выходу.
– Он обещал, что сделает по-вашему. Твердил, что это не повторится.
Хлопнула дверь. Звук этот сбил Генерала с мысли. Какого черта, что он хотел этим сказать?
То была не насмешка, не обвинение, не простая констатация факта. Было в этих словах нечто неприятное, некий дурной запашок, некий намек на предупреждение.
Тяжесть в желудке увеличилась.
Генерал задремал, так и не разобравшись в своих ощущениях.
Глава 4
Аарон отщипывал кусочки пресного хлеба и ими подбирал с тарелки остатки месива, которое Миш приготовила на завтрак, пока Лейла спала. Он не замечал, что хлеб подгорел, и вообще, что за хлебово ему подали, понять невозможно. Ему было не до Миш.
Прошлой ночью, вернувшись от Рейхи и Насифа, они обнаружили, что у Стафы небольшая лихорадка. Ребенок не спал, хныкал и упрямо требовал грудь.
Зря Лейла так долго кормила его, подумал Аарон. Впрочем, его это не касается. Не занимала мысли и работа, хотя предстояло ставить мачту, требовался плотник, а Аарон был не особо искушен в этом ремесле.
Но занимал его лишь Насиф. Как с ним быть? Аарон понимал, что зашел в тупик и не в силах сдвинуться с мертвой точки: слишком близко касалась его эта проблема, не хватало дистанции. Он не мог сбросить опутавшие его цепи личных и общественных обязательств. Но существовали ли они на самом деле?
