Зенобел смерил его взглядом. Бел-Сидек остался спокоен.
– А в чем дело? Не могу ли я переговорить с ним? Бел-Сидек не пришел в восторг от этого предложения. Карза недолюбливал Зенобела. С другой стороны, оба они были фанатиками. Карза мог заручиться поддержкой Зенобела.
Бел-Сидек решил выспросить, как относится Зенобел к темным богам. Тот прервал его на полуслове.
– О чем это вы? Я же не религиознее репы!
– Карза замешан в планы обитателей крепости. Они хотят с помощью колдовства воскресить Накара.
Зенобел ошеломленно уставился на него. В конце концов бел-Сидек даже осведомился:
– Вы как, в порядке?
– Как такое взбрело Карзе в голову? Зачем?
– А разве возвращение Накара не освободит Кушмаррах от геродианского ярма?
– Черт побери. Дайте мне подумать. Не могли бы вы дать мне немного времени? Вдруг мне удастся вразумить его? Мы ведь говорим на одном языке.
Верно, подумал бел-Сидек. Почему бы не рискнуть? В худшем случае придется задержать и Зенобела, вот и все.
Он рассказал атаману, что знал сам.
Зенобел внимательно выслушал, но долго ничего не говорил.
– Посмотрим, что я смогу сделать, – сказал он наконец. – Мне нравится мысль заставить дартар и геродиан перегрызть друг другу глотки… Тогда по всему побережью начнется славная заварушка. Но не думаете ли вы, что устранение Кадо дает лишнее преимущество Фа'таду?
– О чем вы?
– Полно, не держите меня за дурачка. Весь город на ушах стоит. Живые захватили Кадо в плен. Это вторая причина моего прихода. Бруда поднял по тревоге все геродианские войска, разослал гонцов во все геродианские поселения в городе, чтобы предупредить подданных Герода о возможных волнениях. Стражи у Осенних ворот в три раза больше обычного. В дартарском лагере тоже извещены о готовящихся беспорядках.
– Это он! – вскричал бел-Сидек. – Вероломный старый предатель! Подлый кровожадный змей!
Ал-Акла схватил Кадо, а “слава” досталась Живым. Должно быть так. Другого объяснения нет. Впрочем, и это звучит не особо осмысленно.
– Что вы сказали?
– Ничего. Ступайте повидайте нашего заблудшего брата Карзу. Мне нужно подумать.
И бел-Сидек стал думать – но ни до чего не додумался. Он не знал, в каком направлении теперь двигаться. Не мог выбрать ни одно из стратегических решений, потому что представлял себе лишь явные, выставленные напоказ планы Фа'тада и геродиан, но понятия не имел об их тайных целях.
Единственное, что мог сделать бел-Сидек, – это принять кое-какие тактические меры. Так он и поступил: отправил дозорных следить, чтобы вокруг не было соглядатаев.
Одна мысль неотступно грызла его: а что, если Кадо похитил вовсе не ал-Акла? Не дело ли это рук кого-то из Живых, воспылавших сочувствием к обитателям крепости?
Вопросы, на которые не было ответов, одолевали незадачливого предводителя Союза Живых Сису бел-Сидека.
Глава 19
Аарон укрылся от пронизывающего ветра и дождя под портиком Резиденции. Ничего не выйдет. Придумают какую-нибудь отговорку и не примут его. Но сейчас Аарон чувствовал себя таким несчастным, что его это мало заботило. Если бы не близость крепости, а она была совсем близко, он даже чувствовал исходящую от нее зловещую силу, Аарон плюнул бы на все и вернулся домой.
Но она была здесь – безжалостное напоминание о томящемся в плену, отданном на милость злодеев Арифе. И Аарон не уходил, потому что больше ничего он не мог сделать для своего мальчика.
Человек, с которым он говорил раньше, наконец вернулся и, казалось, был немало удивлен, застав Аарона ждущим на том же месте.
– Градоначальник примет тебя, Хэбид. – Это, по-видимому, тоже удивляло его. – Ну, идешь ты или нет?
Он провел Аарона мимо ряда мортиан с бесстрастными, словно каменными, лицами. У Аарона по коже побежали мурашки. Он слышал, что мортиане питаются человеческим мясом.
Проводник его говорил по-кушмаррахански с ужасным акцентом. Но, не считая немногих служителей-кушмаррахан, на которых оккупанты обращали не больше внимания, чем на мебель, во всей Резиденции, похоже, вообще никто не говорил на этом языке.
Переводчик провел Аарона в полутемную комнату. Там градоначальник Сулло, не отрываясь, следил за своей ведьмой. Анналайя сидела за столом, склонившись над какой-то схемой, и что-то чертила на ней с помощью специальных инструментов. Чем именно она занимается, Аарон толком не разобрал.
Градоначальник приветствовал его вялым движением руки и неискренней улыбкой. Потом Сулло что-то быстро затараторил по-геродиански. Аарон уловил несколько слов, но недостаточно, чтобы понять смысл. Пришлось ждать перевода.
Тоном более любезным, чем у градоначальника, переводчик спросил, что ему нужно.
– Я сперва пошел в Дом Правительства, но мне сказали, что генерала Кадо нет, у полковника Бруды нет времени, а больше никто не уполномочен иметь со мной дело, поэтому я пришел сюда.
– Но чего ты хочешь?
– Хочу видеть своих домашних. Хочу забрать их. Градоначальник слушал с едва скрываемым нетерпением.
– Да-да, понимаю. Мы позаботимся об этом. Ты хотел сообщить нам что-то о Фа'таде.
– О да, сэр. Не знаю, важно ли это…
– Будешь ты наконец говорить?! Ага, раздражение. Отлично.
– Да, сэр. Весь день и вечер Фа'тад со своими командирами крутились в Шу, особенно в нашей части улицы Чар. Сновали туда-сюда, в лабиринт и обратно. – Аарон выпалил это с легкостью, которой сам от себя не ожидал. Ни разу не запнулся. Разве что ведьма заметила фальшь. Анналайя странно взглянула на него. Но колдунья была слишком поглощена своим занятием и больше не проявляла интереса к их разговору. – Дартары были здорово возбуждены. Я послушал немножко, о чем они лопочут, и понял, что их так взбудоражило. Они нашли ход, который ведет из лабиринта в крепость. Когда я уходил, дикари толковали, что еще чуть-чуть – и они у цели, тогда их, мол, никто уже не удержит, заграбастают сокровища, и все тут. Они обсуждали друг с другом, как кто распорядится своей долей.
Не слишком ли быстро он скормил это все градоначальнику? Нет, из-за перевода получалось вовсе не быстро, и нетерпение Сулло с каждой фразой возрастало.
– Сколько, еще времени им нужно? – спросил градоначальник. По-видимому, он был хорошо знаком с распространяемым Фа'тадом мифом. – Через сколько часов они доберутся до подвалов крепости?
Аарон притворился, что пыл Сулло озадачил его. Редко какая рыбешка так быстро и охотно заглатывает наживку. Если только ведьма не выйдет из своей задумчивости…
– Как раз перед моим уходом один из них говорил что-то о пяти часах…
– Пять часов… – пробормотал Сулло. – Еще до рассвета. Проклятие! Слушай, плотник, сколько времени прошло с тех пор?
