– Я не говорил этого, – улыбнулся Трэгг, – но я
действительно так думаю.
– У вас есть хоть малейшее доказательство, что все именно
так и было?
– Никаких прямых доказательств, конечно, нет. Такого рода
передачи редко осуществляются в присутствии полиции, мистер Мейсон.
Волна смеха прокатилась по залу суда.
– Я требую от свидетеля ограничиться ответами на вопросы,
которые ему задают, воздерживаясь от комментариев, – сердито заявил судья Фиск.
– Вы офицер полиции, лейтенант, и должны поддерживать порядок, вместо того
чтобы самому нарушать его.
– Я приношу свои извинения суду, ваша честь, – сказал
лейтенант Трэгг.
– Хорошо. Продолжайте пожалуйста, господин адвокат.
– Господин лейтенант, когда вы закончили поиски у бассейна,
чтобы определить, каким образом у жертвы оказались мокрыми манжеты, ваши рукава
тоже были мокрыми?
– Нет… Без сомнения, потому, что я действовал не столь
поспешно.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Я закатал рукава рубашки.
– Оба рукава?
– Да… Нет, извините, я ошибся. Я закатал до локтя правый
рукав рубашки.
– А левый не закатывали?
– Нет.
– И правый рукав, и левый, который вы не закатывали,
остались у вас сухими?
– Да. Я старался пользоваться при поисках только правой
рукой… на ощупь.
– Спасибо, господин лейтенант, – сказал Мейсон. – У меня
пока все.
– Вызовите свидетеля Оливера Айвена, – приказал Ормсби.
Мистер Айвен был пятидесятилетним мужчиной, сгорбленным и
тихим. Помощник окружного прокурора спросил у него:
– Чем вы занимаетесь, мистер Айвен?
– Я держу лавочку со скобяными товарами.
– Где?
– На Дюпон-стрит, рядом с Виллидж-Театр.
– Вы уже видели обвиняемых?
– Да.
– Когда вы их видели в первый раз?
– Если я не ошибаюсь, я увидел их впервые пятнадцатого марта
этого года.
– В какое время?
– В двенадцать часов дня, может быть, в половине первого.
– Вы с ними разговаривали?
– Да.
– Они что-нибудь купили у вас?
– Да, кухонный нож.
– Вы смогли бы узнать этот нож, если бы снова увидели его?
– Конечно.
– Я предъявляю вам вещественное доказательство номер «семь»
и спрашиваю у вас, видели ли вы раньше этот нож?
– Он идентичен тому ножу, который обвиняемые купили у меня.
На лезвии отмечена не только цена, но и себестоимость условными буквами.
– Что это за буквы?
– Это три буквы: «ЕАК».
– Вы слышали разговор обвиняемых о ноже, который они хотели
купить?
– Да. Они разговаривали вполголоса, но я очень хорошо слышал
их разговор.
– О чем они говорили?
– Они хотели купить «нож, который совершенно такой же».
– Такой же, как что?
– Этого они не уточнили.
– Вас удивило что-нибудь в их поведении?
– Женщина, миссис Карсон, дрожала так, что едва могла
удержать нож. Мужчина старался успокоить ее, хотя и сам заметно нервничал. В
какой-то момент он взял ее за талию и похлопал по плечу, уговаривая, чтобы она
не расстраивалась.
– Когда вы говорите «мужчина», кого вы имеете в виду, мистер
Айвэн?
– Другого обвиняемого, мистера Морли Идена.
– Вы уверены, что это тот самый нож, который вы им продали?
– В этом я не сомневаюсь.
– Прошу вас, начинайте перекрестный допрос, господин
адвокат, – предложил Ормсби.
С показной вежливостью, граничащей с равнодушием, Мейсон
спросил свидетеля:
– У вашей скобяной лавки значительный оборот?
– Это то, что принято называть средним бизнесом.
– Вы помните сами, как купили этот нож?
– Да. Я купил партию четвертого февраля этого года.
– Партию? – спросил Мейсон с удивлением.
– Да.
– Но ведь вы не отметили себестоимость и продажную цену
только на этом единственном ноже?
– Я этого не говорил, – сухо сказал свидетель. – Я нанес
обозначения на все ножи партии.
– На все?
– Да.
– В таком случае, все, что вы знаете, это то, что нож,
который вам показали, мог купить кто угодно в любой момент между четвертым
февраля и пятнадцатым марта?
– Я очень хорошо помню, что продал его обвиняемым.
– Вы помните, что продали им нож этой модели, но как вы
можете утверждать, что это тот самый нож?
– Э-э… Да, действительно…
– А этот мог быть с таким же успехом куплен кем угодно в
период между четвертым февраля и пятнадцатым марта?
– Да, верно.
– Следовательно, под присягой вы не возьметесь утверждать,
что этот нож не был куплен у вас покойным Лорингом Карсоном, который принес его
в дом, построенный им для Морли Идена?
Свидетелю было явно не по себе, он сменил позу в
свидетельском кресле.
– Я очень хорошо помню свою сделку с обвиняемыми и то, что
слышал из их разговора.
– Еще раз повторяю, – терпеливо сказал Мейсон. – Вы помните,
что продали им нож этой модели?
– Да, это то, что я хотел сказать.
– Но, принеся присягу, можете ли вы утверждать, что этот нож
не был куплен в вашем магазине Лорингом Карсоном пятнадцатого марта этого года?
– Нет. Я не могу этого утверждать.
– Спасибо за вашу откровенность, – сказал Мейсон. – Это все.
У меня нет к вам других вопросов.
– Вызовите свидетельницу Лоррэн Хэнли! – сказал Ормсби, с
трудом скрывая раздражение.
Женщина, которая сменила в свидетельском кресле мистера
Айвэна, была лет сорока, с чопорным лицом и тонкими губами. Когда она принесла
присягу, помощник окружного прокурора спросил у нее, где она живет.
– В «Резиданс Ларчмор», – ответила свидетельница.
