Справа от трона — двое в богатой одежде незнакомого фасона,
один помоложе, другой постарше. Смотрят не без интереса. Меж троном и стеной —
две лежащие пантеры из черного металла.
Человек на троне шевельнулся, лениво и плавно переменил позу
— и пурпурная мантия на миг вспыхнула радужными переливами. Его митра, Сварог
хорошо рассмотрел, состояла из множества серебряных сосновых шишек, сплетенных
в нехитрые узоры. Работа тончайшая, каждая чешуйка видна, шишки словно бы
удерживает вместе не искусство мастера, а волшебная сила.
Скверно. По легендам, короны из сосновых шишек носят горные
тролли, точнее, их короли, личности насквозь злокозненные и человеку враждебные
изначально. Правда, и горные тролли, и их короли проходят по разряду
совершеннейшей небывальщины, но мы в Хелльстаде, господа, мы в Хелльстаде…
И Сварог вежливо наклонился по всем правилам придворного
этикета, прижав ладони к груди (для чего пришлось, чтобы освободить руки,
засунуть топор за пояс). Их разделяло шагов двадцать. Он хотел было подойти
ближе, но один из стоявших у трона остановил его, чуть заметно пошевелив
ладонью.
Что-то обрушилось на него невидимой лавиной. Беззвучный удар
оказался так не сразу и распознал его природу. Прошло несколько долгих,
мучительных секунд, раздиравших разум и душу неописуемой людскими словами
болью, прежде чем он понял: это зауряднейшее Заклятье Ключа, это маг
прощупывает мысли. Как и многое из здешней магии, на Сварога, выходца из
другого мира, заклятье не подействовало — но все равно, удар был невероятно
могуч. Сварог сам было попытался определить, кто перед ним. После такой плюхи
он словно бы полуослеп и наполовину оглох в магическом смысле, умение-то было
не принесенное с собой, а полученное здесь и оттого здешним воздействиям вполне
подверженное…
И все же он, словно через мутное стекло, разглядел, что
человек в короне горных троллей ничего общего с нечистой силой не имеет.
Человек на троне удивленно поднял левую бровь:
— Недурно для мира, где колдовство забыто и задушено…
Или вы из Керуани?
— Я из Готара, — взвешивая каждое слово, ответил
Сварог. — Я — барон Готар. И представления не имею, где такое место —
Керуани…
— А где такое место — Готар?
— В Пограничье, ваше величество, — ответил за
Сварога придворный постарше.
— Ах, вот как… — Холеное, породистое лицо осталось
то ли равнодушным, то ли исполненным устоявшейся брезгливости ко всему и
вся. — И что же вам понадобилось в моем королевстве, барон? Вас не
предупреждали, что к незваным гостям здесь относятся… прохладно?
— У меня не было другого выхода, — сказал Сварог
осторожно. — Нас прижали к вашей границе, и мы рискнули… — Он искал
обороты поцветистее. — В наши планы отнюдь не входило нанести оскорбление
или бесчестье вашему славному королевству, равно как и его владыке, но,
движимые необоримыми обстоятельствами… Позволено ли мне будет осведомиться о
вашем благородном имени, если сие не противоречит этикету…
— Я — Фаларен. Первый — и последний. Король Хелльстада.
Говорите проще. Пожалуй, я разрешу вам сесть, как-никак с вами дама, принцесса…
«Просек, сука», — мысленно охнул Сварог.
Глаза короля на миг стали сосредоточенно-отрешенными, потом
он сделал небрежный жест, и Сварог, по наитию обернувшийся, узрел за спиной
фиолетово-черное кресло, словно бы составлявшее одно целое с полом, — и за
спинами его людей возникли такие же. Краешком глаза успел заметить, что лица у
его орлов растерянные, болезненно исказившиеся, — на них обрушился тот же
удар, и им пришлось еще хуже.
Так вот он каков — пресловутый Фаларен, король
Хелльстадский, о котором упоминала Голова Сержанта и который ведомству лорда
Гаудина не известен. Значит, не сказки. Значит, он существует на самом деле.
Тогда вопрос: хорошо это для Странной Компании или плохо?..
— Девчонка — ваша дочь? — спросил вдруг король.
— Племянница, — сказал Сварог.
И затаил дыхание. Но король преспокойно кивнул. «Все не так
плохо, — подумал Сварог. — Есть шансы. Это человек, и Высшего Знания
он не достиг, если не может читать мысли, если не может узнать имя, коли оно не
названо…»
— Племянница, — кивнул король. — Значит,
наследственное. И все остальные… Как вам удалось, обладая такими способностями,
остаться незамеченными бандой этих летучих идиотов? Я имею в виду ларов.
— Мы старались этих способностей не проявлять, —
сказал Сварог. — Места у нас захолустные, на них давно махнули рукой…
— Это похоже на ларов, — улыбнулся король одними
губами. — Прежде всего, дорогие гости, хочу вас попросить не бросаться на меня
с мечами и не палить из ваших примитивных хлопушек. У иных из вас это шальное
желание буквами размером в уард начертано на лицах… Видите ли, я бессмертен…
почти. На мне заклятье, — сказал он, словно извиняясь. — Ни один из
рожденных под этим солнцем не может причинить мне вреда. Охотно позволил бы вам
развлечься, сколько душе угодно, встреться мы этак три тысячи лет назад. Но
меня давно уже не занимает людское бессилие против нашей персоны — исчезла
всякая прелесть новизны… Или дать все же вашей очаровательной, упрямой девочке
возможность убедиться? Я же вижу, как сжигает ее недоверие. Ко мне так редко
попадают дети… Хорошо, наша персона будет милостива. Пожалуйста, детка.
Сварог не оборачивался, не видел даже, что бросила Мара.
Зато видел, что из этого вышло: мелькнуло что-то темное, крутящееся и в тот же
миг исчезло в тусклой вспышке перед самой грудью короля.
— Думаю, этого довольно? — вежливо спросил
Фаларен. — Я вижу, вы опытный и храбрый воин, милая барышня. Полная
противоположность собственной внешности. И арсенал орудий умерщвления у вас
достаточный… Простите великодушно, но я вынужден принять кое-какие меры против
всяческих случайностей. Бессмертен-то я бессмертен, но береженого, как
говорится, бог бережет… — Он негромко щелкнул пальцами, а потом
удовлетворенно откинулся на спинку трона. — Нуте-с, оставим эти скучные
забавы и перейдем к более интересным вещам. Признаюсь, я пресыщен жизненными
впечатлениями — по причине их удручающего однообразия. И, когда случается
что-то любопытное, небывалое доселе, я терзаюсь любопытством, как самый обычный
человек. Вы меня не на шутку заинтересовали, дорогой барон, и вы, господа и
дамы. Хелльстад не может пожаловаться на забвенье. Нас посещают не столь уж
редко. Но все визитеры столь же удручающе однообразны. Большая их часть
заявляется сюда в поисках кладов и приключений. Другие, их меньше, пытаются
укрыться здесь от врагов, пересидеть погоню, наивно надеясь, что я оставлю их в
покое, если они забьются куда-нибудь в уголок и затаятся, как мышки. Впрочем,
порой я и оставляю их в покое, все зависит от настроения, друзья мои, с какой
ноги встанешь, увлечен ты делом или празден… Но впервые за последние четыре
тысячи лет — впервые! — здесь появилась компания, решительно не похожая на
всех прежних гостей. Не кладоискатели, не беглецы, не ищущие уединения
отшельники. Вы целеустремленно пересекаете Хелльстад на пути к своей, неведомой
цели — мимоходом, словно лесную полянку или деревню при дороге. Давно, давно
уже мои владения не использовали столь бесцеремонно, в качестве проезжего
тракта…
