— Там лежит свинцовый шар довольно грубого литья. Если
сравнить с размерами черепа, очень похоже на великанскую пулю из
соответствующего мушкета…
— С мушкетом сможет каждый дурак… — сказал
Бони. — Тем более с соответствующим. А вот у нас в Скатуре лет через
пятьсот после Шторма ухайдакали такого же дядю, когда он приперся на выгон и
стал ловить коров. И ухайдакали простыми деревенскими средствами, какие были
под рукой. Старики рассказывали.
— А ты скелет видел? — фыркнула Мара.
— Нет, конечно. Но место, где его закопали, всякий в
деревне знал. Так и звалось — Великаний Лужок.
— А вашим пращурам с молодого вина не привиделось?
— Возможно, и не привиделось, — заступился
Леверлин. — Вряд ли такой верзила был один на всем белом свете… Меня другое
смущает: неужели ваши пращуры смогли его прикончить цепами и вилами?
Бони ухмыльнулся:
— По правде говоря, наши ему приволокли чан вина, куда
заранее намешали волчьей красавки… Тут же околел, не допивши.
— Ладно, естествоиспытатели, едем дальше, — сказал
Сварог. — Если начнем устраивать научные диспуты вокруг каждой находки —
надолго задержимся…
— Командир, а вот это — находка или вовсе
наоборот? — Шедарис произнес это внешне спокойным, безжизненным голосом,
он застыл на коне в неудобной позе, ладонь медленно-медленно ползла к седельной
кобуре. — Вон они, от солнца заходят…
Сварог поднял голову. Со стороны солнца по небу надвигалось
журавлиным клином десятка полтора округлых предметов, и за ними, немного
отставая, скользили по земле их тени. Предметы были огромны — если шли на
приличной высоте или с человека ростом — если держались невысоко. Прикинув,
Сварог пришел к выводу, что верно второе.
За спиной у него глухо клацнул затвор пулемета.
— Не стрелять, — сказал он яростным шепотом.
Кони настороженно пофыркивали, волновались. Клубок
дисциплинированно застыл в нескольких шагах. Предметы наплывали, выдерживая
ровный строй, а оказавшись над головой, сбились табунком, закружили.
Больше всего они походили даже не на отсеченные головы,
существовавшие сами по себе, а на гигантские маски, зеленые, синие,
грязно-белые. Но чудовищные подобия лиц выглядели живыми: они таращились
выпученными глазищами, подмигивали, расплывались в гримасах, обнажая квадратные
желтые зубы, высовывая широкие, алые, с закругленными концами языки, откровенно
дразнились, пучили глаза, отчего на лбу возникали валики морщин, поводили
широкими ушами, похожими на крылья летучих мышей, болтавшимися свободно, как
разболтанная калитка на одной петле. С нечистью они не имели ничего общего —
разве что вдруг отказало умение Сварога распознавать таковую. И он медлил,
поглаживая обух топора.
Затылки у них, успел заметить Сварог, все же были, но головы
выглядели сплющенными. Они кружили как-то лениво, недобро облизываясь,
откровенно причмокивая с самым гнусным видом, пуча глаза. Казалось, это война
нервов продолжается целую вечность, и Сварог не знал, чего он больше всего
боится — то ли нечаянного выстрела кого-то из своих, то ли внезапной атаки,
когда эти твари кинутся вниз и начнется беспорядочная свалка, которой
невозможно будет управлять.
Хриплый трубный голос оборвал немую сцену:
— Эй вы, предъявите подорожную!
Это было настолько нелепо, что Сварог подавился идиотским
смешком.
Пересилил себя и громко ответил:
— А откуда мы знали, что здесь нужна подорожная?
Вверху раздался утробный гогот:
— Она тут и не нужна!
— Что же вы ее тогда требуете?
— А мы ее и не требуем, — заржала другая
рожа. — Просто интересно стало — вдруг подорожная у вас есть?
— А девочки у них мя-аконькие, — подхватила
третья. — Мясцо молоденькое…
— И лошади вкусные…
— Да и мужчины не старые, поглодать стоит…
Шедарис не выдержал, привстал на стременах и в сочных,
выразительных словах описал все подробности расстройства пищеварения, каковое
постигнет всякого, рискнувшего им пообедать. Головы дружно загоготали, дразнясь
языками, и вдруг, словно вспугнутые воробьи, прянули вверх всей стаей с
небывалой синхронностью, снова выстроились журавлиным клином и понеслись прочь,
кувыркаясь в воздухе, ухая, визжа и хохоча. Сварог едва разжал пальцы, намертво
впившиеся в топорище. Когда он успел выхватить Доран-ан-Тег из чехла?
— Странно, — сказала Мара. — Ну не испугались
же они нас? Закрутись все по-настоящему, еще неизвестно, кто кого уделал бы.
— Может, они здесь вместо шутов, — сказал Сварог,
убирая топор. — Или здешние юродивые именно таковы и есть…
Но сам он в такое верил плохо. И больше всего ему не
понравилось, что первая же встреча с обитателями Хелльстада обернулась
откровенной клоунадой. Такое не бывает без причины в местах, подобных
Хелльстаду.
Сварог вновь вспомнил свое первое пребывание на этой
враждебной земле. Конечно, от свары между скелетами Головы Сержанта и
змеелюдьми тоже попахивало дешевым фарсом, однако в тот момент ему так не
казалось. И в тот момент он уже готовился распрощаться с жизнью. А сейчас… При
всем шутовстве кривляющихся масок, примитивами они не выглядели, а выглядели
настоящей угрозой. Так почему же смылись? Или местные жители ведут
исключительно ночной образ жизни?..
Клубок вопросительно колыхнулся. И Сварог сказал:
— Вперед.
Клубок вел их среди скал весьма заботливо, с человеческим
прямо-таки разумением выбирая легкую для коней дорогу и задавая приемлемый
темп.
Смешно, но на это время клубок и стал командиром, потому что
самому Сварогу никак не подворачивалось оказии покомандовать — вокруг было тихо
и спокойно, и ничто живое больше не нарушало девственной чистоты небес своим
внезапным появлением, и не попадалось более никаких монстров, и окружающую
тишину никак не тянуло называть гнетущей. Самая обыкновенная тишина. Это
покойное благолепие Сварога и раздражало больше всего, он никогда еще не был в
столь дурацком положении — радоваться, что нет драки, что его люди целы и
невредимы, и в то же время понемногу стервенеть от мирной тишины…
Он даже оживился, когда, обогнув скалу, все увидели впереди,
на равнине, что-то сверкнувшее металлическим блеском в лучах уже кренившегося к
горизонту солнца, нечто протяженное, показавшееся бесконечным. Узкая сверкающая
полоса пересекала равнину чуть наискосок, появляясь из-за горизонта и уходя за
горизонт. Сварог долго смотрел на нее в подзорную трубу, перебирая сравнения и
ассоциации. Озарение, как ему и полагалось, полыхнуло словно бы из ниоткуда.
Только что его не было — и вот оно, в голове, и удивляешься, как раньше до
этого не додумался.
— Рельсы в Хелльстаде? — проворчал Сварог себе под
нос. — Более чем оригинально…
