— Подданных у вас быстро отыщется превеликое множество.
Младшие сыновья, безземельные крестьяне, потомки беглецов из трех королевств,
избыток гильдейских отпрысков…
— Неужели вы так хорошо успели все обдумать?
Делия лукаво покосилась на него:
— Дорогой граф, мы с Леверлином посвящали время не
одним лишь легкомысленным забавам — хотя, каюсь, наши чинные дискуссии о
будущем государственном устройстве трех королевств не раз прерывались в самых
серьезных местах… Догнавший их камергер, не человек, а живая подставка для
ходячей вывески бриллиантов, умоляюще взглянул на принцессу:
— Ваше высочество, помашите рукой народу, вы совершенно
не обращаете внимания на ликующих подданных… — и опасливо покосился на
Сварога: — Простите, ваше величество, что дерзнул прервать вашу беседу, но со
стороны ее высочества были бы как нельзя более уместны изъявления милостивого
расположения…
И придержал коня, давая им проехать вперед. Сварог
воспользовался случаем:
— Помашите народу, принцесса, мы поговорим позже…
И натянул поводья. Кортеж как раз свернул на узенькую
Волчью, откуда предстояло выехать на Адмиральскую. Трубачи и герольды, ехавшие
впереди вроссыпь, торопливо перестраивались в колонну по трое, окаймлявшие
процессию ликторы оказались совсем близко к Делии, и Сварогу легко удалось
отстать. Он медленно ехал, едва не задевая полами мантии вытянувшихся в струнку
гвардейцев, взиравших на него во все глаза — без присущего суеверному
простонародью страха, потому что бравым усачам не полагалось бояться и самого
дьявола, не говоря уж о странном змеином короле, сиречь горном тролле. Улица
была тесная, как зауженный недотепистым портным кафтан, тротуар чуть ли не в
ладонь шириной, и зрители разместились главным образом на подоконниках,
бесстрашно свесив ноги и цепляясь друг за друга: но что поделаешь, если в
незапамятные времена Волчья наряду с более презентабельными проспектами
удостоилась нешуточной привилегии «улицы королевских кортежей и коронных
шествий». То ли отважный бочар спас здесь короля от страшного волка, то ли
отважный король — бочара. В точности неизвестно. Но эта троица — король, бочар
и волк — присутствовала во всех вариантах преданий.
Гвардейцы стояли не локоть к локтю — на уставном расстоянии,
именуемом «длина мушкета». И в промежуток меж двумя черными пикинерами вдруг
прошмыгнул невесть откуда взявшийся незаметный человек. Бдительный ликтор, тоже
вынырнув невесть когда, собрался было наехать на него конем, но Сварог удержал
его жестом: незнакомец не походил ни на убийцу, ни на челобитчика, в глазах у
него читалось нечто, заставившее им заинтересоваться.
Человек пошел рядом, уцепившись за стремя. Они молча
мерились взглядами, потом незнакомец бесстрастно сказал:
— Лорд Сварог, Князь Тьмы напоминает, что высшая форма
его неудовольствия — не вмешиваться в события вообще…
Мысленно прицелившись, Сварог высвободил ногу из широкого
золоченого стремени и впечатал каблук в неприметное, брюзгливое лицо.
Незнакомец спиной вперед улетел в шарахнувшуюся публику. Бешено оглянувшись,
Сварог увидел Шедариса совсем рядом, кивнул в ту сторону и сделал понятный для
любого Вольного Топора знак.
Капрал в таких случаях не вступал в дискуссии и не терзался
сомнениями — молча выполнял приказ. Он круто развернул коня в ту сторону,
визгнул выхваченный меч, послышался свист клинка и тупой удар. Не оглядываясь,
Сварог ехал дальше. На сердце стало неспокойно.
Вновь ударили корабельные пушки. Над крышами заполошно
носились вспугнутые голуби и воробьи. Узкая, кривая Волчья наконец осталась
позади, и кортеж выехал на широкую Адмиральскую, словно бы даже затерявшись на
ней, как щепотка крупы на тарелке. Здесь вдоль тротуаров стояла шеренгами
конная гвардия и гардемарины из школы «Морской ястреб», а публика была почти
сплошь благородная, дворяне и Сословия, и не теснилась на тротуарах, а
вольготно разместились на высоких подмостках в несколько ярусов. Время от
времени поэты с горящими взорами и буйными кудрями принимались декламировать
баллады и оды, но их не слышно было за гулом толпы и приветственными криками,
ибо благородные вопили не хуже простонародья, каждый точно так же надеялся, что
именно на него упадет пусть мимолетный, но милостивый взгляд принцессы. Кто-то
пригоршнями швырял с балкона цветы, кто-то рассыпал золото, кто-то по старинной
традиции размахивал шестом, увенчанным конской головой и увешанным
колокольчиками — отгонял злых духов и призывал на головы виновников торжества
благословение Хорса.
Сварог задумчиво посмотрел через плечо. Сразу за Странной
Компанией ехал в окружении блестящих офицеров своей эскадры загадочный адмирал
Амонд — сухопарый старик с непроницаемым лицом каменного истукана, какие еще
встречаются близ дорог в Ямурлаке. На нем был синий мундир с золотыми
адмиральскими касатками (геральдическими, имевшими самое отдаленное сходство с
настоящими), для моряка он удивительно непринужденно держался в седле, прямой,
как мачта, и столь же мало подверженный эмоциям.
…В Ронеро Сварог решил возвращаться из трех королевств самым
коротким путем. Они переплыли залив, высадились на хелльстадском берегу, где их
встретил верный Вентордеран, добрались на нем до Итела, а там Сварог в третий
раз создал новехонькую «Принцессу», и они двинулись вниз по течению, наняв в
Пограничье нескольких кочегаров, не скрывая уже своего настоящего облика.
Конечно, молва их не обгоняла. О происшедшем в Пограничье
еще не знали, ибо там не было ни газет, ни телеграфа. Зато в Харлане,
остановившись запастись углем, они сами узнали прелюбопытнейшие новости,
доставленные всезнающими речниками еще до подхода официальных сообщений.
Все рассказчики, ничуть не расходясь в существенных деталях,
повествовали, что король Конгер вкупе с адмиралом Амондом провели какую-то
коварнейшую, изощренную интригу, вынудив ронерскую «Черную благодать» выползти
на свет божий и раскрыться. Что по всему королевству идет грандиозная облава на
куклосы. Что заговорщики пытались подменить принцессу Делию неким созданным с
помощью самой черной некромантии оборотнем — не подозревая, что тем самым суют
руки в настороженный волчий капкан, обрекая себя на разоблачение и погибель.
Что принцесса Делия еще до претворения в жизнь гнусного замысла заговорщиков
отправилась в три королевства, дабы сбылось пророчество Таверо, и вот-вот
должна появиться во всем блеске триумфа, чтобы упасть в объятия сурового и
хитроумного родителя, решившего окончательно и бесповоротно очистить свои
владения от черных магов.
Сварога такая трактовка событий ошеломила — как, впрочем, и
всех остальных, включая Делию. Справившись с удивлением, в глубине души он
посмеивался — дело житейское, не впервые власти в лице короля, давшие поначалу
маху, попытались срочно подстроиться к ситуации, объявив себя всеведущими и с
самого начала, изволите ли видеть, прекрасно обо всем знавшими. Зато Делия была
вне себя от ярости, вспомнив свои мытарства.
И Сварог уже не сомневался, что встреча отца с любящей
дочерью пройдет отнюдь не идиллически — если вспомнить, что в жилах обоих течет
буйная кровь Баргов, не выдохшаяся ничуть за последнюю тысячу лет. Он попытался
было мягко втолковать рассвирепевшей принцессе, что положение поневоле
обязывает венценосцев изящно маскировать крупные промахи, но Делия, сверкая
глазами не хуже пантеры, кипела:
