Он секунду помолчал.
– В этой истории с крекеленом чем-то пахнет. Боюсь, за ней стоит какой-то Дом.
– А стали бы они затевать бунт против самих себя? – возразила Миднайт. Насколько Янтарная Душа была таинственна, настолько Миднайт была наивна.
– Стали бы, и затеяли. Энхерренраат родился из жадной горячечной мечты Шолота и Мерода. И мечта обернулась кошмаром. Шолот и Мерод платят до сих пор. Ярость Стражей явила такой поучительный пример, что с тех пор ее пока не провоцировали, но вселенная рождает дураков в числе, превосходящем воображение.
Что-то тронуло внешнюю стену, попробовало дверь. На самой грани восприятия поплыл запах – как электрическое предвестие перед грозой. Послышался шелест и звуки, которые можно было принять за шепот – какая-то тревога, начавшаяся с приходом Миднайт. Она росла, пока темнота, подобно слизи, заполняла пространство между десятью тысячами опор Нижнего Города. Теперь снаружи была полная ночь. Создания тьмы вышли на охоту.
Одна стена застонала и накренилась – на нее навалилось что-то тяжелое. Кладка выпячивалась, покрываясь сеткой трещин. Они ширились, перекрывались, приобретали коричневый цвет поднесенной к огню бумаги.
В них что-то просачивалось и капало вниз. Оно было цвета крови.
– Ничего себе! – сказал взбешенный Панцирь. Янтарная Душа положила на выпуклость паучьи пальцы. Комнату заполнила псионическая тьма, зловещий призрак угрозы, стучавшийся в стену. Раздались приглушенные вопли – и тишина.
– Играют в страшилки. С их сумасшествием они могут выйти за грань игры. Мы завтра посовещаемся с остальными. Что-то надо сделать.
В Мерод Скене было одиннадцать Неприкосновенных. Никто из них не поддерживал Конкорд.
Панцирь обернулся к Миднайт:
– Как там лорд Аскенасри?
– Все еще жив. Он слабеет, но воля его по-прежнему стальная. Скоро его с нами не будет. Я танцую для него раз в неделю. Других желаний у него больше нет.
– А когда ты теперь будешь для него танцевать?
– Завтра вечером.
– Он меня помнит?
– Иногда он о тебе спрашивает.
– Спроси, согласен ли он меня видеть. Скажи, что я готов получить плату.
– Если мы выживем сегодня.
Она дрожала, робкое создание.
– И сегодня, и еще долго, – обещал Панцирь. – И Конкорд переживем. Я должен. Много еще чего я должен сделать раньше, чем уйду.
5
…Затихающий всхлип. И резкое «дзинь!».
Джо Класс втянула в себя холодный запах лекарств и машин, открыла глаза. Она ощущала бодрость, любопытство и чуть-чуть – нетерпение. Что будет на этот раз? Разогрев – это как проснуться утром, когда знаешь, что день будет интересным.
Сколько она спала?
Да это и не важно. Ничего не изменилось.
Как всегда, мелькнуло ощущение тревоги, когда воздух стал влажным и горячим. Стены ячейки вдавились. Крышка запотела. Джо пальцем написала на ней неприличное слово.
Крышка отскочила. Вокруг простиралась знакомая белизна комнаты разогрева. Сколько раз она уже здесь просыпалась, глядя в небо из кабелей и труб? И не вспомнить.
Клубами ворвался в ячейку холодный воздух.
Так что теперь? Новый Энхерренраат? Мелькнула тень страха. В тот раз она погибла. С тех пор это ее преследовало, хотя инкубатор ее восстановил.
Иногда она думала, что гибель приснилась ей в ячейке, хотя она никогда не могла, пробуждаясь, вспомнить другие сны.
Над ней проплыло чье-то лицо.
– На построение, солдат!
Ни тени облегчения, что нашли ее живой, а не черно-синей мумией. Вообще никакого выражения на этом лице. К следующей ячейке и следующей проверке.
Джо выпрыгнула наружу, наполненная жизненной силой. Из соседних ячеек уже выскакивало ее отделение, все голые, как она сама. Шайгон уставился на нее с очевидными мыслями.
– Смотри у меня, солдат!
– Смотрю, сержант, смотрю.
Он приподнял пушистую бровь.
– Потом. Может быть. Если будешь хорошим мальчиком.
Она сосчитала головы. Все здесь.
– Пошли.
Ячейки поползли обратно в хранилище. Отделение пошло за Джо, на ходу обмениваясь обычным бормотанием и шуточками. Клари и Скват держались за руки. Сон во льду не изменил их отношений. Ее глаза оглядывали старых товарищей в поисках знакомых шрамов. По гладкой коже можно было судить, сколько они проспали на этот раз.
Все оделись в свободную корабельную форму и получили личное имущество. После одевания и осмотра Джо провела их в центр инструктажа. От разбуженных ранее отделений поступали новости дня.
– Военачальником теперь Ханавер Стрейт.
– Тот, что был начальником штаба? А какой сейчас год?
– Сорок третий год Обожествленного Кола Мармигуса. А Стрейта тоже выбрали Диктатом.
– Одного из живущих? Я-то думал, что первым делом для этого нужно быть Обожествленным.
Беззвучный смех.
Мармигус – Обожествленный? Да, много времени прошло. Последний раз, когда их будили, он только-только стал начальником техники.
– Медленно же время шло.
– Спорить могу, рутинная подчистка, сержант. Смотри, никто не спешит.
– Корабль в готовности. Красная-один, Хейк.
– Зато никого не будили, кроме пехоты. Где-то кто-то пролил молоко, а нас зовут подтирать.
Перед входом в амфитеатр Джо остановилась:
– Разговорчики, отделение!
В зале, куда они вошли, могли разместиться тридцать тысяч. Кивая знакомым солдатам, ребята Джо нашли свободные места и уставились в ожидании на своих офицеров. Над сценой большими строгими буквами был начертан девиз: «Я – Солдат». Такой же висел над каждым выходом с территории Военного экипажа. Он же был в наплечной эмблеме каждого солдата и офицера, окружая римскую цифру VII, наложенную на карикатурное изображение воительницы – бегущей обнаженной женщины, которая, на взгляд Джо, мало имела отношения к войне.
Вот поместить бы там мускулистую бабу-головореза вроде нее самой: приземистую, с крысиным хвостом волос и окровавленным топором в руке. Больше было бы похоже на правду.
Люди не отворачивались, когда Джо Класс проходила мимо, но это не могло ее убедить, что она не так уж некрасива.
* * *
Посадочный модуль приземлился. Джо тяжело спрыгнула в красноватый день П. Джексоники-3. Прав был Хейк – подчистка чужого мусора. Оборотень-крекелен, Тон его возьми!
Она посмотрела на Шолот Варагону. Та была похожа на внешний порт любого другого мира Канона, где правит какой-нибудь Дом. Все Дома так чертовски консервативны, что от стандартного проекта не отклоняются никогда. Хочешь видеть что-нибудь другое – поищи в мире, где нет правящего Дома.
