– Надо было мне помнить, что их не обставить. Истребители шли расходящимися курсами. Когда они стали сворачивать к тревеллеру, последние надежды Тиммербаха развеялись. Один занял позицию впереди. Другой зашел боевым курсом и тремя внезапными выстрелами стесал лопасти тяги Паутины. «Искателю славы» был отрезан путь к бегству.
– Трудно не понять, правда? Ну ладно. Летим к тому истребителю впереди.
А черта ли еще сделаешь? И как теперь быть? «Траяна 4» – это не «Джемина-7».
Истребитель отвел их прямо к Стражу, в пустой ангар рейдеров. Страж наложил захваты. И начал набирать скорость, направляясь к пряди, ведущей туда, откуда пришел тревеллер.
Замигали сигналы тревоги – взломали главный грузовой люк. В коридоре раздался шум. Тиммербах повернулся к двери.
Вбежала стайка небольших машин, а за ними – какой-то блеклый призрак. Глаза его обежали мостик и остановились на Тиммербахе.
– Пойдем, – сказал призрак.
57
Рана в скуле «Джемины-7» была три километра в длину и полкилометра в глубину. Ее залатали, чтобы до Звездной Базы Тулза можно было ее не замечать. Потому что Военачальник не намеревался идти туда сразу.
Как раз перед тем, как «Джемина-7» ударила в скалу, был замечен удирающий вояджер.
Этого организатора ждали неприятные времена.
Пушки в космическом тупике замолчали. Теперь надо было выковырять уцелевших и узнать, кому еще следует перерезать глотки. Пока что меч очевидности показывал только Вовне.
Единственное, что показалось Военачальнику стоящим внимания, было найдено в сердце командного астероида – руины искусственной среды какого-то монстра. Немногочисленные обрывки данных заставляли предположить, что в ней жил монстр того вида, представитель которого был на шолотском тревеллере и корабль которого был разрушен «Фретензисом-28».
58
Экипаж свелдровского тревеллера держался неприязненно, но на удивление осторожно. Они только изолировали трюм – и все. Поначалу.
Когда тревеллер сошел с Паутины на первой же якорной точке и подошел к станции, команда ворвалась в трюм и выбросила зайцев на причал. Потом тревеллер сразу же смылся, пока начальник станции или СТАСИС не успели слова сказать. На все запросы с тревеллера отвечал только навигационный датчик.
Панцирь был озадачен. Он не мог найти такому поведению разумное объяснение.
– Сохраняй спокойствие, – сказал он Миднайт. Персонал СТАСИСа и рабочие настороженно на них поглядывали. – Дай говорить мне. Ничего не говори, если сможешь сдержаться. Если не сможешь, постарайся мне не противоречить. Я им напущу тумана в глаза.
Он посмотрел на Янтарную Душу. Она вышла из комы, но была в каком-то приступе и лежала на плитах причала, тяжело дыша и все время меняя вид, будто искала такой, который защитит ее от того, чего она страшилась.
Что же за чертовщина была на этом тревеллере?
– Ты просто притворись, что ты слишком глупа и не понимаешь вопросов, – сказал он Миднайт.
Принадлежность к низшим классам имела свои преимущества. Одно из них – раса господ не будет разочарована твоей глупостью.
Жернова бюрократии вертелись медленно, поскольку века и века им не проходилось иметь дело с необычным. У Панциря было достаточно времени, чтобы отработать тщательную легенду.
59
Прислонившаяся спиной к стене Джо первой ощутила странные короткие вибрации. Они наполняли ее неопределенным ужасом.
– Кто-нибудь еще чувствует, что станция трясется?
Чувствовали все. Эни-Каат, Дега и Вайда были мрачно напряжены. Только Хагет сидел и улыбался.
– Я бы предложил всем принять вид, подобающий военным.
Одиннадцать дней в заточении дали один плюс. Организовалось общение с Искателем. До определенной степени.
Пришел корабль-убийца, – услышала Джо у себя в голове. – Он атакует. Он не устанавливал связь со станцией.
Джо уставилась на Хагета.
– Это Страж. И вы знали, что он идет сюда. Как вы это сделали?
Хагет улыбнулся чуть шире.
– Пути «Искателя славы» и «Траяны-4» должны были пересечься возле М. Катерии. Когда Тиммербах повел себя странно, я состряпал аварийный длинноволновый передатчик и запрятал его в главном трюме. В нем была копия дневника нашей группы. Чтобы он не начал подавать сигнал бедствия, надо было каждый день нажимать кнопку.
– Разумно. И вы никому из нас не сказали.
– Скажи я вам, я бы сказал всем, кто в это время слушал бы. И нас бы отсюда отправили. Сюда идут. Давайте будем выглядеть, как положено солдатам.
«Я – Солдат». Джо хмыкнула, поднялась и встала рядом с Хагетом возле двери. Остальные построились сзади. Даже Искатель был готов к движению. Хагет приятно улыбнулся, когда вошел начальник станции, шеф СТАСИСа и взвод их подчиненных.
– Встряхнитесь, девушки! Всем подтянуться!
– Не перестарайся, – буркнула про себя Джо. Люди со станции вывели их наружу, вернули их имущество и оборудование и загрузили их в шаттл. Он доставил их к стоящему в ангаре рейдеру, у которого на часах стояла нестабильная голограмма юноши в униформе, невиданной уже три тысячи лет.
– Вахтмастер капитан-лейтенант Хагет, ведите свою группу на борт. Начальник станции, я просмотрел ваши резервуары данных. Ко мне должны быть доставлены следующие лица.
Последовал список из сорока шести имен с указанием должностей.
Начальник станции попытался возразить.
– Я выпустил хеллспиннер. Станция может выдержать не более семи.
До начальника станции дошло.
– Я перевожу на вашу станцию команду и пассажиров конфискованного тревеллера «Искатель славы», принадлежащего Дому Шолот. Все пассажиры будут доставлены в места их назначения за счет Дома Шолот и получат от того же Дома компенсацию за потерянное время и доставленные неудобства.
* * *
На рейдерах удобств нет. Пленники и освобожденные равным образом были заперты в отсеке, в котором скоро завоняло страхом и выделениями, для удаления которых не было предусмотрено средств. Кое-кто из пленников обращался к Хагету с жалобами.
– Спокойнее. У меня здесь не больше власти, чем у вас.
Рейдер вошел в корпус «Траяны-4». Страж шел по колее, направляясь к Паутине.
У выходного люка стояла все та же нечеткая голограмма. Она не видела никого, кроме Хагета.
– Выводите их, капитан-лейтенант.
Хагет кивнул Джо. Она вывела пленных наружу и построила в колонну по три. Они теперь были по ту сторону ужаса, в том унылом, покорном, скотском отупении, которое охватывает жертв страшных катастроф или страшных зверств, когда застывшие глаза становятся стеклами с односторонней прозрачностью, не допускающими к сознанию страшную реальность. Проснуться и узнать, что это был лишь кошмарный сон.
