На высоте тысячи метров парит Высший Город, соединенный с Верхним гибкой трубой, где идут каналы пассажирских и грузовых лифтов. Там, наверху, в безопасной изолированности живут проконсулы Дома, самые богатые из богачей и их прихлебатели.
Опоры Верхнего Города тоже вздымают его над опасностями плохо укрощенного мира, а пуще того – над мерзостью его укротителей. Администраторы и функционеры, гарнизон Канона – если таковой имеется, – иждивенцы Дома, младшие сыновья, союзные купцы, подрядчики – таково население Верхнего Города.
Нижний Город – основа социальной пирамиды. И в нем тоже было расслоение – чем глубже в тень под брюхом Верхнего Города, тем ниже по социальной лестнице.
Города бывали большие и малые, но структура столиц десяти тысяч миров была одна и та же.
Джо включила скафандр и прыгнула вправо. Отделение последовало за ней. Включились сенсоры, выводя картину окружающего мира на внутреннюю сторону лицевой панели. Воздухом можно было дышать. Температура окружающей среды низкая, но приемлемая. Главная же информация, которая ее интересовала, – вблизи не обнаружено недружественного оружия.
Каждую минуту на пять секунд картина перебивалась данными с «Джемины-7», передаваемыми через посадочный модуль. Они давали картину города, как его видел зонд. Крекелен был возле центра Нижнего Города и не перемещался.
Опять работа в городе. Очень Джо ее не любила. Города коварны. Никогда не знаешь, кто и откуда стукнет. Система плохо определяла нелучевое оружие.
Связь. Окружение закончено. Все выходы под контролем. Приказ идти вперед.
Джо подняла глаза на Высший Город, на пылающую звезду «Джемины-7», зависшую меж причудливых шпилей. Как небось перепугались эти жалкие повелители Шолота! Гадают, не для того ли высадилась группа, чтобы положить конец Запрету, взяв штурмом Верхний Город и отрубив Гравитаторы Высшего Города.
Сопротивления не было. Немногие существа, которых видела Джо, стояли, окоченев, и пялились испуганными глазами. Редко приходилось ей видеть столько причудливых чужаков и выброшенных поделок. Ведь этот мир уже столетия не допускал внешних контактов. Ползучие брали верх.
Кольцо уже было в диаметре меньше километра, а цель не двигалась. Информация с «Джемины-7» и локальная стали чередоваться на лицевой пластине шлема каждые пять секунд. Информация по батальонной сети для всех офицеров и сержантов:
«Напоминание сверху, люди. Брать только живым».
Конечно, без комментариев.
Я – Солдат.
Следовательно: я подчиняюсь.
По сети взвода:
«Оно идет к нам, ребята».
Джо совместила данные «Джемины» с горячим следом в сотне метров от нее, переданным по местной сети. Просмотрела данные «Джемины», зафиксировала след и переключилась на тактическую связь отделения.
– Прямо к нам в пасть, парни.
– Почему мы его не видим? Сержант, ты видишь? Кто-нибудь видит?
Не видел никто. Но ведь оно должно быть видимым! Оно было точно над ними.
Над! Джо глянула вверх, увеличив до максимума разрешение. Вот оно. Смывается вдоль балки.
Луч попал точно. Существо свернулось клубком нервов, прильнуло к отходящей от пилона несущей решетке и медленно превратилось во что-то, похожее на черную пластиковую пленку. Джо переключилась на тактическую сеть взвода.
– Взвод, второе отделение! Мы его взяли!
6
Камера представляла собой идеальный шар диаметром в тысячу метров. Возле центра, чуть вверх по направлению гравитации, плавала огромная масса. С искривленных стен в нее били молнии. Гром, будто кто-то ударял в гигантский лист металла, исходил от ее поверхности и грохотал в пустоте камеры. Тьму пронизывали языки красного газового пламени. Когда гром стихал, его сменяли раскаты самодовольного дьявольского смеха.
У выхода коридора, ведущего в камеру, стояла женщина.
– Сегодня у него театральное настроение.
Ее спутнику было на вид лет семнадцать. Ей – двадцать один. Ему и было семнадцать, а она была много старше и куда свирепее. В бледно-голубых глазах ее застыла скорбь палача.
– Когда мы его убьем?
Темные глаза мальчика не были глазами подростка. Во всем остальном он выглядел наивным, юным и невинным, но глаза его были глазами хищника.
Пощечина!
– Не говори таких слов! Даже не думай их так близко от него! – Она вдруг рассмеялась. – Не скоро. Когда он достигнет успеха. Если достигнет. – Смех ее был злобен, как раскаты хохота в камере, хотя и далеко не так громок. – Кому нужен провал в наследство?
Мальчик поежился. Здесь было холодно и мрачно, а воздух – воздух чем-то напоминал кладбище перед рассветом.
– Зачем он нас позвал?
– Может быть, хочет возвестить о своем гении, а Лупо Провика недостаточно для его самолюбия, поскольку Провик отказывается поражаться. – Она положила ладонь на пластину в стене коридора.
– Отец! Мы здесь.
Спектакль вспыхнул с удвоенной силой. Стрелы молний грохнули в стены камеры у выхода коридора. Взмыли в воздух голографические чудища, клацая клыками и когтями, плюясь огнем и ядом. Невредимой сквозь ярость и огонь поплыла гондола, ведомая гондольером-скелетом. Отсветы выдавали ее голографическую природу. На самом деле это были гравитационная капсула и робот-гуманоид, разукрашенные воображением Симона Трегессера.
Капсула коснулась стены. Женщина взошла на борт. Юноша помедлил, но ступил вслед за ней. Его лицо на мгновение осенило крыло страха.
И тут же черты его приняли обычное выражение наивной непроницаемости. Он быстро обучался.
Кто хочет выжить в окружении правящей семьи Трегессеров – должен учиться.
* * *
Капсула скользнула к центру полости. Там, среди нагромождения механизмов, висел замкнутый прозрачный колокол, наполненный темным дымом, а механизмы поддерживали его в середине и претворяли в жизнь его волю. Не доходя десяти метров, капсула остановилась. Пассажиры ощутили щекотку ощупывающих зондов.
К внутренней поверхности колокола прижалось уродливое лицо. Дым рассеялся, открывая остатки тела – одна рука высохла, все остальное обглодал огонь – и слепые глаза. Хорошо поработал наемный убийца, у которого чуть-чуть не вышло.
– А, мое любящее дитя Валерена! И ее игрушка.
– И мой сын, отец.
Воздух наполнился ехидным смешком.
– У меня есть глаза, которые видят дальше и глубже этих слепых шрамов. Но с кем или с чем ты спишь – это твое дело.
Пауза. И голос:
– А ты и в самом деле Валерена? Или ее дубль?
– Я – Валерена-главная.
– Приятно слышать. Иногда я думаю, что ты посылаешь дубли, когда тебя мучит совесть.
