Охотников не было видно, и Готфрид принялся спускаться, но вдруг замер — всадники проехали прямо под ним, зубоскаля о добыче. Юноша впитал вентимильский язык из памятей, добытых мечом, и теперь понял: девушка спасалась от жертвоприношения, медленной мучительной смерти ради вызова демона и власти над ним.
Преследователей было пятеро, за каждым ехал оруженосец. Все молодые, жестокие, гнусные. Они спешились подле беглянки, принялись насмехаться, пинали несчастную, когда та пыталась встать.
Готфрид перебрался на березу. Один слуга повернулся, прислушиваясь, но вскоре успокоился — забава господина куда интересней.
Юноша напомнил себе, что решил обнажать Добендье лишь ради самозащиты. Но совести не прикажешь. Рогала, конечно, назвал бы глупцом, сующимся в чужие дела. Так то Рогала.
Когда до земли оставалось с десяток футов, Готфрид спрыгнул в мягкую густую траву. Чуткий оруженосец снова обернулся, и Великий меч покинул ножны. Вентимилец пытался закричать, но успел лишь всхлипнуть.
Знакомое чувство, будто растешь. И клинок томится, алчет. Секундное головокружение — прилив чужой выпитой души. Все замерли, ощутив выплеск колдовской силы.
Готфрид обрушился на охотников ураганом. Пока те опомнились, юноша зарубил оруженосцев и двух господ. Остальные, перебежав ручей, спешно принялись колдовать. Один отступил, двое разошлись по сторонам, и в треугольнике меж ними заклубился алый туман. В пелене появилась человекоподобная тварь — кривоногая, коренастая, длиннорукая, волосатая, зубастая. Существо глянуло на девушку и ухмыльнулось. Готфрид зашлепал по ручью, занося меч.
Вопреки магическому происхождению, демон не казался особо опасным, пока не выяснилось, что Добендье с ним справляется не лучше, чем обычная сталь со старым матерым дубом. Готфрид перепугался, но клинок оставался спокоен, блистая в вихре молниеносных выпадов. Полетели ошметки, лезвие зазвенело гонгом. Противника, казалось, поразил сам факт собственной уязвимости. Качаясь под ударами и больше не ухмыляясь, тот потянулся к Готфриду. Троица, призвавшая демона, изумленно завопила.
Юноше вдруг вспомнилось поле, где отец с братьями упражнялись в ратном деле, и измочаленный, иссеченный столб посреди него. Тварь подставляла руки, когда Добендье целил в шею, а тот тут же бил в ногу. Клинок выплясывал ритм — туда-сюда, вверх-вниз — и всегда опережал на такт. Удар, и колено противника треснуло.
Меч радостно взвыл.
Пока демон, присев, рассматривал перерубленную конечность, Меченосец убил ближайшего вентимильца и бросился на остальных. Одного он догнал, но второй успел поймать лошадь и удрать, потому что Готфрида вдруг отвлек визг.
Тварь двигалась по ручью на карачках, догоняя девушку, словно исполинский паук, выжидающий момента для смертоносного прыжка. Та ползла, не в силах подняться на ноги.
Парень перехватил клинок обеими руками, размахнулся хорошенько и одним ударом снес чудищу голову. Она скатилась в ручей, и рот, оказавшийся над водой, разразился хулой на ломаном вентимильском. Отупевшее тело заковыляло вдоль берега, нащупывая утраченное; кривые пальцы ухватили камень подходящих размеров и принялись прилаживать к шее.
Готфрид повернулся к девушке, и та в ужасе отпрянула. Кажется, Меченосец страшил ее сильнее демона.
Добендье требовал крови, но юноша все же запихнул его в ножны. Он протянул руку, и незнакомка взялась за нее, хотя и так, словно боялась кары за непослушание. Не зная, что сказать, Готфрид молчал, да и вентимильский едва ли правильно прозвучал бы из его уст. Меченосец помог несчастной вылезти на берег, посадил у деревца, затем отправился ловить лошадей и собирать трофеи. Память убитых охотников оказалась интереснее снаряжения. Они знали путь в библиотеку: именно там миньяк одарил их демоном.
Чудовище же продолжало чертыхаться, барахтаясь в ручье.
Нельзя терять время! Юноша помог незнакомке взгромоздиться на коня, затем, сам не понимая зачем, вытащил говорящую голову из воды и привязал к седлу за жесткие волосья. Существо не унималось, непрерывно сообщая, что про Готфрида думает.
Когда тот уже стронул коня, девушка заговорила:
— А как же я? Что мне прикажешь делать?
Меченосец заглянул в круглые от страха глаза и пожал плечами.
— Что хочешь. Ты свободна.
Несмотря на ломаный, неправильный выговор, она поняла.
— Нет, я уже посвящена. — Она ткнула пальцем в голову. — Теперь хозяева этого гада не могут расторгнуть с ним сделку, так же как и он — с ними. Они найдут меня. Сбежавший вентимилец приведет своих товарищей, могучих колдунов — отцов тех, кого ты убил.
Готфрид снова пожал плечами. Что тут скажешь? Он и не думал о последствиях, выручая девушку.
— Тогда поехали со мной, — предложил он.
На дружбу юноша не рассчитывал — какие друзья у Меченосца? Но раз принял на себя ответственность, придется ее нести.
Незнакомка не сразу решилась идти следом, опасаясь остаться наедине со столь могучим человеком. Но ведь он ее спас!
И когда Готфрид, пожав плечами в третий раз и переругнувшись с головой, стронул коня, девушка окликнула его и попросила подождать.
9
Близ Дедеры
Беглянку звали Лойдой Хатсинг. На вопрос, не родня ли она Франакру Хатсингу, та ответила, что приходится ему дочерью. И тут же перепугалась оттого, что Готфрид знает отцово имя.
Демон представился Гасиохом. Девушке было семнадцать, словоохотливой голове — несчетно. После победы над Гревнингом Алер отослал юную пленницу в Сентурию. Гасиох же прислуживал повелителю бесов, призванному высшей вентимильской знатью. Убитые Меченосцем охотники принадлежали к роду самого миньяка, и Лойда предрекла своему спасителю лютую смерть. Гасиох с радостью предсказание подтвердил. Семья правителя считалась неприкосновенной, во всяком случае, пока находилась у власти. Однако угрозы Готфрида не особо тревожили, в отличие от непрестанной болтовни.
— Да заткнешься ты уже? — рявкнул Меченосец. — По сравнению с тобой Рогала — сущий ангел!
Чудище ухмыльнулось, не прекращая бубнить. Юноша старался не слушать.
— Эй, Лойда, твой отец — тот самый печально известный Франакр Хатсинг, шериф Ригдона?
— Почему печально известный?
— По нашу сторону границы его не очень жалуют.
Готфрид думал, его гудермутское происхождение напугает спутницу, а та, напротив, обрадовалась.
— Да мы соседи, почти родня! А что наши отцы не поделили, сейчас не слишком важно.
Конечно, в лесу-то посреди Вентимильи.
Познакомились они только на второй день, когда остановились на опушке. Юноша заколебался: идти дальше пешком или ехать? До того Лойда молчала, в отличие от неутомимого демона. Да и Готфрид слишком был занят раздумьями, чтобы обращать на них внимание.
