— Слада, ради бога!
— Я предостерегала, но ты не послушал и затеял непосильную войну в одиночку, без поддержки провинций. А теперь лижешь сапоги низкородным корихам, чтоб собрать новую армию. Где твое достоинство? Смирись с потерями да попросту перекрой перевал Карато! Пусть с Неродой разбирается союз!
— Я не могу, ты же знаешь. Слишком многое вложено.
— Это эгоизм твой вложен, и его на самом деле хоть отбавляй!
— Я обещал защитить людей, купивших землю в Сильяве и Горзухе.
— А как насчет обещания, данного мне? В тот момент, когда ты нашел Анзорг, я лишилась мужа! Он теперь не со мной — носится неведомо где, играясь в солдатики!
Лойда потянула Готфрида за рукав и прошептала:
— Не стой в дверях! Эта ссора не для наших ушей.
Юноша дернулся, но она не отпустила.
— Пойдем, спать пора.
Он подчинился и затем долго лежал без сна, ненавидя миньяка и в то же время восхищаясь им. Как он смеет так разговаривать с чудесной, нежной Сладой! Однако ведь не признался, что он — всего лишь орудие Хучайна.
Алер недолго пребывал в унынии — за очередным ужином он прямо-таки сиял, шутил напропалую с родней, развлекал гостей. Видно было: его аж распирает, не терпится поделиться новостью. И точно! Не успели расправиться с десертом, как он объявил:
— С корихами договорено! Сколько надо войска, столько и дадут. Выступаем в конце недели! Армия соберется в Ковинго.
— Не поздно ли, ведь зима на носу? — расстроилась Слада. — Заснежит и перекроет Карато.
— Нищие не привередничают. Если можно ухватиться, я хватаюсь.
— И чем за это придется заплатить?
Улыбка сползла с лица миньяка. Он сурово глянул на жену, и та смолкла.
— Заканчивайте с делами, готовьтесь к походу, — подытожил хозяин. — Вопросы есть?
У Готфрида были — дюжина с гаком, но он решил выждать время поудобнее, поскольку супруга явно вывела миньяка из себя.
А во время вечерней прогулки Лойда спросила:
— Ты меня здесь бросишь?
Юноша опешил. В самом деле, как ее оставить? Девушка ведь посвящена, и кое-кто из миньякова семейства давно положил на нее глаз. Раз жертву подготовили, надо завершить ритуал. Если б не слово Алера и не угроза Добендье, Лойда давно бы уже исчезла. А когда Меченосца и миньяка не будет рядом…
— Если действительно не хочешь оставаться, то и не сиди тут.
— Спасибочки, господин хороший!
— В чем дело? Чего ты так?
— Ничего. Мелочи.
Готфрид снова и снова наступал на те же грабли: просто соглашался, когда она хотела, чтоб с ней спорили, уговаривали, расспрашивали, а после пару дней дулась. Девушка забрала у гнома Гасиоха и проводила с ним куда больше времени, чем с Готфридом. Он же думал, что в точности исполняет ее желания, и недоумевал, не в силах разобраться. Чужие голоса в рассудке особо не помогали, только посмеивались, а почему — не объясняли, к вящей озадаченности.
А вскоре все стало мелким, далеким и неважным, ибо Меченосец вновь отправился в поход. Он забрался в седло и направил коня на запад — на Запад! Готфрид и Добендье приготовились вписать новую главу в историю клинка.
Юноша ликовал — и ненавидел себя за это.
12
Ковинго
Нерода давила Бильгор. Над Беклавацем метались, завывая, заклятия — выжигали, ломали, крошили. Замки рушились, крепости капитулировали. Йедон Хильдрет и Братство дрались за каждый фут земли безжалостно и упорно.
Полководец знал: ему не выстоять. Объединенный Запад не давал подкреплений, забирал резервы — опасаясь собственных потерь, обрекал на гибель его. Одни союзники, учуяв поражение, ожидали, что оборона вот-вот рассыплется, и укреплялись дома, другие вообще подумывали выйти из коалиции. Никто не знал, что миньяк больше не командует врагами, что те — бунтовщики, изгнанные Вентимильей.
К всеобщему удивлению, Хильдрет не отступал. Казалось, только его стальная воля и удерживает потрепанную армию, не дает разбежаться. Но и она оказалась бессильна, когда Гердес Мулене отозвал Красный орден. Умерла всякая надежда.
Колдовство Нероды наносило все больший урон, началось дезертирство. Сперва понемногу: кто-то бежал домой, кто-то спешил присоединиться к победителям. Вскоре увели войска Мальмберге и Бильгор.
Никто не сомневался — это конец. Оставшиеся воины сотнями уходили к Нероде, и та принимала пополнение с распростертыми объятиями. Через несколько дней после отступления «красных» у Хильдрета остались лишь солдаты империи да горстка братьев из Синего и Белого орденов. Само собой, в поражении союзники тут же его и обвинили. Генерал не удивился: чего ожидать от подобных особ? Он снялся с позиций, оставив все тяжелое снаряжение, и налегке направился к Сартайну. Союзники, видя, что Йедон по-прежнему жив и боеспособен, немедленно предложили сотрудничество ради защиты своих земель. Хильдрет отвечал прямо и резко, вплоть до оскорблений. Те злились.
Нерода же, вопреки ожиданиям, не тронула Торунь. Оставив две испытанные бригады держать проход в Беклаваце, она с главными силами пошла на восток. С ходу опрокинула и загнала армию Хонсы Эльдрахера в Катиш, изрядно ее потрепав. И снова всех удивила: не стала добивать непокорный город, а двинулась дальше, в Гревнинг. Войско Невенки теперь наполовину состояло из западных перебежчиков.
Готфрид стоял на розовом граните сторожевой башни Ковинго и смотрел, как новая армия миньяка перебирается через хребет. Ледяной ветер трепал плащ, кусал, колол. Зима уже подползла к высокогорью Ниргенау, и колдуны Алера сутками напролет заклинали погоду, удерживая перевал открытым.
Юноша сидел в крепости уже три дня, полных скуки, самокопания, расспросов и угрызений.
К нему поднялась Лойда и прошептала, оглядевшись:
— Как их много! Когда напали на Гревнинг, мы думали, на нас вся сила Вентимильи обрушилась!
— Солдат у нее еще больше. Мы не увидели пока и призрака действительной мощи, эта страна поразительно многолюдна.
— А чем ты займешься, когда все помирятся?
Готфрид искоса глянул на девушку: она вправду настолько наивна или прикидывается?
— Постараюсь поуютней устроиться в могиле.
— Собрался закончить, как Турек Арант? Почему? — Лойда взяла его за руку и заглянула в глаза. — Разве выхода нет? Если ты поверишь в это, сам же и толкнешь себя на путь Аранта!
— Дело не во мне, а в клинке. Он рвет мне душу. Я не могу оставить его хотя бы ненадолго, из комнаты не могу без него выйти. Помнишь сказку, в которой мальчишка-трубочист каждый вечер перед сном выкидывал приставучий камень, и наутро тот непременно оказывался в руке? Со мной так же, только я сам больше на тот булыжник похож. Я с Добендье до смерти, а она не замедлит явиться, если верить жизнеописаниям других Меченосцев. От Зухры не убежишь.
