Книга Судьба попугая, страница 85. Автор книги Андрей Курков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Судьба попугая»

Cтраница 85

И потихоньку, слово к слову склеивалось в воображении Банова это новое письмо. И склеилось. Осталось его только на бумагу перенести.

— Гляньте, Василий Васильевич, — опять призывал Кремлевский Мечтатель. — Книга-то с автографом, от автора в подарок! От этого Шейнина. Надо будет прочитать и письмо ему написать… Слышите, товарищ Банов? Прочитаете книгу? А?

— Хорошо, — сказал бывший директор школы. — Прочитаю.

— И потом письмо ему напишите, только правду. Понравится книжка — так ему и напишите от моего имени, а если не понравится — то и это напишите. Пускай правда глаза режет! Не люблю я этих писателей, интеллигентиков мягкотелых!

Банов кивал и снова думал о письме.

Вскоре Кремлевский Мечтатель замолчал и принялся за очередную посылку.

Стало тихо у костра, и Банов, отложив пачку полученных сегодня писем, пристроил себе на колени доску, взял бумагу и карандаш и стал писать письмо Кларе. Простое, понятное письмо, по которому она сразу обо всем догадается!

Глава 42

После утреннего эрзац-кофе Марка Иванова неожиданно забрали к начальнику тюрьмы, с которым артисту еще не приходилось встречаться.

Идя перед надзирателем, Марк немного нервничал, зная от зэков, что характер у начальника тюрьмы буйный и что разговаривает он больше руками, чем языком. Однако, когда многочисленные коридоры и повороты остались позади, а перед ним открылась высокая дубовая дверь — за нею встретил Марка дружелюбной улыбкой человек, которого, казалось, боялись здесь все.

— Там подождешь! — буркнул он надзирателю и самолично закрыл за Марком двери.

Усевшись на привинченный к полу табурет и подождав, пока начальник займет свое место за широченным письменным столом, Марк огляделся и, к своему удивлению, встретился взглядом с мальчиком лет семи-восьми, сидевшим в углу кабинета за неизвестно откуда здесь появившейся школьной партой.

— Это мой сын, Володя! — сказал, заметив удивление арестанта, начальник тюрьмы. — Кстати, если еще не знаете, моя фамилия — Крученый.

Марк едва заметно улыбнулся — еще б ему не знать его фамилию, если каждый зэк к месту и не к месту вспоминает ее.

— Жалобы есть? — спросил Крученый. — Может, кормят плохо или там сыро в камере?

— Нет, — сказал Марк. — Все хорошо. Только для попугая чуть холодновато…

— Ну, знаете, товарищ Иванов, наша тюрьма была достроена для людей, а не для попугаев. Может, какой-нибудь отрез сукна дать… этому вашему сокамернику… только чего ему…

— Нет, было бы хорошо! — осмелел тут Марк. — Я б ему сшил что-нибудь…

— Ладно, — начальник кивнул. — Скажу, чтоб дали… А теперь давайте к делу, тут у нас концерт силами тюремной самодеятельности планируется провести. Гости придут, как вы насчет выступления?

Марк, услышав предложение, сразу и обрадовался, и испугался. Испугался потому, что Кузьма выучил уже добрых два десятка воровских стихов, которые со сцены никак читать нельзя было.

— Если б репертуар новый сделать… — промямлил Марк, просяще глядя в глаза Крученого. — Если б в библиотеке посидеть…

— Посидеть в библиотеке можно, она — не стоячий карцер! — пошутил начальник и сам же рассмеялся. — Хорошо, отведут тебя после обеда в библиотеку, но смотри ж, не подведи! Вот и Володя придет послушать, да, Володя?

Мальчик послушно кивнул.

Марк снова задержал на мальчике взгляд, не понимая, что может делать в тюрьме сын начальника этой тюрьмы.

Словно угадав мысли арестанта, Крученый неожиданно тяжело вздохнул и сказал:

— Вот, не с кем пацана дома оставить… хорошо еще, что дочку жена с собой на службу берет, а то если б и дочку сюда… — и начальник тюрьмы покачал головой.

Марк сочувственно закивал.

Подумалось ему почему-то, что у Крученого жена — учительница, и чтобы проверить правоту своей догадки и чувствуя, что начальник в хорошем настроении, артист спросил его об этом.

— Нет, — спокойно ответил Крученый. — Жена в тюрьме работает, только не в этой, а в женской. На соседней улице. А вообще-то она раньше в детских яслях воспитательницей была.

— Ну, воспитатель — это тоже учитель, — как-то неожиданно смело для самого себя заявил арестант.

И тут же поймал на себе немного напряженный взгляд Крученого. Мурашки побежали по спине, и Марк понял, что пора назад, в камеру.

Вернувшись «домой», артист посидел на нарах, размышляя о репертуаре для будущего концерта и находясь в ожидании послеобеденного времени, когда отведут его в тюремную библиотеку.

Библиотека помещалась в бывшей десятиместной камере, но благодаря вольнонаемной библиотекарше имела уютный и мирный вид. Оштукатуренные стены были закрыты картами страны и плакатами, призывающими к труду и к миру во всем мире. Стеллажи с книгами стояли на некотором удалении друг от друга перпендикулярно боковым стенам. А посередине библиотеки на длинном, сбитом из вагонки столе лежали подшивки газет и журналов. Столик библиотекарши находился рядом со входом в левом углу.

Когда надзиратель ввел Марка в это помещение, библиотекарша встала из-за стола. Марк поздоровался.

— Добрый день, — ответила она. Надзиратель, задержавшись на минутку — он, оказывается, заказывал здесь книгу американского писателя Фенимора Купера, забрал свой заказ, расписался в карточке и кивнул Марку.

— Я там, за дверью почитаю! — сказал он и вышел.

Марк остался наедине с женщиной, и от этого все в нем оцепенело.

Женщину звали Валентина Ефремовна. Ей недавно исполнилось тридцать пять лет. Одета она была в строгий серый костюм: узкая длинная юбка и жакет.

— Мне товарищ Крученый сказал о вас, — приветливо проговорила она. — Вы посмотрите там, на полках, а я пока чаю сделаю. Мне как раз перед вашим приходом чайник кипятку принесли…

Марк, как заколдованный, двинулся к полкам и стал водить глазами по корешкам книг. А сам внимательно прислушивался к шорохам, доносившимся из-за спины, оттуда, где находилась эта приятная невысокая женщина.

Между делом вытащил томик Асеева. Пролистал, натыкаясь на знакомые и ему, и Кузьме стихотворения.

— Ну вот, чай готов, подходите! — прозвучал голосок Валентины Ефремовны.

К чаю библиотекарша вытащила из ящика письменного стола пачку печенья.

Чай был настоящим. Марк жадно прихлебывал из жестяной кружки, обжигаясь и почему-то спеша.

— Товарищ Крученый — хороший человек, — говорила женщина. — Он же заслуженный стеклодув СССР. Тут его многие не любят, а зря. И дома у него не все в порядке — дочечка, Оля ее зовут, болеет постоянно. Я уже говорила ему, чтоб в какой-нибудь южный интернат отправили, и то б лучше было…

Марк слушал не очень внимательно. Щипал обожженный чаем язык. Но в животе было тепло и приятно, и только глаза уже устали любоваться этой домашней симпатичной женщиной. И тогда Марк снял тяжелые очки, положил их на стол и моргнул пару раз, расслабляя веки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация