Он с облегчением отшвырнул эту бандуру, вдвое длиннее и
тяжелее обычных пехотных, от которой больше не предвиделось никакой пользы. Не
спеша направился к лесу, где пряталась под деревьями его команда. Все бдительно
косились на полковника, даже со связанными руками сохранявшего гордый и
непреклонный вид.
— Ну, что вы скажете о моем искусстве водить
самолет? — спросил Сварог не без капли тщеславия. — Даже колеса не
подломил, садясь…
Слышно было, как где-то в отдалении кружат истребители. Бомбардировщик
вовсю пылал, охваченный огнем от стеклянной кабины до кончика хвоста.
— Ты был великолепен, — сказала Мара голосом
восторженной школьницы, серьезным до полной иронии.
— Вы тоже, — великодушно признал Сварог. — Ни
одного обморока, и раненых не видно. Орлы вы у меня, орлицы и орлята…
На поляне идиллически догорал бомбардировщик. Громыхнули
взорвавшиеся наконец бензобаки. Пленный полковник стал громко требовать, чтобы
ему развязали руки и дали меч — если, конечно, среди пленивших его (следовала
гирлянда сочных эпитетов) и в самом деле есть дворяне, с которыми благородному
графу не зазорно скрестить клинок. Сварог хмуро сказал Шедарису:
— Дай его сиятельству по шее. Но тактично, со всем
уважением.
Шедарис тактично размахнулся раскрытой ладонью, но Леверлин
перехватил его локоть:
— Командир, это все-таки пленный и дворянин!
— Тогда отставить, — кивнул Сварог капралу.
Шедарис угрюмо проворчал что-то насчет того, что он и
графьев вешал на воротах и не обязательно за шею, но кулак убрал. Тем временем
Сварог критически оценивал ситуацию: свободы у них было столько, что даже
чересчур, а вот из средств передвижения оказались только собственные ноги. Была
у них и карта, довольно подробная, — вот только они не представляли, где
именно ухитрились приземлиться. Следовало продвигаться к ближайшим населенным
пунктам, где найдутся продажные лошади, — а также полиция, солдаты и
прочие прелести цивилизации. Таши работают мгновенно, а погода прекрасная, и
вдобавок к переговорным камням уже, несомненно, дрыгают суставчатыми лапами все
телеграфные башни — и сообщение опередит даже всадника, не говоря уж о пеших…
И все же это лучше, чем уныло сидеть в городе. Гонишься ты
за кем-то или сам бежишь от погони — жизнь в обоих случаях обретает смысл и
ясность…
— Кто-нибудь представляет, где мы находимся? —
спросил Сварог.
Все молчали.
— Похоже, Горталан, — сказал наконец
Леверлин. — Горталанская провинция. По-моему, я сверху видел Горт, очень
уж характерная архитектура губернаторского дворца, ни с чем не спутаешь. Но,
миновав Горт, мы еще долго летели…
— Восходные области Горталана, — кивнула и
Делия. — Или уже начались закатные области Селона.
Сварог развернул карту. Чтобы не тратить зря времени, ища
глазами незнакомые названия, попросил:
— Ткните кто-нибудь пальцем в Горт.
Леверлин ткнул пальцем. Сварог удовлетворенно хмыкнул. Места
довольно обитаемые, хватает населенных пунктов, отмеченных как города. А
истребителей уже не слышно, подались восвояси на последних каплях…
— Ну, так, — сказал он. — Прикинем начерно.
Если подумать, мы все в одинаковом положении — и дичь, и погоня. Гнались за
нами чужеземные летчики, которые вряд ли знают эти места. Они в азарте вниз не
смотрели, им самим предстоит определяться на местности… И объясняться с
властями там, где сядут. А в столице какое-то время будут прикидывать, как
лучше организовать облаву местными силами и какую легенду местным властям
подбросить… Словом, я уверен, что несколько часов у нас есть. А может, и
больше. У беглецов сто дорог, а у погони одна. Тут им не Равена… Учитывая, что
мы можем и…
Он осекся, покосившись на пленного: тот кипел от злости, но
уши навострил. Следовало сначала разобраться с этим балластом — убивать его
было бы подло, но и таскать с собой глупо.
Сварог повернулся к нему:
— Как думаете, если попадете к своим, вам сразу отрубят
голову или сначала устроят допрос с пристрастием на предмет возможного
соучастия? Обстоятельства против вас…
Судя по взгляду полковника, тот не ждал от родной юстиции ни
беспристрастности, ни гуманизма.
190
— В любом случае карьера ваша напрочь погибла, —
сказал Сварог. — Мне очень жаль, что так получилось, но у нас не было
выбора… Будете сдаваться погоне или предпочтете новые бумаги — дворянские,
заметьте, — новую одежду и возможность начать жизнь сначала? Вы старший сын
или ронин?
— Ронин, — глядя в землю, сказал полковник. Выждал
положенное время, чтобы сохранить лицо и гонор, потом процедил с таким видом,
словно оказывал величайшее одолжение: — Давайте бумаги. Ясно уже, что вы не
обычный шпион, тут пахнет чем-то посложнее. Но я все равно вас когда-нибудь
найду, и тогда мы поговорим как надлежит…
— Поговорим, — сказал Сварог легкомысленно. —
А сейчас будет вам дворянская грамота, уедете куда-нибудь на Острова, если
голова у вас на месте, сделаете карьеру… До сих пор, признайтесь, карьеру
делали благодаря древности рода, а? Что?!
Резко обернулся. Прямо на него двигалась Делия, странно
задрав голову, шагая походкой механической куклы.
— Что?! — встревожился Сварог.
Она явственно закатывала глаза, побледнела, но все же нашла
силы произнести с неподражаемым аристократизмом:
— Простите, граф, после всех этих воздушных кувырканий
неудержимо тянет блевать…
После чего шумно вломилась в кусты, скрывшись из глаз, и,
судя по звукам, деликатно приглушенным, впрочем, обрела покой и нервную
разрядку. Успокоившись, Сварог спросил:
— Еще кто-нибудь хочет? Валяйте, пока есть время…
Паколет, словно только и ждал разрешения, кинулся за
ближайшее дерево. Остальные держались. Тетка Чари даже гордо подбоченилась, что
воздушные кувыркания — мелочь в сравнении со штормягами, пережитыми в качестве
как жены боцмана, так и вдовы такового. Сварог показал Маре взглядом на
полковника и сказал вслух:
— На полчасика.
Милая девочка понятливо кивнула, упруго шагнула вперед и
неуловимым взмахом руки отправила полковника в беспамятство.
— А теперь — рассыпаться, смотреть в оба за
окрестностями и не мешать, — приказал Сварог. — Если кто-нибудь
заберется на дерево, вообще прекрасно.
Он снял пояс, уселся поудобнее, прислонившись спиной к
дереву, положил пальцы на пряжку-компьютер и мысленно вошел в его память,
отрешившись от всего окружающего. Вокруг сразу стало холодно, даже снежинки
запорхали, тут же тая. Невольно постукивая зубами от холода, Сварог работал,
как машина.
Он изготовил на всю компанию дорожную дворянскую одежду с
легким уклоном в милитаризм. Черные перья на шляпах, камзолы с широкими
рукавами, которые легко закатать перед рубкой, сапоги армейского образца:
скроены без различия на правый и левый, чтобы не терять ни секунды при побудке,
а напяливать первый подвернувшийся на любую ногу. Сделал соответствующее
количество кусков пергамента и пустил кататься по ним «волшебную палочку»,
имевшую вид пистолетного шомпола — на сей раз она штамповала паспорта
отдаленного княжества Памрод, дворянские грамоты и отпускные свидетельства. При
таком наборе подорожных благородных лаурам не требовалось. Внешне все выглядело
совершенно благолепно: дворяне из небогатого Памрода, отслужив свое в одном из
ронерских полков (он выбрал для пущей надежности прочно застрявший на
харланской границе Седьмой драгунский), возвращались домой. Полковника, правда,
он сделал лоранским дворянином, согласно подорожной направлявшимся в
Балонг, — а там пусть выкручивается сам, не дитя малое.
