Вряд ли осталась без должного внимания выдумка Сварога, с
помощью которой он захватил самолет. И поскольку в его положении для надежности
следует предполагать самое худшее, допустить, что их будут выслеживать с
помощью магии, вроде бы повсеместно на земле запрещенной, искореняемой и
преследуемой, но упорно и нежданно вновь и вновь являвшей себя миру в самых
разных обличьях и по самым разным поводам…
Основания для таких тревог имелись. Несколько раз Сварог
испытывал странные и неприятные ощущения; он не смог бы описать их словами. Но
именно эта странность, пугающие нахлывы необъяснимого, то заставлявшие затылок
деревенеть, то ледяным обручем стискивавшие грудь, как раз и позволяли верить,
что это не родилось в его мозгу, а пришло извне. То, что магия не могла
причинить ему вреда, еще не означало, что его нельзя выследить с помощью магии…
Однажды Мара пожаловалась на схожие ощущения. Паколет
молчал, однако пару раз оглядывался что-то очень уж испуганно, когда бояться
вокруг было нечего…
Остаток дня, весь следующий и утро очередного они
пробирались без дорог, выдерживая направление по компасу. Два раза натыкались
на дровосеков-углежогов, безвылазно сидевших в чащобе второй месяц и оттого
слыхом не слыхавших о городских развлечениях вроде шаррима. Один раз сами
вспугнули кучку всадников в зеленом, моментально припустивших в дубраву и
потому вряд ли принадлежавших к породе тех, кто преследует.
И вышли к Ителу. Куда именно вышли, никто не знал, но
погрешность была небольшая — лиг пятьдесят в ту или другую сторону…
Ощутив рядом чье-то присутствие, обернулся, но Мара, как и
следовало ожидать, успела бесшумно подобраться вплотную. И невинно щурилась,
глядя снизу вверх и якобы случайно касаясь бедром.
— Гарнизон? — спросил Сварог официальным тоном.
— Сидит под деревом при выставленном часовом и травит
байки для поднятия воинского духа. Повелитель мой, нет ли у нас получасика
свободного времени? — Она оглянулась на густые заросли орешника и
потянулась с мечтательной улыбкой, полузакрыв глаза. — Для жутко
конфиденциального разговора…
— Нет у нас получасика, — сказал Сварог. — И
вообще, суровые условия походной жизни…
Мара прищурилась:
— Между прочим, когда мы ночевали на заброшенной ферме
не далее как вчера, наша златовласка и граф нашли способ скрасить суровые
походные будни. О вдове боцмана и ее воздыхателе я и вовсе умолчу, как девушка
скромная и застенчивая. Окружающие опасности лишь возбуждают, милорд…
— То-то ты всю ночь вертелась, — сказал Сварог
задумчиво. — Под нашим общим-то плащом. Я думал, бдишь…
— Следовало бы догадаться. Но ты был настолько угнетен
лежащим на твоих плечах грузом ответственности…
Сварог тяжко вздохнул:
— Ты хоть понимаешь, что мы, голову даю, пойдем через
Хелльстад?
На самом деле он был благодарен Маре, что отвлекла фривольным
разговором, не дала погрязнуть в печальных размышлениях о том, что-де перед
величием природы человек есть мелкий червь и нет проку в бессмысленном
копошении. Из праха родились, в прах уйдем, и так далее…
— Тем более. — Мара гибко прильнула к нему и
зашептала на ухо: — Да не заводи ты себя, дурак, мы ведь везучие, вся банда. Мы
притянули друг друга, как магнитики, а это неспроста, великие дела обещает…
И странный образ возник перед ним на мгновение — непонятный
зал, где все красное и черное, и высокие стрельчатые окна в золотисто-алых
витражах, и странные плоские чаши на круглом столе, и холод, холод, пронизавший
все вокруг, даже место, занятое Сварогом в пространстве…
Охнув, как от боли, он прижал Мару к себе, словно заслоняя.
Она удивленно отстранилась:
— Что с тобой? Затрясло всего…
— Ничего, — сказал Сварог, опамятовавшись от
наваждения. — Следующая ночь твоя, разрешаю сделать ее сколь угодно
бурной. А сейчас поднимай народ. Идиллически поплывем по речке-реченьке…
Он спустился к самой реке, внимательно посмотрел на
спокойную, непроглядную, почти черную воду у берега, определив, что здесь
достаточно глубоко, сосредоточился, зашевелил губами, старательно повторяя не
столь уж сложные слова, служившие, собственно, чем-то вроде детонатора,
запускавшего неведомый сложный механизм. В конце концов, многие ли из тех, что
выключают свет в доме, представляют хотя бы чуточку сложность электромагнетизма
и двойственную природу электрона? Если вообще слышали о том, что электрон
двуличен…
Темное облако возникло над берегом и тут же взорвалось во
все стороны невесомыми тучами снежинок, таявших еще в полете. Гулкий, тугой
всплеск сотряс воду, взлетели брызги, окатившие Сварога, попавшие за шиворот, в
сапоги. Он отпрыгнул, выругав себя за неосторожность.
А на воде уже слегка покачивался колесный пароход с
перекинутыми на берег широкими сходнями — синий с двумя красными полосами,
высокой черной трубой, увенчанной затейливо вырезанным раструбом из толстой
жести, красными кожухами гребных колес, начищенной медью на капитанском мостике
и высокой мачтой с тремя зарифленными прямыми парусами. Звался он «Принцесса»
(определенно шуточки Брагерта), и под косым бушпритом сияла свежей позолотой
фигура девушки в старинном платье и короне, выполненная в старинном же стиле
знаменитой мастерской Итилоса Лаваронского. На носу красовалась «чертова
флейта» — стандартная военно-морская ракетная установка с пятью направляющими в
виде разрезанных вдоль труб, снабженными огромными колесцовыми замками. Две
пушки у бортов, пулемет на мостике, корму ограждает высокий фальшборт — как и
было задумано на всякий случай, места для лошадей хватит. Флагшток гол — но
где-то на мостике есть флаги на все случаи жизни. Чистенький и новенький, как
игрушечка, пароходик, похожий и на патрульное судно речной охраны, и на
ганзейский гукор.
[12]
Одна беда — прежний план предусматривал
наемных кочегаров, а теперь придется управляться собственными силами…
«Принцесса» стояла правым бортом к берегу. Якорь опущен —
или, как это говорится, отдан. Пытаясь вспомнить, как по-морскому именуется
правый борт, да так и не вспомнив, Сварог взбежал по трапу, чуть-чуть
пружинящему под ударами подошв, поднялся на мостик, уважительно оглядел высокий
штурвал со множеством пузатеньких ручек, массивный компас, сверкающую воронку
переговорной трубы, ведущей в машинное отделение. Заглянул в высокий шкафчик: в
нижнем отделении стояли свернутые в трубочки флаги, в верхнем лежали судовой
патент и прочие бумаги. Поразмыслив, он выбрал флаг Ганзы — авось не узнают и
не обидятся, а если обидятся, переживем, — поднял его на флагштоке,
заполнил соответствующим образом документы. Одежду вновь придется менять —
ронерские синие мушкетеры выглядят столь же нелепо на ганзейском корабле, как
ганзейские матросы на страже возле опочивальни Конгера. Значит, снова придется
возиться. Сварог, мужской и дамский портной, а учитывая и Делию, еще и
поставщик двора…
