Отыскав стежку, они въехали в деревню, еще издали чуточку
удивившую их тишиной и полным безлюдьем. Только кое-где шмыгали кошки. Не видно
ни людей, ни какой бы то ни было скотины, собачьи будки пусты, возле них валяются
цепи с расстегнутыми ошейниками, ворота хлевов распахнуты, кое-где валятся
оброненная впопыхах утварь — миски, кочерга, новый башмак…
— Странно, — с хитрецой улыбнулся Леверлин. —
Обычно при моем приближении прекрасные пейзанки выбегают на улицу, а не
прячутся.
— При моем тоже, — в тон ему откликнулась
Делия. — А еще я очень люблю, когда подданные падают ниц и вместо того,
чтобы говорить всякие глупости, облизывают пыль с моих туфель.
И оба дружно захохотали.
— Встречал я подобное запустение, и не раз, —
хмыкнул Шедарис, пропуская шуточки-прибауточки мимо ушей и строжко глядя
окрест. — Они все ушли в замок. Чего-то вроде нападения бояться… Однако
никакой противник сюда еще не наехал — все дома целые, а наш брат солдат, попав
во вражескую деревню, по детской резвости непременно что-нибудь да подпалит…
— Может, это они от нас спрятались? — предположил
Паколет, браво подбоченившись в седле и стоя на стременах, чтобы поберечь
стертую задницу.
— Не переоценивай, дружок, себя… — хмыкнул капрал.
Сварог натянул поводья, достал из чехла подзорную трубу и
стал обозревать замок. Фортеция выглядела готовой к серьезной осаде — широкий
ров, окаймляющий холм, заполнен водой по самую кромку, мост опущен, но на стене
над воротами внешней стены маячат двое с алебардами, и возле них лениво
поднимается дымок над котлом со смолой. Тому, кто возьмет эту стену, придется
немало повозиться и с замком — наступать нужно по довольно крутому склону, с
умыслом засаженному высокой травой, даже на вид влажной, скользкой, а также
зарослями колючего кустарника. А одно-единственное бревно, пущенное сверху,
натворит дел, сметая шеренги наступающих, как кукол…
На внутренней стене курились тонюсенькие сизые дымки —
похоже, иные стрелки вооружены старинными фитильными мушкетами. Кое-кто
опирается на древки прадедовских алебард с огромными широкими лезвиями,
вырезанными самым причудливым образом, со множеством шипов и крючьев. Но
виднеются и современные мушкеты, и парочка пушек, а вон и пулемет лежит
посередине зубца в форме ласточкиного хвоста…
— Там есть какой-нибудь флаг? — спросила Делия.
— Никакого, — ответил Сварог, не отрывая от глаза
трубу.
Рядом с часовыми на внешней стене появился человек в
отделанной серебром кирасе и несколько старомодном рокантоне с высоким гребнем,
украшенным вдобавок щеткой из лошадиных хвостов. Посмотрел на всадников, и, как
это часто бывает, возникло ощущение, что они со Сварогом встретились взглядами.
Сварог ждал, не опуская трубу, и его терпение вознаградилось: человек в кирасе
обернулся к замку, взмахнул длинным мечом, и над главной башней взвился флаг с
гербом. Следом толчками, словно механизм флагштока давно не смазывали, взвилось
крайне странное знамя: три узких алых вымпела, три черных, три белых. Люди на
стенах заорали, махая оружием. В криках не было угрозы. Скорее, их командир
объявил, что по случаю подъема флага жалует бойцам по чарке меда.
Пожав плечами, Сварог передал трубу Делии:
— Взгляните, принцесса. Может, вам знакомы здешние
народные обычаи? Я решительно теряюсь… Мне уже сдуру кажется, что это или день
рождения сюзерена, или Праздник урожая.
Делия трубу не взяла — длиннющие разноцветные вымпелы были
отлично видны и невооруженным глазом. Глаза ее округлились, рот приоткрылся
совершенно по-детски.
— Жизнь становится все интереснее… — покачал
головой Леверлин.
— Да объясните вы! — рявкнул Сварог.
— Это рокош, — сказала Делия, и, как всегда, если
речь заходила про обычаи, голос ее стал бесцветным, словно у классной дамы,
объясняющей школярам, как пчела с цветка на цветок переносит пыльцу, и что у
людей оплодотворение происходит приблизительно таким же макаром. —
Старинная разновидность мятежа. Как бы освященного законом, понимаете? Вассал,
согласно древнему праву, может поднять рокош против сюзерена. Сюзерен, разумеется,
будет стараться его подавить, но людей бунтовщика в этом случае нельзя вешать
без суда и следствия, а самого его следует судить непременно Судом Королевской
Скамьи, и…
— Хватит, я уловил суть, — прервал Сварог. —
Судя по вашему удивлению… Сколько веков уже не развлекались таким вот образом
благородные дворяне?
— Лет триста или больше…
— Но юридически рокош не отменен, как и ваганум? —
догадался Сварог. — Забавная вещь — юриспруденция…
— Я бы этих судейских сначала вешал, а потом
разбирался, — проворчал Шедарис.
— Посмотрите лучше назад, господа, — безразличным
тоном сказала тетка Чари. — Что-то там, далече, пыль подозрительно
клубится, на фоне леса ее прекрасно видно…
— Вперед, — сказал Сварог, тронул коня и первым
поехал меж домов, к дороге, упиравшейся прямо в подъемный мост. Когда до моста,
сбитого из толстенных плах и окованного железом поперек, оставалось шагов
сорок, на стене громыхнуло, и тяжелая мушкетная пуля звучно шлепнула в
утоптанную землю перед конем. Сварог тут же натянул поводья. Чуточку подумав,
извлек из седельной сумы баронскую корону вольного ярла, на всякий случай
изготовленную по его заказу в последние дни пребывания в Равене, нахлобучил на
голову. В сочетании с нарядом ганзейского капитана зрелище, должно быть,
оказалось презабавное, но на стене молчали — возможно, здешний бесхитростный
провинциальный народ видывал баронов во всяких обличьях и был наслышан о
превратностях жизни и ее крайней сложности, выражавшихся в самых диковинных
примерах.
Человек в кирасе и рокантоне нагнулся над зубцом,
внимательно изучая Сварога. Сварог тоже смотрел во все глаза. Теперь он видел,
что хозяин замка совсем молод, даже юн, а старым показался издали из-за буйной
черной бородищи (надо сказать, по-юношески реденькой, хоть и длинной). К
сожалению, знаний здешних обычаев не хватало, чтобы определить — мода ли здесь
виновата или стремление молодца быстрее повзрослеть. А жаль. Такая информация
подсказала бы, как себя вести.
— Назовитесь, — сказал чернобородый не без
любопытства. Уже хорошо.
— Барон Готар, вольный ярл, — сказал Сварог.
— Сказать по правде, лаур, когда я в прошлый раз, год
назад, видел вас в Равене, вы были потолще и омерзительнее рожей, ничуть на
себя нынешнего не походили…
— Ничего удивительного, лаур, — сказал Сварог.
Кажется, он нашел нужный тон: слегка усталый, чуть-чуть ироничный. — Вы
видели прежнего барона, а я — нынешний.
— Наследник?
— Как сказать… — пожал плечами Сварог. — Вам
про ваганум доводилось слышать?
Чернобородый просиял:
— Лаур, рад встретить дворянина, соблюдающего славные
обычаи и старинные традиции! Прежний барон был страшной скотиной… Я — граф
Сезар. Готов пригласить вас в гости, но обязан сразу предупредить: я в рокоше,
а вы рискуете…
