— Не думаю, а на сто процентов уверен!
— И собираешься хватать людей за руки, чтобы выяснить, кто из них убийца? Черт побери, только не на свадебном приеме моей матери!
— На приемах все друг другу руки пожимают, так что гости ничего не заметят!
Органист заиграл «Вот идет невеста», и все головы повернулись к главному входу.
Мать Шерил оказалась очень похожей на дочь, только выше и величавее. Двигалась как королева, а темное лицо под белой вуалью было аскетически-красивым. Вот так новость: получается, если наследственность что-то значит, у Шерил с возрастом лишь прибавится грации и изящества.
Невеста не шла, а плыла к алтарю, и несколько пожилых, сидящих вдоль прохода женщин даже прослезились. Вот от Элис Гасконь слез не дождешься: меня она уже заметила и теперь поглядывала как призрак Банко на Макбета.
— Сама же говорила, что Сильви очень грустная, и теперь ты знаешь почему. Неужели хочешь, чтобы мерзавец-убийца остался безнаказанным?
Девушка молчала.
Тем временем ее мать начала давать брачную клятву, похоже, присочиняя на ходу, потому что стандартное «заботиться о тебе и подчиняться в радости и горе» получило весьма неожиданное и оригинальное продолжение.
Шерил спрятала глаза.
— Ладно, — обреченно вздохнула она, открыла сумочку из кремовой кожи, в которой, судя по размеру, могли поместиться лишь носовой платок и тампон, затем — вот чудо! — достала большую открытку с золотой окантовкой и молча протянула мне. «Приглашаем вас на торжественное бракосочетание Айлин Тилемаг и Рассела Кларка, которое состоится в воскресенье, 27 ноября 2005 года…». Прошептав: «Спасибо, Шерил!», я сунул открытку в карман.
Теперь клятву приносил жених: кажется, текст читал по шпаргалке и с трудом понимал, о чем речь. Ну, если не видишь мелкий шрифт, значит, дело совсем плохо.
— Во сколько начинается прием? — шепотом спросил я у Шерил.
— В три. Вход по пригласительным. Феликс, пожалуйста, только не порть его, ладно? Никаких художеств!
Я быстренько произвел в уме кое-какие расчеты: нужно приготовить все необходимое.
Стиснув ладонь Шерил, я стал отодвигаться к краешку скамьи.
— Давай, еще увидимся.
— Да, увидимся и наплачемся! — мрачно предсказала Шерил.
Непросто уйти со свадьбы, когда церемония в самом разгаре.
Под свирепыми взглядами шаферов я скользнул за дверь, сделав вид, будто заходил лишь снять показания газового счетчика. За спиной органные аккорды становились громче и мощнее, достигая такого диапазона, что казались не менее материальными, чем сам орган, сумей он подняться в воздух.
Скорее в Боннингтон, через заброшенный вход к секретным комнатам, привести план в действие. Атмосфера в подвале гнетущая, а воздух сырой и зловонный — я будто не вдыхал его, а пил мелкими глотками. Зато на этот раз проявил осторожность и голыми руками к оберегу Маккленнана не прикасался. Если честно, даже смотреть на него не мог: казалось, большего зла за всю свою долгую и богатую событиями жизнь не встречал.
Когда закончил, делать стало нечего, и, тщательно заперев за собой двери, я выбрался на улицу. В такой ситуации лучшего места, чем паб «Ракета» на Юстон-роуд, не найти. С одной стороны его окна выходят на Оссалстон-стрит, где сверкающие белые лимузины и свернут на одностороннюю дорогу, прежде чем остановиться у Боннингтона. Оповещающих сигналов будет предостаточно, значит, можно выпить пива и привести в порядок нервы. Я не солгал Шерил, нет, ложью это назвать нельзя, но и всю правду не сказал. Нет никакого смысла пожимать руки служащим архива, если они будут думать лишь о стоимости канапе и пышных ягодицах невесты… Нужно вызвать эмоциональный всплеск и обратить их мысли к погибшей девушке. Как добиться этого, я уже знал. Что же, четвертая свадьба миссис Тилсмаг получится яркой и незабываемой.
Лимузины показались примерно через полчаса. Выждав еще минут пятнадцать, я прогулочным, шагом направился к зданию архива.
Двери Боннингтона гостеприимно распахнуты. Шаферы из молельни куда-то пропали, дежуривший у входа тамада в красном смокинге одарил радушной улыбкой, которая, однако, стала, куда менее сердечной, когда он увидел, какая на мне одежда. Показав приглашение, я вошел.
Новобрачные и почетные гости в фойе не встречали, так что к читальному залу удалось пробраться, незамеченным. Я огляделся по сторонам: повсюду радость, ничем не омраченная атмосфера праздника. Пока не омраченная… При мысли о том, что совсем скоро произойдет, я даже почувствовал укол совести.
В одном конце зала стояли разборные столы, застланные длинной белоснежной скатертью. Предлагались коктейли с шампанским, а строгие, но немного вразнобой одетые официантки (условное «белый верх — черный низ» каждая, естественно, представляла по-своему) обносили гостей красиво сервированными мини-закусками. Все очень изысканно и элегантно. К моему сожалению, стеллажи и рабочие места библиотекарей сдвинули в один угол и задрапировали белой тканью. Таким образом, исчезла удобная ширма, которую я мог использовать на следующей стадии действа, обещавшей стать самой хлопотной.
Среди гостей я выделялся, как облезлая ворона в стае нарядных павлинов. «Ворону» не замечали только потому, что все глаза были обращены на незнакомого мне мужчину, который произносил речь. Оглядев собравшихся, я заметил Рика Клидеро в безупречной серой визитке с небесно-голубым жилетом, в противоположном конце зала болтавшего с Джоном Тайлером. Шерил держала под руку мать и стояла, естественно, в центре. А вон Элис с Джеффри — притаились у стола с коктейлями. Элис протянула опустевший бокал: мол, хочу еще, а ее кавалер разговаривал с толстухой в пышном красном платье. Губы главного управляющего растянуты в натужной, чуть болезненной улыбке: он изо всех сил пытается веселиться и быть хорошим гостем в собственном доме.
Куда бы спрятаться, где можно играть более или менее спокойно? Ничего подходящего на глаза не попадалось. Но вот речь закончилась, полились аплодисменты, и я юркнул за колонну: она хоть от случайных взглядов защитит, достал из кармана вистл и поднес к губам.
Здесь, в самом сердце Боннингтона, я как никогда остро ощущал призрачную женщину, но даже это не сильно облегчало задачу. В зале слишком много людей, слишком много отвлекающих звуков и возбудителей. Закрыв глаза, я попытался блокировать хотя бы один источник раздражения и сосредоточиться на внутренних настройках — для меня это ощущение больше, чем слух: его невозможно ни описать, ни проанализировать.
Между тем слово передали жениху, гости притихли, а я, сгорая от нетерпения, стал ждать, когда они снова загудят. Рассел Кларк говорил чуть ли не час, подробно рассказывая, что очень счастлив, Айлин буквально преобразила его жизнь, и ему не терпится стать хорошим отцом Шерил. Интересно, как он представляет эту почетную должность?
Снова грянули аплодисменты, и я сыграл первую ноту. Вступление хотелось сделать как можно тише, и сперва у меня не получалось, но ведь мелодия подчиняется лишь собственным законам. Малейшее вмешательство — и результат будет иным.
