В день прибытия в Ясногорск мы предприняли следующие шаги: запросили детальный план Ясногорске и Главурана; провели аэрофотосъёмку с птичьего полёта зданий, окружающих Главуран; добыли секретный план самого главка. Я просил также через министерство, чтобы инженер, строивший здание Главурана, прилетел в Ясногорск.
Слушая полковника, Ганин испытывал смущение: почему он сам не догадался предпринять те же простые и естественные шаги?
— В Ясногорске мы получили самую действенную и оперативную помощь от людей товарища Долгова, товарища Берёзова, от товарищей Ганина и Скопина. Очень много нам помогли водолазы, сторож Егоров, экономист Зубкова, работники спецгруппы Зарина и Катков.
Рассказав, каким образом был обнаружен Козлов, Язин продолжал:
— Даже не получив ещё никаких данных из квартиры пенсионера, мы предположили следующее: «Чёрный Логос» работает именно в Ясногорске; его шефом является тот крупный разведчик, который любит цветистые названия групп и агентов; Козлов — один из мелких технических исполнителей группы.
Арестовав Козлова, мы упустили связных, забиравших у него плёнку. Эта спешка была ошибкой, вся ответственность за которую падает только на меня.
Перехожу к спецчасти. На нашей общей встрече 13 июля я уже сообщал данные, касающиеся кабинета Ильина, сейфа и главного журнала. Кратко повторю их: журнал сфотографирован, враг смел и умён, физически очень силён, работает новейшей техникой, маскируется под человека физического труда, на левом указательном пальце мозоль.
Тут Ганину показалось, что Язин украдкой взглянул на Пургина.
— Далее я говорил, что неизвестный нам шпион живёт в Ясногорске или где-то близ него, что шпионом может быть никем не заподозренный человек. Однако в этих предварительных исследованиях имелся тогда большой пробел: мы не знали, впервые ли сфотографирован главный журнал или же кражи производились многократно.
Нет нужды говорить, что дело Главурана имеет чрезвычайный характер для обороны наших атомных тайн. Лучшее тому доказательство то, что председатель Комитета госбезопасности лично интересуется нашими поисками через генерала Долгова.
Вот почему БОР учитывал все, даже мельчайшие факты, которые могли, бы дать что-либо для дальнейших поисков. Люди полковника Берёзова, например, доставили нам такую записку:
«Выдержка из судового журнала парохода «Достоевский» 12 июля.
Сегодня в 7.45, несмотря на яркое утро и обычную аккуратность бакенщика 19-го створа, предупредительные фонари правого и левого берегов не были потушены. На 19-м створе такой случай наблюдаю впервые.
Дежурный Юков».
Деталь эта очень нам помогла, сразу нацелив нас на Верхний Камыш, как ещё называется 19-й створ.
А сейчас перейдём к Синему Тарантулу — лицу новому для нас и пока не фигурировавшему в наших поисках.
40. Письмо Нежина
Примерно год назад в 50 километрах от Ясногорска Н-ская войсковая часть перехватила кодированную радиограмму. Командир части передал её в госбезопасность. Радиограмму расшифровали и тогда впервые узнали, что существует «Синий Тарантул».
Кличка немедленно попала в картотеку БОРа.
Выезжая сюда, я ещё раз посмотрел списки иностранной агентуры. Это дало тонкую и, правда, ненадёжную нить от Синего Тарантула к большому международному разведчику, который известен как номер «105-й». Он имеет обыкновение давать кличку «Тарантул» своим лучшим агентам.
Известно, что у «105-го» работал Жёлтый Тарантул, Чёрный Тарантул, Золотой Тарантул. Возник вопрос: не «105-й» ли действует в Ясногорске? Не его ли агент Синий Тарантул?
Я тогда же интересовался, почему «105-й» называет агентов, словом «Тарантул», прибавляя к нему тот или иной цвет? Почему данный агент близ Ясногорска получил эпитет «Синий»?
Полагая, что здесь есть реальная основа, БОР проверил цвет любимых платьев, костюмов, галстуков, глаз и других признаков почти всех работников Главурана и, главным образом, спецгруппы. В орбиту нашего внимания попало 9 человек, в том числе одна женщина.
После беседы с инженером Зуевым, построившим Серый замок, стало известно, что враг знает секретный ход в Серый замок; что впервые он мог проникнуть в спецчасть после визита Будина к Зуеву, то есть не ранее двух-трёх месяцев назад; выяснилось, что Будин имеет прямое отношение к главному журналу.
Рано утром 13 июля я направил дактилоскописта Шустова под землю, чтобы изучить эти скрытые ходы и проверить, пользовался ли кто ими. В подземном рву он встретился со старшим вахтёром Синцовым. Создалось непредвиденное положение: Шустов не мог выдать наших планов и поэтому не мог назваться Синцову; в то же время Синцов, приняв дактилоскописта за врага, мог ранить или убить его. Поэтому Шустов выстрелом погасил лампу, рассчитывая, что Синцов бросится за помощью.
Когда старший вахтёр скрылся, Шустов вышел через потайной ход. К чести инженера Зуева, вы сами могли убедиться, насколько хорошо замаскирован этот выход.
Язин сделал паузу и провёл тыльной стороной руки по лбу.
— На этом этапе работы Катков и Зарина сообщили важные данные по Нежину, которые и помогли нам установить, что Синий Тарантул — не Нежин.
В самом деле, первая встреча Будин—Нежин состоялась 10 июля. Синий же Тарантул появился год назад. Кроме того, Нежин недавно навестил Пургина на квартире, чтобы рассказать ему о «кандидате наук». Однако, выпив вина, он испугался и уклонился от решения. Всё же Нежин поступил достаточно мужественно, сделав письменное признание. Мать Нежина обнаружила в столе сына конверт, адресованный управляющему Главураном, и доставила его лишь несколько часов назад. С вашего позволения я прочитаю это письмо.
«Товарищ Пургин!
Мне стыдно, что у меня не хватило духа признаться в своей возможной подлости. Подвело шампанское. Этим письмом хочу доказать, что я не изменник.
10 июля я познакомился с Будиным Николаем Николаевичем, кандидатом технических наук. Был у него дома. Пили вино, играли на скрипке, опять пили. Он просил консультировать его по докторской диссертации. Я согласился, взял аванс в 2 000 рублей. 16 июня опять пили у него на квартире. Рассказал про торий, уран. Будучи нетрезв, опять взял у него 1 000 рублей. На встрече с Ганиным о знакомстве с Будиным умолчал. Думал: «Будин москвич, кандидат, потому и щедр». К тому же он просил не подрывать его научного авторитета, не рассказывать, что ищет на стороне соавторов для научной работы.
Я просмотрел часть диссертации Будина и подумал: «Как мало он смыслит в статистике». Всё же я дал ему подробный анализ. Он вручил мне ещё 3 000 рублей, говоря, что у него денег куры не клюют. Денег у него, действительно, много. Опять пили. На этот раз он попросил: «О деньгах молчите. Пусть это будет нашей тайной».
Однажды он сказал: «Нужна твоя помощь. Встретимся завтра до работы на берегу Алмана, на скамье, у купальни». Я пришёл, и он тоже, но ему нездоровилось. Мы просидели рядом молча, и он ушёл, не сказав ничего.
