— Подвинься чуть поближе к отверстию и увидишь, что все совсем не так просто, как кажется на первый взгляд.
Роджер послушно придвинулся. Полоска превратилась в ленту, переливающуюся всеми цветами радуги, как масляное пятно на воде. Приблизившись еще, Роджер увидел мерцающую рамку, которая, казалось, уходила сквозь стены в бесконечность. У него закружилась голова, и он попятился.
— Такое ощущение, словно стоишь на границе этого мира, — прошептал он.
— Ближе, — сказал голос. — Теперь быстро записку.
— Надо взять карандаш.
Роджер вышел в коридор, попросил у билетера на минутку огрызок карандаша и снова вошел в комнату. Он достал из кармана помятый конверт и разгладил.
— Давай быстрее, — попросил он. — Надо покончить с этим.
— Конечно. Начни так: «Дорогой С'Лант». Нет, лучше по-другому, скажем, так: «Технору второго уровня С'Ланту». А впрочем, «Дорогой технор» — удачнее.
— Я не знаю, как писать «технор», — сказал Роджер, — и не очень уверен насчет С'Ланта.
— Не имеет значения. Давай сразу по существу: «Моя попытка пересечь осевой канал частично удалась. Новый музей вместе с системой восстановления и корректирования работают над созданием усовершенствованной расы, которая могла бы действовать как минимум в двух временных пространствах высшего порядка. Прошу способствовать перемещению неисправного аппарата на конечные координаты для вывода его из состояния временного стаза. К'Нелл, местный агент».
— Что все это значит? — поинтересовался Роджер.
— Неважно. Ты все успел записать?
— Я ничего не разобрал после слов «Моя попытка…» Голос повторил сообщение, и Роджер записал его печатными буквами.
— Теперь опусти письмо в щель, и ты свободен, — произнес голос.
В этот момент в помещение ворвались двое служащих. Одним из них был билетер.
— Это он! — Билетер ткнул в Роджера пальцем, находясь в сильном возбуждении. — Я понял все, когда он попросил у меня карандаш и отправился в одно место. Это тот, кого вы ищете.
Другой служащий, стройный мужчина с пепельными волосами, по виду — точно агент ФБР, понимающе улыбнулся и подошел к Роджеру.
— Скажите, молодой человек, вы действительно пишете на стенах? — спросил он.
— Вы все поняли превратно. Я только хотел… — попытался протестовать Роджер.
— Не пускайте его назад, а то сотрет, — подзуживал первый служащий.
— Сообщение! — прозвучал в ухе нетерпеливый голос.
— Давайте-ка посмотрим на вашу работу, — дружелюбно предложил второй с пепельными волосами, решительно открывая дверцу кабины.
— Вы не поняли меня! — Роджер попятился. — Я только собирался…
— Держи его!
Первый служащий схватил его за один рукав, второй — за другой. Так как они пытались повести его вперед, Роджер, сопротивляясь, вырывался у них из рук.
— Я невиновен! — вопил он. — Это место еще до меня было все разрисовано.
— Несомненно. — Седовласый тяжело дышал. — Но я не хочу, чтобы у вас сложилось неверное впечатление, сэр. Я попечитель коллекции граффити в музее современного народного творчества. Мы ищем таланты для росписи нашей ротонды.
Роджер в пиджаке с оторванными рукавами отшатнулся.
— Берегись! — предупредил голос в ухе. Поздно.
Роджер почувствовал, как мерцающее сияние обволокло его, как он оказался в переливающемся всеми цветами радуги туннеле, и на какую-то секунду попытался удержать равновесие, махая руками.
В сплошной туманной серости до его слуха донесся мощный шум бурлящих водных потоков.
Неистовый круговорот захватил Роджера и выбросил в бездонную пустоту.
Глава 2
Он оказался на пляже. Это была первая мысль, посетившая его потрясенный рассудок. Сверкающее солнце играло в золотом песке. Роджер сел прямо и осмотрелся. Жаркий воздух дрожал, плыл. Сквозь его подвижную дымку Роджер различил изъеденные временем и ветром выступы розового камня. Танец воздуха что-то напомнил ему, но думать об этом было невозможно. Голова раскалывалась от боли. Сама боль тоже вызывала какие-то смутные воспоминания… Он машинально потянулся рукой к голове и нащупал кнопку в ухе.
— Что случилось? — прошептал он.
Ответа не было.
— Голос! — позвал Роджер. — Агент К'Нелл, или как там тебя?
Молчание.
«Ладно, будем считать, что мы почти в норме, — сам себя успокоил Роджер. — Мне бы только понять, где я… Возможно, я был в трехнедельном запое, — предположил он, — и только теперь алкогольный туман развеивается. Разумеется, я никогда не был пьяницей, — напомнил он себе, — может быть, поэтому на меня так сильно подействовало…»
Он неуверенно встал на ноги, покачиваясь, и огляделся по сторонам. Необъятное пространство песка. Он понял, что это не пляж. Какая-то пустыня, испещренная валунами, раскинувшаяся далеко-далеко. Вероятно, Аризона, думал Роджер, а дороги просто не видно. Как узнать, в какой стороне она проходит?
В нескольких метрах от себя он обнаружил огромный, изрезанный волнами камень. Подойдя к гиганту, Роджер взобрался на него. Стоя на самом верху, на высоте трех-четырех метров, он мог видеть пустыню на много миль вперед. На самом востоке, там, где кончался видимый мир, громоздились бледные скалы.
На севере пустой горизонт, на западе — то же самое, однако на юге однообразная равнина прерывалась каким-то оврагом. А овраг, как известно, предполагал присутствие воды.
— Пить, — прошептал Роджер, — то, что мне нужно.
Он сполз вниз и двинулся к темной линии оврага. Первые десять минут он уверенно шагал вперед, оставляя солнце слева, а огромные редкие камни слева и справа. Когда почва стала более твердой, он сбавил шаг, тщательно выверяя маршрут. Взойдя на небольшой холм, он приставил ладонь к глазам и стал обозревать путь. Овраг, до которого, по идее, оставалось совсем немного, скрылся из виду, но… Роджер закрыл глаза, давая им отдых, потом снова взглянул. Совершенно точно. Камень, на который он залез, чтобы увидеть овраг, находился в тридцати метрах от него, прямо на его пути.
Четыре раза Роджер Тайсон вставал спиной к камню и пытался уйти от него: дважды — на юг, раз — на север и раз — на восток. Но через пятнадцать минут неизменно возвращался к оставленному ориентиру, хотя при этом шел всегда прямо, так что ни о какой небрежности или невнимательности не могло быть и речи. Он готов был ручаться за это. Когда Роджер шагал на восток, солнце постоянно светило ему в лицо, но через четверть часа он все равно возвращался к вездесущему камню.
Опустившись на песок в тени гигантского валуна, Роджер закрыл глаза. Жара падала сверху, отражалась снизу, источалась сбоку от камня. От недостатка воды Роджер ослабел и обмяк. Если ничего не произойдет, он вряд ли протянет до заката — последняя его надежда. Правда, смерть вряд ли изменит что-либо. Так и останется он потерянным в этом пейзаже иллюзий… Так вот в чем дело! Значит, на самом деле никакой пустыни нет, есть лишь химера, порожденная воспаленным воображением. Осознав этот факт, Роджер решил, что если уж он сумел проникнуть в мираж, то ему ничего не стоит проигнорировать этот мираж. Упразднить. Роджер попытался подумать о самых обыденных вещах нормального мира: рекламных песенках, соблазнительных заведениях для туристов, американских каруселях, горках, хромированных бамперах, контактных линзах…
