– Нет, конечно, – сказал Сварог, прилагая
титанические усилия, чтобы собрать мускулы лица в неподвижную маску.
– Вы смейтесь, если хотите. Милорд Гаудин вечно надо
мной смеется. Однажды он так хохотал, что пролил мне на живот чашку горячего
шоколада. Вам, конечно, весело, а каково было мне, с моей необычайно нежной
кожей? Целый месяц после этого меня любили в самых невероятных позициях, чтобы
не задеть обожженного живота…
– Умоляю вас… – сказал Сварог жалобно, чувствуя,
что вот-вот смахнет со стола взрывом хохота драгоценные невесомые бокалы.
– Но это все чистая правда, – заверила
графиня. – Я, разумеется, не дура, иначе ни за что не попала бы в
конфиденты. Просто я, как выражается милорд Гаудин, яркая индивидуальность, с
чем полностью согласна, да и вы, наверное, тоже… И еще. Всеми этими прибаутками
я, уж простите, пыталась оттянуть весьма тягостный разговор о наших делах…
– Почему – тягостный?
– Потому что ее нет, она исчезла…
– Кто?
– Делия, – сказала графиня.
– Полчаса назад я ее видел в автомобиле короля.
– Это не она.
– А кто?
– Не знаю, – сказала графиня, и в ее глазах Сварог
увидел страх. – Двойник, нежить, морок, наваждение… У меня есть человек,
прекрасно умеющий распознавать такие создания, под какими масками они ни
прятались бы. Наследственность, знаете ли. Говорят, его прабабка была
колдуньей.
Не к месту вспомнился фильм «Иван Васильевич меняет
профессию». Дескать, демон заместо настоящего царя на трон вскарабкался… Сварог
помотал головой.
– А верить ему можно?
Графиня бледно улыбнулась:
– Можно. Это барон Гинкер, протектор
[8]
Равены. Работает на милорда Гаудина лет десять. Кстати, я его жду с минуты на
минуту.
– Что случилось? – спросил Сварог, ежась от
неприятного холодка.
– Не знаю. Никто не знает. Несколько дней назад в
королевском дворце что-то произошло ночью. А утром на месте Делии оказалась… эта
тварь. Король, насколько можно судить, ничего не замечает, как и все остальные,
а судя по вашей реакции, и люди милорда Гаудина пребывали в неведении. Барон,
это не двойник-человек. Она как две капли воды похожа на Делию, она вполне
материальна, я сама касалась ее руки… Но это не человек, Гинкер клянется. С
того утра она и близко не подходит к лошадям и собакам. Лошадей и собак не
обмануть никакой магией, они почуют мгновенно… Она перестала носить серебряные
браслеты Делии, фамильные.
«Вот оно – пророчество Таверо, – мелькнуло в голове у
Сварога. – Прав был Тигернах: суть становится понятна, только когда оно
сбывается…» Он спросил:
– А что дворцовые маги? Их, насколько я знаю, двое при
короле.
– Один исчез бесследно. Второй держится так, словно
ничего не произошло.
– А любовник Делии, гланский лейтенант?
– Исчез. Пропали еще человек десять – ликторы Делии и
люди из дворцового караула.
– А что говорят при дворе?
– Ничего. Большинство и не подозревает о случившемся. А
туманные слухи, бродившие среди меньшинства, очень быстро прекратились. Должно
быть, оттого, что для них совершенно не было пищи. Глухо упоминалось о ночной
драке – и на этом все кончилось. За годы правления нашего короля случались вещи
и загадочнее – но всегда была конкретная информация. Сейчас же никто ничего не
понимает…
– Ваш барон Гинкер не пробовал деликатно намекнуть
королю?
Графиня молча взглянула на него.
– Понятно, – сказал Сварог. – Жить барону еще
не надоело… К кому король способен прислушаться?
– Пожалуй, к официальному легату императрицы. Но это же
нереально, как я поняла?
– Совершенно, – сказал Сварог. – Кстати, я
тоже нереален. Меня здесь нет. Я вам мерещусь.
– Вот видите… Дела скверные, барон. Даже если все
поголовно догадаются, что это не Делия, а неведомая нечисть в ее облике, подавляющему
большинству будет все равно. Кроме разве что искренних друзей – но их у Делии
очень и очень мало, как и случается обычно с принцессами. Не столь уж важно, от
кого получать милости и кому служить, принцессе или оборотню. Понимаете? Лишь
бы только была уверенность, что оборотень не исчезнет через неделю, а
продержится долго. Или вы лучшего мнения о человечестве?
– Ну что вы… – сказал Сварог угрюмо. – Кто за
всем этим стоит? У вас нет предположений?
– Ни малейших, – призналась графиня. – Случай
настолько небывалый, что я поостереглась строить гипотезы… Ждала вас. Быть
может, следует срочно связаться с милордом Гаудином?
– Не получится, – сказал Сварог. – Нет у меня
такой возможности. Едва я пересек ронерскую границу, все оборвалось. Я действую
в одиночку. Увы, не могу объяснить причин…
– Помилуйте, догадаться нетрудно, – сказала
графиня. – Вы ничем от нас не отличаетесь, уж простите. Интриги, козни,
тайна… Все то же самое, господа, все то же самое… Эти слова обожает грустно
изрекать мой наводящий тоску супруг, обнаружив у дверей моей спальни очередные
сапоги. Все то же самое. Миссия ваша насквозь неофициальна, и ее следует
держать в тайне от любого – ну что тут непонятного?
Сварог задумчиво наклонил бутылку над своим бокалом, глядя
на густое, багровое вино. Не получилось лихой прогулки. Неужели Гаудин не знал?
А что он мог сделать, даже если бы знал?
– Единственная надежда – король. Не так ли? –
спросил он.
– Да. Уж он-то любит Делию без памяти…
– А нам осталась самая малость – раздобыть веские
доказательства…
– Самая малость, – с бледной улыбкой подтвердила
графиня.
Золотой колокольчик у входа звякнул. Графиня живо подбежала
и распахнула дверь:
– Барон, вы опоздали на три минуты! Если бы я назначила
свидание в своей постели, вы и тогда опоздали бы?
– Признаюсь с прискорбием – да, – поклонился
вошедший. – Даже манящий образ вашей постели, милейшая Маргилена не в
силах победить безжалостную старость, прочно овладевшую вашим покорным слугой…
Пожалуй, он кокетничал и прибеднялся. Это был пухлый лысый
коротышка лет шестидесяти, слабый и неопасный на первый взгляд, но на щекастой
физиономии Тентира
[9]
холодно голубели колючие и внимательные
глаза, а обманчиво вялые движения скрывали, похоже, недюжинную силу и
проворство, вполне пригодные и для ублажения дам, и для схватки на мечах.
– Барон Гинкер, – представился толстяк. –
Имею несчастье заведовать одной из столичных полиций. Вы позволите узнать ваше
очередное имя?
