– Как-то не довелось…
– Жаль. Такой увлекательный фильм… А как вам моя
статуя? Работа Гая, того самого мальчика…
Статуя изображала обнаженную графиню, стоявшую в
непринужденной, изящной позе, с виноградной гроздью в одной руке и копьем в
другой.
– Слушайте, да это же талант! – вырвалось у
Сварога.
– А я вам что втолковываю? Статуя весьма символична –
копьем я, словно Ашореми, без промаха поражаю сердца неосторожных, а гроздь
сладкого винограда… – Она вызывающе прищурилась. – Вам объяснять?
– Не нужно, – сказал Сварог.
Ему уже стало ясно, что невинным из этой комнаты не уйти. Но
он не особенно печалился по этому поводу – на него наконец подействовал должным
образом халат-одно-название.
– Про меня говорят, что я грациознее всех умею лежать
на ковре, – сказала графиня. – Оцените, правда ли это. Да
разметайтесь непринужденнее и вы, вы же устали…
Сварог разметался непринужденнее, посмотрел на нее:
– Молва не врала…
– Вы настоящий кавалер, – сказала графиня. –
А ваш Гаудин всегда принимался хохотать. И говорил, что я – самая большая
чудачка, какую он видел в жизни. И непременно добавлял: но очаровательная до
жути. Вы согласны с последним утверждением?
– Всецело, – сказал Сварог. – И давно уже
ломаю голову – как получилось, что именно вы стали с ним работать?
– Потому что я незаменима. Вы, мужчины, существа
прямолинейные и простодушные. Какой бы магией ни обладали. Когда вы затеваете
заговор или тайную интригу, вас видно за кобонд
[13]
. А меня
никто не принимает всерьез, ни друзья, ни враги. И я добиваюсь успеха там, где
мужчины расшибают лбы. Как-никак моими усилиями были добыты бумаги торгового
дома «Браллер». Слышали?
– Конечно, – лихо солгал Сварог, блаженно
вытянувшись на мягчайшем ковре. – А в истории с алмазными подвесками
королевы вы принимали участие?
– Нет, – удивилась графиня. – Даже не
слышала. Вы про какую королеву? Наша умерла, когда я была еще ребенком…
– Я и забыл, это совсем другая история… – сказал
Сварог.
– Вы надо мной смеетесь?
– Над собой, скорее…
– А она не будет ревновать, ваша юная головорезка… или
головорез, как правильно?
– Не знаю, право, – сказал Сварог. – А
ревновать она не будет. Не умеет. К сожалению.
– Ах, во-от как… К сожалению? – Графиня склонилась
над ним, лукаво улыбаясь, легонько провела ладонью по его щеке. –
Простите, барон, ничего не могу поделать, дабы сохранить вашу невинность… Моими
любовниками либо бывают, либо нет. А притворяться в глазах двора моим
любовником, не будучи таковым… Подобного цинизма, крайне для меня
унизительного, я в жизни не допущу. Закройте глаза. Я посмотрю в ваше
мужественное лицо, потом нежно поцелую, и вы не должны думать ни о чем, кроме
меня…
Сварог устало закрыл глаза. Когда к его губам прильнули
нежные губы, успел подумать, что он – порядочная скотина. Но руки как-то сами
собой протянулись, комкая невесомые кружева.
…Снилось что-то смутно-тревожное, бесформенно-кошмарное, он
с трудом вынырнул и не сразу вернул себя к реальности – перед глазами маячили
ало-голубые узоры, и он не сразу вспомнил, где находится. Он пребывал в полном
одиночестве, если не считать мраморной графини, с загадочной улыбкой
протягивавшей ему кисть винограда.
А когда вспомнил во всех мельчайших и приятных подробностях,
что происходило в этой милой комнатке на ратагайском ковре, то он невольно
расслабленно потянулся, как сытый кот, а в голову пришла странная мысль. О том,
что нонешняя жизнь в роли графа Гэйра на Таларе подарила ему среди прочих
неиспытанных удовольствий еще и такое, как интимное общение с дворянками. С
графинями да маркизами. Допустимо, конечно, что среди тех женщин, что дарили
ему, майору воздушно-десантных войск Станиславу Сварогу, свою любовь на
покинутой Земле и отыскались бы некоторые с примесью «голубой крови» в одном из
генеалогических колен. У кого в конце концов, спрашивается, бабушки не грешили?
Но титула никто из его земных симпатий не носил, поместьев, замков и родовой
спеси не имел. И вот довелось отведать истинных, рафинированных дворянок. «Ну и
что?» – можно спросить самого себя.
А то – и не случайно об этом сейчас подумалось, – что
только в этот раз почувствовал он рядом с собой в постели не просто женщину, а
графиню. Маргилене удавалось привносить аристократическое изящество и
грациозность в любую, даже самую развратную позу. Таким образом создавая
маленький живой скульптурно-любовный шедевр. Ее ласки были утончены и изысканы
при предельной разнузданности. Она отдавалась с ненасытным сладострастием и тем
не менее величаво.
Еще немного, майор, и ты начнешь ей гимны слагать, как те
поэты, что заряжались вдохновением в объятиях Маргилены.
Сварог собрал крайне живописно разбросанную одежду,
облачился, отыскал закатившийся под ковер баронский перстень. Осушил чарочку
келимаса, подумал, подошел к мраморной графине и погладил ее по щеке.
– Ваш виноград прекрасен, – сказал он. – Чем
больше ешь, тем больше хочется. Интересно, почему мы все такие клятые кобели,
честное слово, мне стыдно, но ведь это ненадолго…
– Ты прелесть.
Он обернулся, как ошпаренный. В дверях стояла вторая
графиня, живая, веселая и свежая.
– А мы тут, видите, самокритикой балуемся… –
смущенно сказал Сварог.
– Вы ею всегда только балуетесь, – сказала
графиня, подошла и чмокнула его в щеку. – Я весела и счастлива, как
видишь. Ты меня очаровал. Отныне изволь обращаться ко мне на «ты», как подобает
любовнику. На «вы» я только с теми, кто еще меня не любил, да с супругом. Ну, и
с королем, конечно. Прими рапорт, мой генерал. Я послала человека к Гинкеру.
Твои загадочные коробочки увязаны в мешки, а одна пребывает отдельно. Один из
моих верных прохвостов, самый толковый, ждет. Исключительно толковый малый,
однажды подделал вексель Банка Круглой Башни, а это надо уметь… Послушай, я
умираю от любопытства.
– Пойдем, – сказал Сварог.
Когда они проходили золотисто-сиреневую гостиную, Сварог
мельком бросил взгляд на включенный телевизор, тут же отвел и… вновь вернул к
экрану. Более того, подошел ближе, чтобы убедиться, что ему не мерещится.
Вгляделся – не мерещилось.
По телевещанию прогоняли серию очередной тянучки из жизни
маркизов.
Шикарные будуары, страдающие дамы, игривые служаночки и
среди всего этого… – кто б вы думали? – герцог Орк. Сначала Сварог
даже подумал, что на экране и впрямь именно герцог собственной персоной, что не
знающий слова «покой» авантюрист развлекается и участием в кино. Но быстро
разобрался. Нет, не Орк, но артист, очень уж на того похожий. И фигурой, и
лицом, и одеждой, и манерами, такая же серьга в ухе, характерные словечки.
Поэтому о простом совпадении речи быть не могло. Значит, героя сериала
списывали с общеизвестного герцога. Что в свою очередь означает – популярен
Орк, имеет место интерес к его персоне, какой и эксплуатируют чуткие к
конъюнктуре телевизионщики. А может быть, вдруг подумал Сварог, тщеславный
герцог заказал свой образ в постановке, заплатив за эту музыку? Как бы там ни
было, а артист старательно копирует Орка. Вот сейчас в декорациях спальни
герой, ублажив на кровати, что не помещается полностью в экран, какую-ту дамочку
в золотых браслетах, уговаривает ту, расслабленную и благодарную, помочь ему в
интригах против некоего короля. Что ж, вполне в духе прообраза. М-да, мало нам
Орка в жизни, так добавляют и через искусство.
