Барон чуть опустил стекло, махнул рукой. Тихарь обрадованно
припустил к особняку, разбрызгивая лужи.
– Отвезти вас домой?
– Если вас не затруднит, подбросьте к Королевской
улице. Нужно побыстрее отвезти платок…
– С удовольствием. Самому хочется побыстрее все
закончить. Только, извините, не к самому дому – чтобы не сболтнуть потом,
представления не имею, куда вы ездите, и все тут…
– Откуда такой пессимизм, барон?
– Сердце что-то не по-хорошему давит последние
недели, – признался Гинкер. – Все уговариваю себя, что покойная
бабушка тут ни при чем, что это не предчувствие, а самовнушение, да щемит
по-прежнему…
…Дождь лил до самого вечера. Стало темнеть, пришла ночь, а
ливень все хлестал по крышам и кронам деревьев, по мостовой и дорожкам. Сварог
долго стоял у высокого окна и смотрел, как на фоне Юпитера, размытым алым
пятном мерцавшего сквозь облака, покачиваются черные верхушки каштанов в парке.
Неподалеку, в беседке, горела яркая лампа, оттуда доносились лихие песни –
прихлебатели отыскали выброшенный Сварогом перстень, и, узнав, что могут
оставить его себе, моментально нашли дорогой безделушке применение, обменяв на
соседний кабачок с винным погребом (хозяин коего не прогадал, а вот потертая
братия совершенно не подумала, что погреб непременно опустеет, и очень быстро).
В воротах маячили две закутанные в плащи фигуры – приехавшие
сегодня дворяне встали на стражу.
Ливень этот весьма Сварогу не нравился. Потому что ничуть не
походил, как он выведал, на традиционные зимние дожди – долгие, но мелкие,
моросливые. Поневоле наворачивались нехорошие догадки. В такую погоду от
полицейских не дождешься рьяной работы, как ни погоняй, попрячутся по трактирам
и кофейням – а стагарцы, сказала Мара, обожают смываться от погони с помощью
подобных фокусов…
Не зажигая лампы, Сварог побросал одежду на кресло и залез
под одеяло, натянув его до горла. Заноза в сердце ныла по-прежнему, тупо и
назойливо. Никто больше, кроме него, не комплексовал и не печалился, он тоже
старательно пытался махнуть на все рукой и забыть, но что-то плохо получалось.
А две его боевых подруги, чтоб им провалиться, смешливо переглядывались за
ужином и о чем-то шушукались весь вечер. Подыскать бы вместо них еще парочку
капралов… Он уже видел в наплывавшей полудреме двух немногословных, видавших
виды мужиков, одного в кирасе, другого в кольчуге…
Вздрогнул и открыл глаза. За приоткрытым окном шумела, плескала,
хлюпала вода, а в полумраке к нему подступали две смутно белевших фигуры.
Сварог дернулся было, но фигуры с визгом и хохотом с размаху
бросились на постель, одеяло улетело куда-то, и тут же выяснилось, что ночные
гостьи вполне материальны. Он и без того давно убедился, сколь решительны и
напористы эти особы в достижении поставленной цели – но это уж было чересчур…
– Как это все понимать? – Он изо всех сил старался
держаться сурово и серьезно, но трудно оставаться суровым, когда тебя
бесцеремонно щекочут, вольничая невероятно рискованно и беззастенчиво.
– Как обдуманное нападение, – промурлыкала ему на
ухо графиня. – В нашем маленьком войске наметилась глупая напряженность, и
я спешу погасить ее в зародыше – так решил военный совет из двух крайне расположенных
к вам и совершенно не ревнивых красавиц. Другого способа вернуть вам утраченное
душевное равновесие мы просто не видим. Разумеется, вы вправе орать на весь
особняк, что вас насилуют…
И за него принялись обстоятельно, нежно, целеустремленно.
Действительно, глупо было бы созывать воплями лакеев, однако
советское воспитание – вещь упрямая, и он какое-то время отстранялся, чувствуя
себя конфузливой невестой во время энергично протекающей брачной ночи, но
вскоре мужское начало взяло верх. Когда нежные женские губы ласкают шею, а
другие, щекоча кожу быстрыми поцелуями, решительно продвигаются вниз по
незащищенному кольчугой животу, советским человеком остаться невозможно.
Тем более – лихому барону из Пограничья.
Словом, настоящим мужиком себя чувствуешь, когда
сумасшествие схлынет и к тебе прильнут две умиротворенные и довольные тобой
женщины. Все сложности улетают за окно, в мокрый сумрак.
– По-моему, душевное спокойствие в армии
восстановлено, – сказала графиня. – Как ты думаешь, Мара?
– Мне тоже так кажется.
Сварог и сам так считал, но помалкивал из скромности. К тому
же ему стало казаться, что в стороне двери что-то начинает светиться…
Графиня отчаянно завизжала. Спрыгнула с высокой кровати и
притаилась за ней, стоя на коленях. Мара тоже встрепенулась сначала, но быстро
овладела собой, вскочила и выставила вперед кинжал.
Сварог сунул руку под подушку, на ощупь отыскал пистолет.
От двери к ним медленно скользил призрак герцога Сенгала с
зеленовато-бледным лицом, в распахнутой на груди белой рубашке, покрытой
пятнами крови.
Слышно было, как серебряная пуля с сухим треском ударила в
дверь.
Призрак плыл к постели.
– Это не обычное привидение, – сказала Мара.
Сварог уже и сам это видел… Графиня тихонько застонала.
– Верни книгу, – сказал призрак замогильным,
конечно же, голосом.
– Успокойся, – сказал Маргилене Сварог. – Это
одна видимость, иллюзия, никакой магии…
– Отнеси книгу ко мне домой, – сказал призрак.
Сварог выбрался из постели и поднял графиню с колен, уже не
обращая внимания на диковинного гостя:
– Успокойся. Это вроде телевизора, только без всякого
телевизора, понятно?
Из сада донеслись крики и бряцанье оружия. Прошлепав босыми
ногами по полу, Сварог распахнул створку и крикнул:
– Что там такое?
Сквозь пелену дождя к окну подбежала темная фигура с
обнаженным мечом:
– В саду полно призраков, барон!
– Марш в дом, и черт с ними! – рявкнул
Сварог. – Ничего страшного, просто пугают! – Погладил графиню по
плечу. – Одевайся, нужно же что-нибудь придумать…
– Ой!
– Маргилена, ничего страшного…
– Да нет, я ногу уколола. Что ты здесь разбросал?
Пройдя прямо сквозь призрака, Сварог натянул штаны, взял со
стола лампу и снял с нее стеклянную крышку. Моментально стало светло. Призрак
немного поблек, но не исчез, расхаживал по комнате и стращал всяческими карами,
если ему немедленно не принесут домой украденную книгу. Очень быстро Сварог
обнаружил и поднял с пола шарик размером с лесной орех – похоже, стеклянный,
мутно-зеленый, с тупыми толстыми выростами.
– Это тебе знакомо? – спросил он графиню.
– Первый раз вижу.
Сварог в сопровождении неотвязного призрака прошел к столу,
примостил шарик меж выпуклых узоров резьбы и обрушил на него рукоять кинжала.
Шарик мерзко хрустнул, но уцелел. Раскололся лишь после страшного удара обухом
Доран-ан-Тега. И моментально исчез призрак.
