– Когда же мы будем драться? – спросила бесшумно
подошедшая Мара.
– Надеюсь, до этого вообще не дойдет, – сказал
Сварог, ухитрившись не вздрогнуть от неожиданности и чертыхнувшись про
себя. – Один умный человек написал как-то, что лучший полководец – тот,
кто выигрывает сражение, так и не развязав битвы…
– Никогда не слышала.
– Он давно жил, – сказал Сварог.
Проще говоря, он еще и не родился, но не стоит объяснять
боевой подруге эти сложности. К тому же Сварог не уверен был до конца, что это
– прошлое. С тем же успехом и долей вероятности окружающее могло оказаться
пресловутым параллельным пространством, очередной копией Солнечной системы,
живущей по иным картам, иному календарю и иным часам.
– Вообще-то в этом утверждении есть резон, –
сказала Мара. – Для больших сражений это, возможно, и годится. Но я не
возражала бы против легкой разминки…
– Не накаркай, – сказал Сварог. – Я очень
хотел бы убраться отсюда тихо и благопристойно, не протыкая по дороге
встречных. – Он повернул голову на стук колес. – Поздравляю. Кажется,
в романах это и называется «интрига завязывается». – Сварог перегнулся
через перила и закричал дежурившим у ворот дворянам: – Пропустить!
Паколет влетел в ворота, размахивая большим синим конвертом
«соколиной почты»
[24]
, держа его на виду скорее для сторонних
наблюдателей – так что это, вероятнее всего, была уловка. Опрометью бросился на
галерею к Сварогу, перепрыгивая через три ступеньки. Сварог напряженно ждал с
колотящимся сердцем, надеясь на лучшее, но из суеверия ожидал самого худшего.
Паколет остановился перед ним, тяжело дыша, словно сам бежал
всю дорогу в оглоблях вместо извозчичьей лошади. Счастливо улыбнулся во весь
рот, отступил, опять придвинулся, большими пальцами взъерошил свои редкие
усики. Сварог взял его за локоть и потащил в комнату с занавешенными окнами.
– Командир!
– Ты не спеши, – посоветовал Сварог, сам
охваченный радостным возбуждением. – Членораздельно, спокойнее…
Паколет швырнул бесполезный конверт:
– Ваше величество!
– Спокойно! – рявкнул Сварог. Подействовало.
Спокойно, даже чуточку равнодушно Паколет сказал:
– Нашел я ее. Бабка не догадалась, а я догадался,
как-никак бабка у нас примерная гусятница, а я – ночной парикмахер и всякое
повидал… Эти, которые не мужчины и не женщины, – притон для педрил!
Понимаете, почему бабке не удалось? Вы ж сами с магией знаетесь, командир! У
нас эта мода давненько приугасла, пока лет двадцать назад не занесли из
Балонга…
Кажется, Сварог понял. Запах мысли. Возьмите у матери-собаки
щенка, хорошенько натрите его кошачьей шкуркой, положите назад – и какое-то
время мать будет в полном недоумении, не в силах определить, к какой же породе
относится это странное существо. Потому что для собаки запах важнее того, что
она видит глазами. Так и с колдунами. Они чуют запах – в данном случае запах
мысли. У женщины свой запах мысли, у мужчины свой. И колдун, если нет практики,
непременно собьется со следа…
– На Морской, неподалеку от переулка Белошвеек, есть
притон, – продолжал Паколет. – Столь высокого пошиба, что это уже не
притоном называется, а салоном, где собираются сплошь благородные. Хозяином там
разорившийся барон. Полиция не препятствует, потому как туда похаживает сам
барон Гинкер. Грешен, командир, я там частенько брал кошельки, так что место
знакомое. У педрилы мозги, как бы вам объяснить, сдвинуты с обычного ритма, его
«оседлать» легче… Ну вот, когда мне эта мысль стукнула в голову, поднял я бабку
спозаранку, сожгла она тот платочек, сделала «черный настой», сунул я склянку в
карман, помчался на Морскую, подошел к дому – и фыркнул настой так, что пробка
вылетела, и залило мне весь бок…
– Иди переоденься в мужское, – бросил Сварог
Маре. – Возьми свое оружие, какое есть.
Фокус с «черным настоем» он тоже знал. Настой на пепле из
сожженной вещи разыскиваемого человека, если его готовил знающий дело колдун,
багровеет и пенится, стоит ему оказаться неподалеку от хозяина вещи. Этот прием
не годится для поисков наугад – попробуйте обойти большой город вроде Равены,
вытаскивая скляночку под каждым окном, у каждой калитки…
Зато метод прекрасно срабатывает, когда есть подозрения на
какой-то определенный дом. В старину этим широко пользовались, чтобы уличить
преступника, если находилась оброненная им вещь, а женщины, заподозрив
конкретную соперницу, бежали к колдуну с платком мужа и ловили его на горячем.
Неужели Гинкер, владелец этого притона, ведет двойную игру?
Или дело в той самой логике непрофессионалов и он сам ни о чем не подозревает?
Бордель для педрил – последнее место, которое ассоциируется
со словом «женщина». А темнее всего – под пламенем свечи. Слухи об этом
роскошном притончике гуляли при дворе, могло дойти и до Делии…
Вот и все. Бабка-гусятница приютит. Лошадей у тетки Чари в
избытке.
Нынче же днем группа всадников с железными документами и
выправленными по всей форме подорожными покинет город. А отъехав в безлюдные
места, сядут на пароход и поплывут в Харлан – туда ближе всего, там заправляет
Хартог, не столь давно взошедший на престол, чтобы успеть преисполниться
неблагодарности. И дальше – море…
Сунув Паколета за стол в красной гостиной напротив равнодушного
ко всему на свете, кроме «пятнашки», графа Дино, поставив перед верным
мошенником бутылку и стакан, Сварог побежал к себе в комнату, переоделся в
простой дорожный костюм. Собирать ему было почти что и нечего – меч,
Доран-ан-Тег, пару пистолетов да несколько туго набитых кошельков и кое-какие
бумаги. Застегнул кожаный колет, глянул в зеркало – еще один
дворянин-путешественник, какие в превеликом обилии снуют по дорогам
королевства. Застегнул на груди перевязь, так, чтобы ножны меча оказались за спиной,
а рукоять торчала над плечом. Оказалось, так носить меч и в самом деле гораздо
удобнее – выигрываешь секунды, можно, выхватив, нанести удар без всякого
замаха…
– Вот и все?
– Вот и все, Маргилена, – сказал Сварог,
обернувшись. – Сюда мы в любом случае не вернемся, хотя шпики должны
думать иначе…
– И это все, что ты можешь сказать?
Сварог смотрел в ее печальные серые глаза и лихорадочно
искал слова. Ну что тут скажешь?
– Ты удивительная женщина, – сказал он. –
Серьезно.
– Я знаю. И постарайся никогда ко мне не возвращаться.
Во-первых, я не умею долго спать в одиночестве и терпеть не могу воскрешать
былые привязанности. Очень быстро забываю прошлое. Во-вторых, для тебя время
идет по-другому, ты и не заметишь за хлопотами, сколько лет пронеслось – а с нами
обстоит чуть иначе. Береги девочку. Удачи… Серый Ферзь.
