– Знаете, почему я вам верю? – спросила вдруг
Делия. – Не только оттого, что с вами знакомый мне граф Леверлин. Вы –
самая странная компания, какую я в жизни видела. Шайки злодеев такими не
бывают…
«Интересно, что ты вообще видела в жизни, кроме дворца,
балов и охот, – подумал Сварог. – И где исхитрилась узреть шайку
настоящих злодеев, кроме как на экране телевизора и иллюстрациях к
приключенческим романам?
Но наблюдение верное – компания и в самом деле
странноватая…»
– Хорошо, – сказал он, чтобы отвлечься от
серьезных и тягостных раздумий. – С этой минуты я присваиваю нашему
славному отряду наименование Странной Компании. Принцесса, вы не откажетесь
стать шефом полка? Хотя этот полк не тянет даже на гран-платунг
[25]
,
иным не уступит…
Делия устало улыбнулась, больше из вежливости. Все же она
отлично держалась – время такое, эпоха жеманных, хрупких, бледненьких принцесс
на горошине если и наступит, то очень не скоро. Да и наследственность неплохая.
Говорят, Конгер сажал ее на коня раньше, чем научилась ходить.
– Что мы будем делать? – спросила Делия.
– Мы будем делать сущие пустяки, – сказал
Сварог. – Сейчас мы вас спрячем. Вернее, все спрячемся. А потом
постараемся сделать все, чтобы репутация Таверо не пострадала. Всей Странной
Компанией свалимся в гости к одной милой старушке, переждем немного и отправимся
к харланской границе, нынешний герцог обязан мне троном и вряд ли успел стать
неблагодарным.
– А потом?
– Не стоит загадывать. Пока что наш сияющий идеал и
светлая мечта – харланская граница…
– Я могла бы обратиться к гланской гвардии. Они не
могли не почувствовать неладного. Они-то поверят…
– Вполне возможно, – сказал Сварог. – Но,
насколько я знаю вашего батюшку, он, будучи уверенным, что настоящая принцесса
пребывает во дворце, станет решительным, недоверчивым и несговорчивым. Выйдет
большая кровь и сумятица, мы ничего не добьемся, кроме риска для вас получить
случайную стрелу. Или пулю. Или – не случайную… А время все равно работает на
нас. Эта тварь во дворце долго не протянет. Надеюсь, ее конец будет достаточно
зрелищным, чтобы у свидетелей возникли кое-какие вопросы…
…Он не обратил сначала внимания на дым – в Равене частенько
где-нибудь горело. Но чем ближе карета подъезжала к Королевской, тем сильнее
несло гарью. Сварог высунулся из окна, глядя вперед. Сердце неприятно
колыхнулось в груди.
Пожарные как раз отъезжали. Гнедые упряжки четверкой уносили
вскачь огромные бочки на колесах, сверкающий начищенными медными частями
замысловатый насос и две длинные повозки, набитые отчаянными усачами в красных
кафтанах. Над головами у них торчали длинные багры. Судя по чистой одежде, им
не пришлось лезть в пожарище.
Зевак оказалось не особенно много, и гуртовались они на
почтительном расстоянии. Забор и калитка почти не обгорели, но во дворе что-то
еще чадило, лениво догорало, жидкие струйки дыма колыхались на слабом ветерке.
Во дворе, к удивлению Сварога, шумно гоготали неведомо как
уцелевшие гуси.
У калитки растерянно топтались шпики, бдевшие в доме
напротив, – бдевшие, как оказалось, из рук вон плохо…
Сварог втянул голову внутрь кареты. Встретил взгляд Паколета
и медленно кивнул.
– Бабка! – Паколет рванулся наружу, но Сварог
поймал его за руку, стиснул:
– Сиди! Может, обошлось…
Распахнул дверцу и выскочил. Завидев его, гинкеровские шпики
оживились. Старший, Мушеро, благообразный седой прохвост, выступил вперед,
одергивая кафтан, словно военный мундир. Похоже, он радовался, что прибыл
наконец кто-то, имеющий отношение к начальству, и можно свалить все с плеч:
– Несчастье, ваша милость…
– Вижу, что не карнавал с плясками, – сказал
Сварог. – Что случилось? Вы куда смотрели, свинячьи выкидыши?
– Ваша милость, полыхнуло сразу, как только эта стерва
вошла в калитку, и полминуты не прошло…
Рапорт его был профессионально четким и подробным без
многословия, но рассказывал Мушеро ни с чем не сообразные, вовсе уж фантастические
байки.
По его словам, все началось с того, что в калитку без стука
прошмыгнула женщина, одетая небогатой горожанкой, – и через несколько
секунд полыхнуло, домик загорелся, как пучок сухой соломы, причем не было
взрыва.
Он, Мушеро, не вчера родился и знает, что существуют
разнообразные горючие смеси, применяемые в военном деле, но у загадочной гостьи
не было ни в руках, ни под платьем никакого сосуда, они бы заметили. Да и бабка
ничего такого дома не держала.
С приездом пожарных обнаружились новые странности. Домик
сгорел дотла, но примыкающие к нему загородки с гусями и сараюшки остались
целы.
На пожарище обнаружили два обгоревших трупа и моментально
опознали: бабку по фарфоровым расписным бусам, а неотлучно пребывавшего при ней
сыщика – по золотому зубу и казенному оружию. Зато странная женщина исчезла
бесследно. На улицу она не выскакивала. С двух сторон к бабкиному двору
примыкали высоченные заборы соседей – и шпики непременно заметили бы человека,
взбиравшегося на забор. С четвертой же стороны… Сварог все прекрасно видел и
сам. С четвертой стороны к бабкиным невеликим владениям прилегал высокий
отвесный холм, звавшийся Тель-Варрон, Варронский холм. В незапамятные времена с
королевского замка на вершине этого холма и пошла столица – серо-коричневые
развалины и сейчас еще виднелись там, почти сглаженные временем. Ни одна
женщина – да и любой обыкновенный человек, будь то молодой, полный сил
скалолаз, – не смогла бы в мгновение ока вскарабкаться на высоченный
откос, по которому за все время существования замка так и не смогли подняться
неплохо вооруженные осадной техникой враги. Мушеро определенно считал, что это
была не женщина, а создание из тех, кого не следует поминать к ночи… И еще. Все
произошло молниеносно.
Кинжал сгоревшего полицейского пребывал в ножнах, пистолет –
сзади, за поясом. Ни он, ни бабка даже не пытались спастись – трупы лежали
посередине комнаты. Мушеро развел руками с видом совершенно безрадостным и
исполненным искреннего, нешуточного изумления, до сих пор не прошедшего.
Двое его людей, не таясь, сложили пальцы в фигуры,
отгонявшие, согласно поверью, злых духов. Дальнейшие расспросы бесполезны – к
чему теперь мелкие детали происшедшего?
– Что теперь передать барону? – озабоченно спросил
Мушеро.
– Все так и передайте… – сказал Сварог.
Медленно вернулся к карете, хлопнул дверцей. Переодетый
кучером отец Калеб, не дожидаясь распоряжений, хлестнул лошадей. Сварог поднял
голову, встретился взглядом с Паколетом.
