Рохан по очереди осмотрел два маленьких и четыре больших грота, входы которых были легко доступны, требовалось только несколько минут безопасного восхождения по большим каменным плитам, стоящим наклонно. В последнем из гротов он наткнулся на частично залитые водой металлические обломки, которые сначала показались ему скелетом второго арктана, но они были страшно старые и не напоминали ни одну из знакомых ему конструкций. В неглубокой луже, видной благодаря тому, что немного дневного света отражалось от гладкого, словно полированного потолка, покоился странный продолговатый предмет, отдаленно напоминающий крест пятиметровой длины. Его наружные пластины давно распались и образовали на дне рыжий от ржавчины ил.
Рохан не мог себе позволить долго рассматривать необычную находку, вероятно являющуюся остатками одного из макроавтоматов, уничтоженных победившей в мертвой эволюции тучей. Он лишь запомнил его форму, размазанные контуры каких-то ячеек и стержней, которые служили скорее для полетов, чем для ходьбы. Часы торопили, и он, не оттягивая, начал осматривать следующие пещеры. Их было так много, что в высоких стенах скал они казались залитыми тьмой окнами зданий; а коридоры и подземные галереи, часто затопленные водой, то и дело обрывающиеся вертикальными колодцами и водопадами с журчащими ледяными потоками, шли так круто, что он не решался далеко в них углубляться. Впрочем, у него был только небольшой фонарик, дававший сравнительно мало света, бессильный разогнать тьму, особенно в обширных многоэтажных пещерах с высокими потолками, — он и в такие попал несколько раз.
Наконец, просто падая от усталости, он уселся на огромном, нагретом солнечными лучами, плоском камне у входа из только что обследованной пещеры и начал жевать плитку концентрата, запивая сухие куски водой из ручья. Раза два ему показалось, что он слышит шум приближающейся тучи, но это были только отголоски сизифовых усилий арктана. Перекусив, он почувствовал себя значительно бодрее. Самым удивительным для него самого было то, что он все меньше внимания обращал на грозное соседство, — черные заросли облепили склоны целиком.
Он опустился с возвышения перед пещерой, где отдыхал, и сразу заметил что-то вроде тонкой ржавой ленты на сухих камнях по другую сторону долины. Добравшись туда, он узнал следы крови. Кровь уже совершенно засохла, изменила свой цвет, и, если бы не удивительная белизна скалы, похожей на известняк, он, наверно, ничего бы не заметил. Он попробовал определить, в каком направлении шел раненый, но из этого ничего не вышло. Тогда он наугад пошел вверх по ущелью, рассуждая, что человек, возможно, раненный во время схватки циклопа с тучей, удалялся от ее центра. Следы петляли, в нескольких местах пропадали и наконец привели его к пещере, которую он осмотрел одной из первых. Тем больше было его удивление, когда он обнаружил рядом с входом в нее узкую расщелину, похожую на колодец, которой раньше не заметил. Кровавый след вел туда.
Рохан опустился на колени и наклонился над полутемным отверстием, и, хотя он подготовился к самому худшему, ему не удалось сдержать глухого восклицания. Прямо на него пустыми светлыми глазами смотрело окровавленное лицо Бенигсена. Он узнал его сразу по золотой оправе очков, стекла которых по слепой иронии случая уцелели и чисто поблескивали в отраженном от наклонившейся над каменной могилой известняковой плиты свете. Геолог висел, застряв между двумя камнями. Рохан не хотел оставлять его так, но, когда он попробовал вытащить труп, почувствовал сквозь толстый материал комбинезона, как тело расползается под руками. Разложение, ускоренное действием солнца, которое заглядывало сюда, сделало свое дело. Рохан только расстегнул «молнию» нагрудного кармана комбинезона и вынул из него личный знак ученого. Прежде чем уйти, он, напрягая все силы, придвинул одну из ближних каменных плит и накрыл ею могилу.
Это был первый. Уже отдалившись от этого места, Рохан подумал, что надо было определить радиоактивность останков. Ее уровень в какой-то мере мог бросить свет на судьбу самого Бенигсена и других, — высокий уровень радиоактивности доказывал бы, что умерший находился близко от атомной битвы. Но он забыл это сделать, а сейчас ничто не заставило бы его снова поднять могильный камень. Одновременно Рохан понял, какую большую роль в его поисках играет случай, ведь ему казалось, что это место он осмотрел очень внимательно.
Новая мысль заставила его поспешно вернуться по кровавому следу в поисках его начала. След шел почти по прямой линии вниз, словно направляясь к месту побоища. Геолог потерял огромное количество крови, и было непонятно, каким образом он мог уйти так далеко. Камни, на которые с момента катастрофы не упало ни капли дождя, были обильно залиты кровью. Рохан вскарабкался по шатким большим глыбам и очутился в обширной неглубокой впадине под обнаженным каменным выступом. Первое, что он увидел, была неестественно большая подошва металлической стопы робота. Он лежал боком почти разрубленный, очевидно, очередью из вейра. Немного дальше, опершись о скалу, полусидел, сложившись почти пополам, человек в черном от копоти шлеме. Он был мертв. Излучатель еще держался в его обвисшей руке, касаясь блестящим стволом земли. Рохан не решился сразу притронуться к мертвецу, он пытался, присев, заглянуть ему в лицо, но оно было так же обезображено разложением, как и у Бенигсена. Наконец он узнал широкую плоскую геологическую сумку, висевшую у человека через плечо. Это был сам Реньяр, руководитель экспедиции, атакованной в кратере. Измерение радиоактивности показало, что арктан разбит выстрелами из вейра, индикатор регистрировал характерное присутствие редкоземельных элементов. Рохан хотел взять личный знак ученого, но на это у него не хватило духа. Он только отстегнул сумку, — при этом не нужно было прикасаться к телу. В сумке лежали образцы минералов.
Подумав, Рохан отодрал ножом прикрепленную к сумке монограмму геолога, спрятал ее в карман и, глядя сверху на застывшую картину, попытался понять, что же здесь произошло. По всей вероятности, Реньяр стрелял в робота. Возможно, тот напал на него или Бенигсена. Впрочем, мог ли человек, пораженный амнезией, защищаться от нападения? Рохан понимал, что не разгадает загадки, а в перспективе у него были дальнейшие поиски. Он снова взглянул на часы: скоро пять. Если он рассчитывал на собственный запас кислорода, пора было подумать о возвращении. Рохану пришло в голову, что он может вывернуть кислородные баллоны из аппарата Реньяра. Он снял аппарат с трупа, убедился, что один баллон еще полон, и, оставив свой пустой, начал наваливать камни вокруг останков. Это заняло у него целый час, но мертвый уже щедро с ним расплатился, отдав свой запас кислорода. Когда невысокий курган был готов, Рохан подумал, что хорошо было бы вооружиться, наверно, еще заряженным излучателем. Но идея возникла слишком поздно, ему пришлось уйти ни с чем.
Было уже почти шесть. Он так устал, что едва двигал ногами. У него оставалось еще четыре тонизирующие таблетки, он принял одну и через минуту встал, чувствуя прилив сил. Он не имел ни малейшего понятия, откуда начать дальнейшие поиски, и пошел прямо к каменным воротам. До них оставалось около километра, когда индикатор показал возрастающий уровень радиоактивности. Пока он был довольно низким, и Рохан шел дальше, внимательно оглядываясь по сторонам. Поскольку ущелье поднималось круто, лишь некоторые скалы носили следы плавления. По мере того как он приближался к месту схватки, этой характерной потрескавшейся глазури становилось все больше. Потом он увидел огромные камни, целиком покрытые застывшими пузырями, их поверхность варилась в атомном котле. Здесь ему уже нечего было делать, но он шел вперед; индикатор щелкал все быстрее, стрелка металась как сумасшедшая, танцуя по шкале. Наконец он издали заметил остатки каменных ворот. Черная прежде шуба металлических зарослей превратилась в испепеленные лохмотья; в глубине, в скалистых стенах, виднелись огромные светлые проломы. Рохан поспешно вернулся.
