– Да, я обронил несколько на площади… – сказал
Сварог. За сегодняшний день он привык говорить недомолвками, что впору было
забеспокоиться – а не разучился ли он изъяснятся нормально.
Звездочка вдруг полетела в него. Сварог не шелохнулся, и
звездочка отскочила от его груди, словно отброшенная ударом невидимой теннисной
ракетки.
– Ну конечно, – сказал князь. – Следовало
ожидать. Снизошли к нам поразвлечься?
В его голосе прозвучали такое презрение и ярость, что
Сварогу стало не по себе. Да, он – лар, а лара нельзя убить оружием, которое не
держишь в руке. Да, не любят ларов под облаками. И за что их любить – в
большинстве своем спесивых, равнодушных небожителей? И Сварог, точнее будет –
лорд Сварог, граф Гэйр, – тоже должен испить до дна чашу нелюбви, –
иначе будет нечестно.
– Не совсем, – сказал Сварог. – Верить или
нет, дело ваше, но у меня серьезное дело. И я не ищу ссор… если мне их не
навязывают.
– Я вам не собираюсь навязывать ссору.
– Тогда зачем же вы на меня вызверились? – тихо,
даже ласково спросил Сварог. – Никого не трогаю, пью вино, честно сказать,
по весьма печальному поводу…
– Простите, – сказал князь. – Я понимаю, что
лично вы ни в чем не виноваты…
– А кто виноват и в чем?
«Опять меня понесло в высокопарные выси», – с
неудовольствием отметил Сварог. Точно эта местность скверно влияет на лексику.
Завтра же сделаю отсюда ноги.
Князь прошел к столу, налил себе черной «драконьей крови».
Постоял с чаркой в руке, резко задрав голову, осушил до дна.
Повернулся к Сварогу:
– Так что, вы говорите, случилось с Фиортеном?
– Дотла, – сказал Сварог и горизонтально повел
рукой, чтоб не оставалось никаких сомнений.
– А?..
– Тоже. – Сварог понуро опустил голову, вспомнив
распятого Басса. Князь тяжело стукнул чаркой о стол и снова нервно заходил по
скрипучему полу.
– Все хуже и хуже. Они уже начали оборачиваться людьми,
и кто-то помогает им пересекать реку… Думаете, не найдутся люди, которые станут
им помогать?
– Ну, не столь уж я хорошего и высокого мнения о
человечестве, – сказал Сварог. – Конечно, найдутся, уже нашлись… Чего
вы от меня-то хотите?
Князь схватил его за рукав, приблизил яростное и упрямое,
совершенно мальчишеское лицо:
– Я сам не знаю, чего хочу. Но их нужно остановить. Вам
уютно и спокойно там, наверху, вас все это не касается. А мы живем здесь. И
отступаем, отступаем… Они уже расхаживают по эту сторону реки…
– Я понимаю, – мягко сказал Сварог. – Но я,
честное слово, не могу поубивать их всех. Одному такое не по силам.
– Я просил аудиенции у императрицы, – сказал
князь. – Здесь, понятное дело, нет имперского наместника, пришлось ехать в
Ронеро. Мне ответили, что ее величество удостаивает аудиенции лишь правителей
юридически признанных государств. Понимаете? Мы, здешние властители, имеем все
права вольных ярлов, можем возводить в дворянство, но нас как бы не существует.
Имеющие глупость здесь обитать – словно бы призраки. С юридической точки зрения.
Невольно перед глазами Сварога встала королева. Как живая.
Ее величество Яна-Алентевита, императрица четырех миров. Девчонка в коротком
алом платье и пурпурном плаще, расшитом золотом. Такой ее помнил Сварог…
И еще другой ее помнил Сварог – окруженной людьми, которым
она не рискует доверять. Одинокий испуганный ребенок.
– Ну, она же наверняка и не знала о вашей
просьбе, – сказал Сварог. – В таких случаях наместник сам решает…
И опять недовольство собой кольнуло Сварога. Чего это он
заступается за королеву? Или ему нравится устоявшийся порядок вещей?
А может, это выпивка делает из него спорщика?
– Разве нам от этого легче? Конечно, мы всегда можем
перебраться в какое-нибудь из соседних государств, принять подданство, многие
так и поступили. Я, несомненно, останусь при прежнем титуле… Но здесь – наша
родина. Мы хотим жить на родине. Однако не в силах отстоять ее сами. А для вас
смести их с лица земли было бы детской забавой…
«Положеньице, – подумал Сварог. – Кто бы мог
представить, что придется принимать упреки за всех, благоденствующих сейчас в
небесах?» Не рассказывать же ему свою историю? Даже если поверит, то чем ему
это поможет?
Князь ему нравился – из таких сопляков, бывало, получались
отличные солдаты. Если только их не убивало в первом же бою. Впрочем, в бою
первыми всегда убивают лучших. Такая вот печальная арифметика.
Сам Сварог здесь справляет поминки по человеку, который был
лучше него.
– Иногда кажется, я сойду с ума, – сказал
князь. – Или соберу людей, мы переправимся через реку и постараемся
перебить их, сколько сможем…
– И много вы соберете людей на такое предприятие?
– Мало. Но нет сил сидеть и смотреть. Нет терпения
ждать, когда сбудется пророчество. В него уже и не верят…
– Какое пророчество? – заинтересовался Сварог.
– Из Кодекса Таверо.
– А что там сказано?
– Неужели не знаете? Говорят, у вас там, наверху,
богатейшие библиотеки.
– Я, вертопрах такой, редко навещал библиотеки, в чем
сейчас искренне каюсь…
– «Когда Сатана пошлет глаза свои на землю, и они,
пятерясь и десятерясь, нечистыми ордами заполонят многие области из ныне
цветущих, сея зло, рухнут могучие государства, а иные, отделенные от угрозы
землями, не имеющими королей, в слепоте своей и гордыне будут полагать, что
избавлены от напасти, но это – ненадолго. И единственным путем к избавлению
станет пришествие отмеченного Богом Серого Рыцаря, во многом схожего с фигурой
шакра-чатуранджа, именуемой Серый Ферзь, ибо тому рыцарю суждено пройти долгий
путь по дороге неведения меж Добром и Злом. И предсказанное мною не есть
предначертанье – ибо кому ведомы помыслы Господни? Лишь самому Господу. Но если
миру суждено спастись от Глаз Сатаны, его спасет Серый Рыцарь, отыскавший
Златовласую Привратницу, единственную, кому под силу запереть замок на двери,
которой нет; о которой все будут думать, что она есть, а о призраке станут
полагать, что он жив и обладает горячей кровью; принцессу, дочь короля,
жестокого короля Длинной Земли».
А мальчишка-то, оказывается, умеет не только отдавать
приказы повесить того или другого.
– Чертовски внятно, признаться, – сказал
Сварог. – Изложено простым и ясным языком, понятным каждому дураку… –
И запнулся. Закусывать надо было.
– С пророчествами так и обстоит. Предсказатели не
всегда могут облечь в простые и ясные слова то смутное, что им открылось… Но за
девятьсот лет сбылись многие из пророчеств Таверо.
– Да, я слышал.
