– Я знаю закон, – проворчал джинн. – Что
поделать, придется ждать…
Он съежился в искорку, искорка скрылась в сосуде. Сварог
спрятал его в карман, испугавшись в первый миг, что одежда вспыхнет, но
никакого жара не почувствовал.
– Ну, пошли, – сказал он. – Начнем
представление, как только Грайне вернется…
– А какое у тебя третье желание?
– Сам пока не знаю, – сказал Сварог. – Я
подумал, что оно нам пригодится в Харлане…
– Толково. Пошли… нет, погоди-ка. – Леверлин
осмотрелся, прошел в угол и вышел оттуда, волоча на плече бочонок квортеров в
тридцать. – Тяжеленько, но доволоку.
В дороге пригодится.
– Хотите, я набью корабль этими бочками? –
раздался приглушенный голос джинна.
– Э, нет, – прокряхтел Леверлин. – Это выйдет
третье желание. У меня душа разрывается от тоски по этим бочкам, но постараюсь
пережить…
Подниматься по ступеням оказалось несколько труднее, чем
спускаться, хотя благодаря выпитому в ногах, да и во всем теле образовалась
необычайная легкость. Дневной свет снаружи резанул по привыкшим к сумраку
глазам.
Ключница наверху воззрилась на них ледяным взглядом, но
промолчала. Леверлин кряхтел, согнувшись, держа в другой руке за гриф покрытый
золотистым лаком виолон, однако героически пер бочонок по длинным коридорам.
Попадавшиеся навстречу служанки хохотали, а та, что преследовала Сварога
жаркими взглядами и намеренно расстегнутыми верхними пуговками, даже пошла
следом, приговаривая:
– Кому-то может и влететь за такое самоуправство…
Сварог повернулся к ней, особо не стараясь скрыть сквозящую
в словах иронию.
– Как жаль, синеглазая звезда моя, что мы больше
никогда не увидимся… – Выпитое вино навевало определенные мысли. Что
называется, «потянуло на баб». Однако и аргумент «баба с возу, кобыле легче»
тоже казался исполненным мудрости.
– То же самое я сказал милым бочкам… – пропыхтел
Леверлин.
– Ну вы и набрались, – расхохоталась
служаночка. – Сварог, царица может и задержаться у оружейниц… –
Кажется, девчоночка приготовилась к серьезной атаке. Надушилась чем-то
трогательно-нежным, губки подкрасила, щечки нарумянила. Очень аппетитный фрукт
получился.
Вдруг она ойкнула и шарахнулась к стене. В коридоре стояла
Грайне, с любопытством разглядывая процессию. Покрутила головой, нахмурясь:
– Великолепное зрелище…
Сварогу стало смешно до колик, потому что фраза царицы
скорее подходила встречающей подгулявшего супруга домохозяйке, а не
воительнице. И венчающий голову царицы венок из ромашек тоже не подходит образу
воительницы. Хотя, стоит признать, царица в нем была хороша чертовски.
– То ли еще будет, милая, – сказал Сварог. –
Урак-Омтар, давай.
– Ты не сказал, сколько им спать, – раздался
где-то рядом рокочущий голос. И опять не было эха.
– До темноты, – решил Сварог.
– Выполнено.
Глаза Грайне расширились, взгляд скользнул мимо Сварога.
Он оглянулся – синеглазая служаночка медленно сползла по
стене на пол. Губная помада некрасиво смазалась. Поодаль виднелась еще одна
служка, прикорнувшая посреди коридора.
– Что такое? – вскрикнула Грайне, озираясь как
ребенок, когда рассыпался домик из кубиков, но обидчика не видно.
Леверлин поставил бочонок, перевел дух, подошел нетвердой
походкой и выдернул у нее из ножен меч. Подумав, выкинул в окно. Далеко внизу
клинок зазвенел на камнях. Она остолбенела от изумления, даже не успела
помешать. Только повторила:
– Что такое?
– Все спят, – сказал Сварог ласково. Все-таки ему
было жаль эту милую сумасбродную девчонку, играющую в странные для девчонки
игры. – И марги тоже. А мы уходим, извини…
Леверлин деловито оторвал от портьеры златотканый шнур,
смахнув нечаянно вниз горшок с геранью. Раздавшийся из-за окна звонкий грохот
черепков успокоил Сварога: горшок встретился с твердой мостовой, а не с
чьей-нибудь несчастной головой, – быстро и ловко, несмотря на принятые на
грудь несколько ковшиков вина, скрутил девушке руки за спиной, пока она не
успела опомниться. Сварог поморщился. Как-то не очень по-мужски это выглядело.
– Ничего, – сказал Леверлин. – Я их успел
изучить. На минутку отвернешься – и получишь в спину чем-нибудь острым. Правда,
прекрасная царица? Да ты посмотри на нее. Ее в жизни так не оскорбляли, она в
тебе сейчас бездонными своими глазищами дыру прожжет… Как ты еще не задымился?
В самом деле, глаза Грайне метали молнии – к счастью для
беглецов, в переносном смысле.
– Не сердись, что поделаешь… – сказал Сварог
примирительно.
– Значит, ты с самого начала притворялся, будто мы тебя
победили, а на самом деле… Развлекался? – В голосе очаровательной кошки
звенел металл, но Сварогу показалось, что девчонка готова расплакаться.
Оказывается, игрушкой был не он, а она. Очень серьезное оскорбление для царицы.
Но, как полагал Сварог, заодно и хороший урок, который только на пользу пойдет.
Сварог покачал головой:
– Ничего подобного, веришь ты или нет…
Она подошла к окну, зорко, с надеждой огляделась. Но надежда
тут же растаяла. Сварог смотрел через ее плечо. Во дворе, скошенные
молниеносным сном, лежали где попало слуги и собаки, и на улицах виднелись
спящие, вдали, у подножия холма, замерли повозки – возницы сползли с козел,
лошади легли, опустив оглобли к земле. Сонное царство. Сварог хмыкнул. И
принялся гадать, подействовало бы искусство джинна, к примеру, на хелльстадского
щенка. При мысли о веселом Акбаре стало грустно. Интересно, есть у собак свой
рай? Должен быть, как не быть… Вспомнив о верном домовом, бросился в комнату,
позвал:
– Карах!
Никакого ответа. «Тьфу ты, мы ж и тебя сосчитали по
забывчивости», – спохватился Сварог. Рванул дверцу шкафа. Карах посапывал,
свернувшись клубочком, – ему вместе со всеми предстояло проснуться лишь с
темнотой. Сварог взял его под мышку, вышел в коридор, растерянно пожал плечами:
– Я про него забыл, и он тоже… Он знал дорогу… –
Хмель постепенно выветривался из головы.
– Ну, дорогу я тоже знаю, – сказал
Леверлин. – Они меня везли днем. Пошли, граф? Только прекрасную царицу
обязательно следует прихватить с собой, чтобы проводила нас до причала. Если не
захочет нежно махать нам вслед платочком, ее дело. Но пусть непременно
проводит. Иначе она быстро освободит руки, едва мы выйдем из дворца, а там уж
что-нибудь придумает. Тебе метательное оружие не страшно, а вот мне не хочется
получить стрелу в спину на пороге вновь обретенной свободы…
Он нагнулся и, кряхтя, взвалил на плечо бочонок. Сварог мог
бы заклинанием сделать его ношу невесомой, но не стал рисковать – боялся, что в
этом случае бесшабашный студент непременно захочет прихватить еще парочку
бочек, и получится лишняя трата времени.
