– Курс на Готар!
Была у него некоторая надежда, что с тамошним бароном,
пристрастившимся жечь людей на кострах, уже прискакала разбираться рать
молодого князя. Тогда всем будет не до проезжих корабельщиков.
Глава 6
Государственный переворот как импровизация
То ли причиной тому было цыганское счастье Сварога, то ли
местные муссоны, пассаты и прочие баргузины, но ветер постепенно разогнал
низкие тучи, и буря отменилась. Подплывши к Готару, или, как правильнее
говорить, «подойдя», они обнаружили, что городишко выглядит крайне убого – дома
ветхие, прямо-таки готовые рухнуть.
Причал был вымощен камнем в незапамятные времена, и половина
плит давно вывалилась. Дыры кое-где залатали досками, но особого старания при
этом не проявили. На волнах покачиваются три лодки и большой одномачтовый
баркас без палубы – судя по груде сетей на корме, рыбацкий.
На фоне всего этого «Морская жемчужница» выглядела роскошным
океанским лайнером, бросившим по случайности якорь в захолустном райцентре.
Экипаж Сварога представления не имел, что такое океанский лайнер и райцентр, но
оценил ситуацию верно – несмотря на полное отсутствие свидетелей-аборигенов,
моряки приосанились и гордо поплевывали за борт – даже покалеченный, чьи раны
уже начали подживать.
– Ну, пошли? – сказал Сварог Леверлину.
– А топор ты не берешь? Здешний хозяин – скотина
редкая, к нему лучше приходить в гости вооруженным до зубов…
Сварог прихватил топор, они осторожно прошагали по дряхлому
причалу и направились к ближайшим домишкам. В первом никого не оказалось,
только вовсю заливалась собачонка, сторожа никчемный скарб. Во втором тоже. Из
домов воняло, вокруг валялся всякий хлам, бродили бесприютно худые свиньи.
Отличие от аккуратненьких келий амазонок было разительным.
«Все-таки есть в матриархате что-то», – с улыбкой
подумал Сварог. Но прилипший к хребту желудок не располагал к долгим
философским умозаключениям. Только у третьего домика, на лавочке, обнаружилась
старуха – ветхая, под стать причалу и городку.
Она молча выслушала Сварога, ничего не поняла, и они еще
долго добросовестно орали ей в ухо. Из ее шамканья только и дознались, что
жрать самим нечего, а весь народ на площади. Сварог сунул в иссохшую ладонь
монетку (при виде которой старуха едва не лишилась чувств), и они быстрым шагом
направились дальше, держа курс на видневшуюся над крышами каменную башенку с
развевавшимся вымпелом – баронский замок и, следовательно, центр города. Должна
же в центре отыскаться хоть одна лавчонка со съестным?
На площади перед баронским замком они обнаружили целых три
лавчонки – но все оказались заперты. В угрюмом молчании стояло сотни три народа
– должно быть, все городское население, способное передвигаться, – и над
головами толпы виднелись верхушки двух столбов, вокруг которых что-то
происходило: оттуда слышались шум и ругань, но ни дыма, ни огня пока что не
видно.
Они быстро протолкались в первый ряд, весьма невежливо
работая рукоятями мечей и древком топора. Видя их хорошую одежду и оружие, те,
кто стоял поближе, торопились дать дорогу, но толпа была очень уж спрессована,
и повозиться пришлось.
Они переглянулись. Леверлин побелел от злости.
– Ну, так, – сказал Сварог. – Слухи ничуть не
преувеличены…
По краю пустого пространства вокруг столбов прохаживались
воины, человек двадцать, в кольчугах старинного фасона, но добротных,
вооруженные мечами и топорами. Огнестрельного оружия Сварог не заметил. Еще
несколько человек складывали кучи хвороста вокруг столбов с привязанными к ним
людьми, и на них покрикивал красовавшийся на черном коне субъект в кольчуге с
серебряными накладными украшениями и баронской короне на лысоватой башке.
Сварог пригляделся к тем, у столбов. Девушка в бедном
домотканом платье, довольно красивая. Скорее всего местная. А вот мужчина
определенно не отсюда – высокий, темноволосый, с аккуратной бородкой, в
изодранной, но совсем недавно роскошной одежде, синей с вышивкой золотом.
На шее у барона красовалось изящной работы золотое ожерелье
с синими самоцветами – оно никак не вязалось с хозяином Готара, а вот на
человеке в синем смотрелось бы весьма естественно – как и висевший при бедре
барона меч в дорогих ножнах, с усыпанной рубинами рукоятью…
– Ну, с кого начнем? – спросил Леверлин сквозь
зубы.
– Ты что, хочешь…
– А ты до конца досмотреть собираешься? – На узком
лице студента не осталось ни бесшабашности, ни благодушия.
– Да нет, – сказал Сварог. – Просто…
– Не знал, можно ли на меня рассчитывать?
– Ну… в общем, да.
– Ну, в общем, я на тебя не обижаюсь, – передразнил
Леверлин. – Знакомы без году неделя… Ладно. Забыли. Но если ты еще
когда-нибудь решишь, что на меня нельзя полагаться, – не посмотрю, что ты
милорд, Его небесное великолепие… – Студент огляделся. – Так. Время
есть, они еще повозятся, только начали… Знаешь, этот, с бородкой, определенно
моряк. Одежда у него стагарского пошива. Но не колдун, мочки ушей на месте.
Стагарский волшебник им уже давно устроил бы стихийное бедствие. Колдовство у
них специфическое, сугубо морское, но неплохо работает и возле реки, впадающей
в море. Проливной дождь или ветер, такой, чтобы крыши срывало, – это и
здесь пригодилось бы…
– Я делаю барона, – сказал Сварог. –
Во-первых, он здесь главный и без него начнется сумятица, во-вторых, лошадь,
оставшись без седока, начнет метаться, прибавит паники. Держи мне спину, только
смотри, сам не подвернись…
Они говорили вполголоса, но стоявшие рядом все же кое-что
расслышали, стали потихоньку отодвигаться, насколько удалось.
– Вся загвоздка в этих, – кивнул Леверлин на
толпу. – Если кинутся на подмогу хозяину – задавят массой…
– Живи ты в таком дерьме, ты бы его любил и защищал?
– Люди – существа непредсказуемые… Вдруг они не захотят
лишаться ни такого зрелища, ни хозяина? Ну как, начнем сразу или с разговором?
– С разговором, – сказал Сварог. – Вот что,
диспозиция меняется. Как только я начну, кидайся и режь на парне веревки. Уж
он-то за барона драться не станет.
– Не стоит. Если его сначала пытали, а вполне могли, он
весь ломаный, и толку от него будет чуть. Только время потеряю.
– Тоже верно… Идем?
Они прошли мимо воинов и направились прямо к барону. Теперь
их видели все. Кто-то охнул. Они шагали легко, размашисто под взглядами сотен
глаз. Сварог ощутил легкость во всем теле и почувствовал, что движется, как
некая машина, без единого лишнего движения. Люди у костров перестали складывать
хворост и таращились на них. Барон – тоже. «Сейчас он рявкнет, – подумал
Сварог, – не может не рявкнуть… А этот вот белобрысый совсем мальчишка,
жалко…»
– Эт-то что за франты? – раздалось наконец
рявканье барона. – Что нужно? – Громадина сверху вниз изучала
прервавших представление новичков заплывшими маленькими глазками.
