Сварог отвернулся. Он не обязан был вести галантные беседы с
этим совершенно чужим удальцом, случайным встречным.
Джагеддин столь же сухо произнес за его спиной:
– Несмотря на всю сложность наших с Зо отношений, я
никогда не стал бы мелко злорадствовать, узнав о его смерти. Как и он, узнав о
моей. Хотя каждому из нас было бы приятно, пади соперник именно от его руки…
– Я вас и не подозреваю в мелочности чувств, –
сказал Сварог. – Насчет коня сейчас распоряжусь. Удачи.
– И вам. Повторяю, я ваш должник.
Он коротко поклонился и отошел к спасенной от костра
девушке.
– Провалиться мне на этом месте, он собирается взять ее
с собой, – сказал Леверлин не без зависти. Увы, девушка влюбленно смотрела
на капитана, а не на Леверлина. – Ну, его дело. Знаменитый морской волк…
Интересно, что он потерял в этой дыре?
– Не знаю, – сказал Сварог. – И знать не
хочу. Хватит с меня загадок, со своим бы делом справиться… Ага, вон их ведут,
голубчиков…
– Кого?
– Понимаешь ли… – сказал Сварог. – Я велел
солдатам доставить того местного лавочника, у которого в городе самая лучшая
репутация. И нашего беспалого. В мое отсутствие они тут будут распоряжаться
втроем – прежний управитель, лавочник и беспалый. Три прохвоста будут бдительно
следить друг за другом. Возможно, когда-нибудь они и сговорятся воровать в
добром согласии, но такое случится не скоро. Как тебе реформы и преобразования?
Распоряжусь ослабить налоги и тому подобное…
– Боюсь, жизнь не особенно улучшится. Так, самую
чуточку.
– А что делать? – пожал плечами Сварог. И вспомнил
про еще одно обязательное приказание: – Прежнего барона похоронить с
подобающими почестями!
Через час он поднимался на корабль полноправным бароном,
вольным ярлом, имевшим право возводить в дворянство подобно королям, унося с
собой в мешке корону, половину казны (остальное оставил на хозяйство троице
управителей) и пергаменты с печатями, которые ему в качестве новоявленного
владетеля предстояло еще заверить у ближайшего императорского наместника. Как
он узнал, в его полном и безраздельном владении отныне находились городок
Готар, три десятка деревень, земли площадью четыреста пятьдесят три квадратных
лиги и тысячи четыре народу. Что ему со всем этим делать, он решительно не
представлял и надеялся, что в будущем все как-нибудь утрясется само собой…
Глава 7
Милорд, которого нет
Если Харлан и был заповедником злых колдунов и черных магов,
на его внешнем облике это никак не отражалось. Попав в его пределы, Сварог
видел по обоим берегам Итела самые обыкновенные селения, городки, пашни,
пастбища, замки и храмы. На реке попадалось множество пузатых купеческих коггов
и влекомых лошадьми барж, иногда величественно проплывали большие океанские
корабли с иностранными флагами. Раза три встречались парусные военные фрегаты
под харланскими вымпелами, а однажды пропыхтел колесный пароход с высокой
черной трубой и пушками на палубе, но «Морская жемчужница» ничьего внимания не
привлекала, словно стала невидимкой.
Один из кораблей показался Сварогу «Божьим любимчиком».
Сварог в тот момент стоял на палубе и от скуки глазел на
рыбаков на отдаленном берегу, развешивающих для просушки невод. Потом лениво
глянул на другой берег, а там, в небольшой бухточке, грузился трехмачтовый
корабль.
К сожалению, он довольно быстро признал свою ошибку. Только
такой неопытный моряк, как Сварог, мог спутать обыкновенную купеческую посудину
с кораблем капитана Зо. И мачты у этого пониже, и осадка другая…
Воспоминание о Зо навело его на другую мысль. Он кликнул
стоящего за штурвалом капитана:
– А вот интересно, говорит вам что-нибудь такое имя,
как Джагеддин?
– А как же, ваша милость, – обрадовался
возможности поболтать капитан. – Отчаянная голова, доложу я вам, этот
Джагеддин. И попиратствовал немало, и погулял славно. А как-то здесь же, на
Ителе, поспорил он крепко в одном кабачке, что поймает Синюю Акулу.
– Это что еще за зверь? – для поддержания беседы
поинтересовался скучающий Сварог.
– О, это рыбина особая. До половины она бывает и
женщиной, и рыбой, а вот ниже, извиняюсь за грубое слово, талии у нее всегда
рыбий хвост. И плавает эта рыбина подальше от берега, интересны ей моряки,
которые по женской ласке успели соскучиться.
– И поет она нежно-нежно, – досказал за капитана
Сварог, легко догадавшись, что рассказывают ему про сирену. Только называется
она здесь иначе.
– Во-во. И поет. Да вы, верно, и сами знаете.
– Слыхал кое-что, – пряча улыбку, согласился
Сварог. – Только из… некомпетентных источников. Так что давай подробно, по
порядку.
– Ну, а если по порядку, – охотно продолжил
капитан, – то ближе к вечеру, ежели штиль, Синяя Акула петь начинает.
Правда, выжидает, стерва, чтоб рулевой один на палубе остался.
– И что? Он, пуская слюни, бросает штурвал и?..
– И, – согласно кивнул капитан. – Особливо
ежели молодой да горячий, тогда обязательно «и». А если старик, то
необязательно. Поэтому стариков лучше рулевыми ставить с вечера. А молодежь –
ночью, в «собачью вахту».
– Понял. Годковщина, – хмыкнул Сварог.
– Ага, – на всякий случай поддакнул капитан.
– И что, поймал Джагеддин эту русалку? – Случайно
начатый разговор становился все интереснее.
– Не русалку, ваша милость, а Синюю Акулу. Русалки, они
речные и морские бывают, морских я не видел, а речные не то что петь,
разговаривать не умеют. Смеются только, щекочутся да волосы расчесывают. Очень
глупый, доложу я вам, народец. Был у меня один случай…
– Погоди. Лучше расскажи, поймал Джагеддин Синюю Акулу?
– Джагеддин?.. А! Конечно, поймал. Он ее поймал, а она
его. Об этом год во всех моряцких тавернах только и судачили.
– Что значит – она его поймала?
– А то и значит: утащила Синяя Акула бедовую головушку
на дно…
– То есть как? – опешил Сварог. – То есть он
утонул?
– Утонул, да не совсем. Утащила, значит, рыбьехвостая
деваха его на дно, вскрыла себе вену, нацедила стаканчик кровушки и заставила
парня выпить.
– И что?
– И то, что теперь он иногда выходит на берег. А если
встречается ему смазливая девица, то обязательно в него влюбляется. А он сажает
ее в лодку, якобы покатать, а далее, сами понимаете, родители девицы горько
плачут.
– То есть Джагеддин как бы и не живой?..
– Ясное дело, не живой. Раб Синей Акулы он. И охотник
за девичьей красотой. Красота эта Синей Акуле нужна, как нам, ваша милость,
стаканчик рому в дурную погоду. Чтоб кости ревматизм не скрутил.
