Книга Время зверинца, страница 86. Автор книги Говард Джейкобсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Время зверинца»

Cтраница 86

— Нет, отзывался. Ты делал это в разговоре со мной.

Он поправил на затылке свою шапочку.

— Ты же сам говорил газетчикам, что ценишь в людях дикость.

— И потому я должен ценить тебя?

— Нет, не меня — ее. Она реально дикая штучка, тебе далеко до нее в этом плане.

— И это я уже слышал.

— Но не принял во внимание.

— Откуда ты знаешь, что я принимаю во внимание, а что нет?

— Я иногда общаюсь с Ванессой. Она мне звонит. Она позвонила сразу же, как только узнала о моей опухоли.

— И сказала, что я недотягиваю до уровня ее дикости? Может, ты посоветуешь, как следует вести себя в браке с дикаркой?

— Откуда мне знать? Я никогда не был женат.

— И на что она жаловалась?

— Она не жаловалась. Но я уловил это в ее голосе.

— Что уловил? Рвущуюся наружу дикость?

— По голосу вполне можно почувствовать, что человек несчастен, Гершом.

— Да пошел ты с этим Гершомом! И вообще — разве хоть кто-нибудь из нас счастлив?

Неудачный вопрос.

— Я, — сразу ответил он, влажно мне ухмыльнувшись.

На этом разговор и завершился. Из спальни нас позвала проснувшаяся мама. Она обняла Иафета, поправила его ермолку и ущипнула за щеку.

— Хороший мальчик, — сказала она, глядя на меня, но имея в виду его.

Мне она только пожала руку. Писатель хренов, позор нашей семьи.

Отец сидел в постели, очищая грейпфрут; капельницы на сей раз не было. Он никого не узнавал, но казался вполне довольным. И со слюнявым вожделением поглядывал на мамины ноги, торчавшие из-под одеяла.

— Вот, полюбуйтесь на него, — сказала мама и рукой откинула с его глаз жиденькую прядь волос (необычное для нее проявление нежности к отцу). — Кайн айн хорех. [101]

40. ТОСКА

Так упустил я важный момент или нет?

Может, я лучше преуспел бы в этой жизни под именем Гершом? «Незнакомая Анна Франк», автор Гершом Аблештейн. «Выбор Мишны Грюневальд», автор Гершом Аблевюрт. «Мальчик в полосатой пижаме от „Дольче и Габбана“», автор Гершом Аблекунст. [102]

Может, я упустил свою дикость заодно со своей еврейскостью?


Едва я добрался до нашего лондонского дома, как позвонил Фрэнсис. Точнее, позвонила Поппи.

— Это Гай Эйблман? С вами будет говорить мистер Фаулз.

— Что за шутки, Поппи? — сказал я, узнав голос.

Но через пару секунд в трубке действительно раздался голос Фрэнсиса:

— Мой дорогой, я слышал, ты был нездоров.

— Точнее сказать, я был не в себе, Фрэнсис.

— Сожалею. Но сейчас ты уже в себе? Не составишь мне компанию за обедом? Тут рядом открылся новый ресторанчик.

— Эти ресторанчики сейчас открываются рядом со всеми, — сказал я.

— Есть предложения получше?

Я предложил встретиться в том самом антикварном ресторане, где я в последний раз общался с Мертоном.

— О боже, Гай, там жуткая теснота и кишмя кишит литературный люд.

— Как раз это мне и нужно.

Злачное было местечко, что и говорить. Всего через месяц после самоубийства Мертона там скоропостижно скончалась, не докушав десерт, одна особа, занимавшаяся поставками подростковой литературы во второразрядные супермаркеты. В туалете того же ресторана состоялась резонансная драка между супругом одной сотрудницы издательства и неким итальянским писателем, любовником этой самой сотрудницы. И там же пару дней спустя вывихнул плечо ветеран-репортер, имитируя перед коллегами боевые приемы оскорбленного мужа. В литературных кругах пошли слухи, что это место проклято. Как следствие, его популярность в тех же кругах резко возросла. Для меня это заведение тоже обладало своеобразной притягательностью. Как и многим другим, мне хотелось своими глазами увидеть эксцессы, сопровождающие «развал изнутри» всей нашей книжной системы.

Другой — изначально всего лишь подсознательной — причиной моего выбора было удовольствие наблюдать за мучительными попытками Фрэнсиса втиснуть свои телеса в узкое пространство между столиком от зингеровской швейной машины и изъеденной жучком старинной церковной скамьей.

— Примерно так же, только нравственно, я мучаюсь в последние недели, — сказал я, пойдя в наступление еще до того, как нам принесли меню.

В его внешнем виде произошли существенные перемены: исчезла дурацкая полосатая рубашка навыпуск, зато появился галстук. Этот галстук был мне особенно неприятен. Уж очень он смахивал на подарок от женщины.

— О боже, — простонал он, выставляя вперед ладонь, как для защиты от удара, — надеюсь, мы не будем устраивать скандал или побоище в худших традициях этого заведения?

— Там будет видно, — сказал я.

— Во-первых, я и предположить не мог, что ты обидишься.

— Я заранее знал, что ты так скажешь. О которой из обид сейчас речь?

— А их разве две?

— Думаю, наберется и побольше.

— Ванесса упросила меня прочесть роман, при этом ссылаясь на тебя. Я прочел, и мне он понравился.

— Фрэнсис, по всей стране полно людей, годами ждущих, когда ты прочтешь их рукописи и выскажешь свое мнение. Многие из них умрут, так этого и не дождавшись, а еще больше умрет на месте, получив твой вердикт. Каким образом Ванесса сумела обойти их всех в очереди?

— Она твоя жена, Гай. Я сделал это из уважения к тебе.

Что бы ты сказал, если бы я отфутболил ее рукопись?

— Я сказал бы тебе «спасибо».

— Ты шутишь.

— Я серьезно.

— Это хороший роман.

— Я тебе верю.

— Ты разве его не читал?

— Нет. Она против того, чтобы я читал его до публикации.

А что с Поппи?

— Та же история. Ванесса запретила показывать ей рукопись.

— Речь не об этом, Фрэнсис. Какие отношения у тебя с Поппи?

— Я ее люблю.

— Любишь?! Ей шестьдесят шесть, а сколько тебе — сорок два? Плюс к тому она мать одной из твоих клиенток и теща другого клиента. И плюс ко всему ты знал о моей любви к ней.

— Ты не говорил о любви. Ты говорил, что хочешь подкатить к ней яйца, а потом написать об этом роман. Я тогда же просил тебя отказаться от этой затеи.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация