– «Скорую»! – тихо сказал Михаил Иванович, который, едва обретя уверенность в своей правоте, снова растерялся и не знал, как себя вести.
– Не надо! – так же тихо ответила ему Берта Абрамовна.
– Почему? – спросил полицейский.
– Потому что ее заберут в психиатрическую клинику, и мы останемся без экскурсовода. У нее приступы на нервной почве. Но то, что она закладывает в души детям, – бесценно. Ее только работа держит. Я не могу так с ней поступить. Не могу лишить работы и упечь на больничную койку. Я ведь ее одногодка. Я ее понимаю, как никто другой. Она просто умрет, сгорит, если отлучить ее от детей. Приходите к ней на экскурсию и посмотрите сами. Она – гений в своей профессии. Гении – все безумны. Это я вам как специалист заявляю. Вон, пройдите в главный зал. Наркоманы, безумцы, одержимые – иначе они не были бы великими. А если вы Лейлу сейчас запрете в четырех стенах, она умрет. И ее смерть будет на вашей совести. Сколько смертей произошло из-за того, что человек становился невостребованным, никому не нужным! Одиноким! Вы еще молоды и не знаете, что такое одиночество… Дай бог вам этого не узнать… Но Лейлу я вам не отдам. Делайте, что хотите, пишите свои рапорты и отчеты, проверяйте документы, но Лейлу не трогайте!
– Что делать-то? – Михаил Иванович снял пиджак и пытался подложить под голову Лейлы Махмудовны, которая, скатившись с лестницы, лежала клубочком на полу под ногами у полицейского и главной хранительницы.
– Подождать. Она придет в себя… – Берта Абрамовна присела и погладила Лейлу по голове. – Гуля! Еленочка Анатольевна! – крикнула главная хранительница. – Приведите Лейлу Махмудовну в чувство! – И тут же с вызовом обратилась к полицейскому: – Ну что, пройдемте в кабинеты, если вы по-прежнему полны решимости?
– Нет, я же просто для порядка… Мне отчет сдавать по вызову… С меня ж тоже спросят… – Михаил Иванович, казалось, стал маленьким мальчиком, который оправдывается перед строгой учительницей за дерзкую выходку.
– То есть вы уже не настаиваете? Хорошо, – кивнула главная хранительница.
– Да, то есть нет. Напишу, что ложный вызов, – ответил полицейский, засовывая папки в портфель.
– Как сочтете нужным, – благосклонно улыбнулась Берта Абрамовна. – Раз вы уже закончили, то позвольте, я вас провожу, и вы впустите в здание съемочную группу. Да? Можно? Мы ведь не оставим детей без передачи? Я вам говорила, что наш фильм предназначен для детей? И он, между прочим, пользуется популярностью. Огромной. И срыв съемки, невыход очередной серии – о, это будет настоящий скандал. Уж пресса не оставит этот факт без внимания. А зачем нам нужны скандалы? Да еще вам, в первый же день работы на новом месте? Правильно? Вы лучше приходите к нам в музей в свободное время, я лично расскажу вам про вашего знаменитого тезку! Я ведь очень люблю Глинку и проведу вам персональную экскурсию!
– Да, конечно. Но, может, все-таки врачей вызвать? – спросил полицейский.
Михаил Иванович, которого Берта Абрамовна решительно подталкивала к выходу, поглядывал назад – туда, где над Лейлой Махмудовной суетились уборщица и Елена Анатольевна. Правда, теперь его интересовало уже не столько здоровье главного экскурсовода, сколько слегка оголившееся бедро Елены Анатольевны, стоявшей на коленях над Лейлой Махмудовной и обтиравшей ее мокрым полотенцем.
Когда главная хранительница дотолкала полицейского почти до входа, не переставая говорить о Глинке, рассыпаться в комплиментах по поводу бдительности и оперативности полиции, раздался вой сигнализации.
– Ну что – опять? – Берта Абрамовна тяжело вздохнула.
Мозговой был бы и рад уйти, но долг заставил его остановиться. С другой стороны, он был не против задержаться, чтобы получше рассмотреть эту женщину, сотрудницу музея, которая так и осталась стоять на коленях, не обращая внимания ни на вой сирены, ни на свою задранную выше положенного юбку.
– Что случилось? – закричала главная хранительница.
Елена Анатольевна, Гуля и наконец пришедшая в себя Лейла Махмудовна смотрели испуганно.
– Это я! – закричала со второго этажа Ирина Марковна. – Это я виновата! Кока-кола не подействовала!
– Что не подействовало? – спросил испуганно Михаил Иванович.
– О господи! Нашла время! Это наша сотрудница, она, знаете ли, реставратор по призванию. Моцарту нос и уши чистит, – объяснила Берта Абрамовна.
– В каком смысле? – Михаил Иванович напрягся, подозрительно глядя на главную хранительницу.
– Ой, давайте отключим эту сирену! – взмахнула та руками. – Я вам потом все объясню!
Они вновь прошли в кабинет, где Михаил Иванович отключил «тревожную кнопку».
– Ну а когда? Экскурсии нет! Никого нет! Я же не знала, что она взорвется! Ну залила немного стекло! Там трещина маленькая сбоку. Это я от неожиданности рукой оперлась! Не специально же! Отскочила – и вот! С кем не бывает? – Ирина Марковна успешно перекрикивала сирену.
– Ирина Марковна, зайдите потом ко мне в кабинет! – крикнула ей в ответ Берта Абрамовна.
– Когда потом-то? За что? – Ирина Марковна побагровела. – Я тут для кого стараюсь? Для себя, что ли? Никто ведь спасибо не скажет! А как я зеркало на себе перла через всю Москву? Откуда оно появилось? А за органом, между прочим, мухи летают!
– Какие мухи? – встрепенулась Гуля.
– Пыльные! – ответила ей Ирина Марковна. – Вы когда диваны последний раз отодвигали? Только грязной тряпкой елозите! А я экспонаты привожу в порядок! И никто ведь даже не замечает! А кто оливковым маслом картины протирает? Между прочим, я его из дома приношу! На личные средства покупаю! И вы все мимо ходите и не замечаете! – Ирина Марковна продолжала бы кричать, если бы не звонок мобильного телефона. – Кирюша? Уроки сделал? Суп нашел? Да? Кто зайдет? Пусть заходит. Папа дома? Нет? Тогда Лешку из сада забери! Да, я сегодня задерживаюсь! – проорала Ирина Марковна в трубку и немедленно продолжила: – А вы знаете, сколько весит это зеркало? Кто его сюда вешал? Я и вешала! И несла на себе всю дорогу! Даже в троллейбус побоялась сесть, чтобы не повредить! И ни одна ж собака не помогла! А вы, Берта Абрамовна, кричали – зачем я это зеркало притащила. И что? Теперь всем нравится! Все довольны!
– Пойдемте. – Берта Абрамовна опять взяла Михаила Ивановича под локоток и повела в вестибюль. – Наши сотрудники, каждый из них, тоже немножко гении. В своем роде. Лейла Махмудовна – экскурсовод от Бога, Ирина Марковна имеет тягу к реставрации, хотя у нее и другая специализация. Но мы все – фанатики своего дела… И эта разбитая витрина… Мелкое происшествие по сравнению с тем большим делом, который делает музей и все мы. Да, я знаю, что надо что-то менять, но что я могу? У меня ведь еще съемки. А сотрудники – люди творческие, тонкие, нервные, если хотите… Вы же меня понимаете…
– А что у вас здесь? – спросил Михаил Иванович, подозрительно глядя на одну из дверей, в которой торчал ключ.
– Здесь? Кабинет сотрудника, – не сразу переключилась с темы гениальности на дверь Берта Абрамовна.
