Елена на сей раз выключила компьютер уже окончательно и ушла в подвал – разбирать архив. Если Ирину Марковну успокаивала чистка от пыли и грязи носов композиторов, то Елена Анатольевна находила покой в перекладывании вещей. Даже дома она часто разбирала одежду, перекладывая с полки на полку, складывая аккуратными стопками кухонные полотенца или постельное белье. Елена вытащила целую груду пыльных папок, решив показать их Снежане Петровне. В шкафу она нашла настольные часы, которые можно было отдать Ирине Марковне «на реставрацию». Но Гера не шел из головы. Елена никак не могла сосредоточиться на работе. Ведь она всегда отвечает на письма – просто невежливо не ответить. Усилием воли просидев в архиве еще полчаса, Елена кинулась к компьютеру и долго сочиняла ответ на письмо. Наконец она отправила то, что смогла придумать: «Я желаю тебе счастья». Это было глупо, наивно и совершенно в ее стиле. Никакая она не роковая женщина, которая умеет управлять эмоциями мужчин. И что она о себе возомнила? Она просто не в состоянии заставлять мужчин страдать, добиваться ее и мечтать о ней. И глупо даже пытаться. Конечно, она до сих пор любит Геру, несмотря на все пролитые слезы. И будет его любить и дальше. А Михаил Иванович? Он уедет в свой Нижний и забудет о ней. И будет счастлив с женщиной, которая подойдет ему больше, чем она.
Елена Анатольевна выходила из музея, когда уже смеркалось. В залах было давно темно – значит, Лейла Махмудовна ушла. Только она выключала везде свет, экономя электроэнергию, как делала это дома, в квартире. На улице, прямо перед входом в музей, под знаком «стоянка запрещена», стояла «Волга» зеленого цвета с яркими звездами на передней двери. Внутри сладко спал мужчина. Из полуоткрытого окна пели «Самоцветы». Елена Анатольевна улыбнулась и пошла к автобусной остановке, успев заметить, как вслед за ней из музея вышла Снежана Петровна, постучалась в стекло, что-то сказала водителю и села в машину.
На следующий день Елена Анатольевна пришла в музей на полчаса раньше. По привычке открыла компьютер, чтобы проверить почту – за ночь пришли еще три сообщения от Геры. Елена читать их не стала и спустилась в подвал разбирать архивные завалы. Часа через два захотела кофе и решила сделать перерыв – сходить в буфет, а заодно узнать, все ли в порядке. Даже странно, что ее никто не искал.
– Вот вы где! – закричала буквально ей в ухо Берта Абрамовна, когда Елена открывала дверь в буфет.
– Доброе утро, – поздоровалась Елена Анатольевна, – я была в архиве.
– Господи! Да при чем тут ваш архив? У нас сегодня экскурсия! – Берта Абрамовна заметно нервничала, что с ней случалось редко.
– У нас каждый день экскурсия, – удивилась Елена Анатольевна.
– Иностранная! Господи, как я могла забыть? Никому не напомнила! От этой экскурсии зависит, включат нас в список музеев, рекомендованных для посещения иностранными туристами, или нет! Вы понимаете, что это значит? Это репутация! На кону наша репутация! И никого нет! Никого!
– А где Лейла Махмудовна?
– Не знаю! Еленочка Анатольевна, на вас вся надежда. Придется вам проводить экскурсию.
– Как «мне»? Я не могу.
– Никто не может! – вдруг закричала Берта Абрамовна.
– А у нас разве еще не карантин по случаю разлития ртути?
– Какая разница? Вы меня слышите вообще? Эта экскурсия планировалась за четыре месяца! А я забыла, из головы вылетело!
– А где все? Может, Снежана Петровна проведет? Или вы?
– Еленочка! Все, идите, одевайтесь в свой костюм русской красавицы, гусли в руки и ждите.
– Зачем с гуслями?
– Это же иностранцы! Обязательно с гуслями! Они же в Россию приехали! Кстати, вы не знаете, в булочной можно купить каравай?
– Не знаю. А зачем каравай? – Елена Анатольевна уже сто раз пожалела о том, что вышла из подвала.
– Еленочка! Ну что с вами? Кравай, хлеб, соль, гости! Им нужны впечатления! Гуля должна была испечь, но наверняка забыла. Да и кокошник тот, с косой искусственной, наденьте обязательно! Да, с косой будет лучше!
Берта Абрамовна испарилась так же внезапно, как и появилась. Елена Анатольевна все-таки решила выпить кофе, поскольку голова совсем не работала. И перспектива вести экскурсию ее пугала. Она боялась. Панически. Пару раз она подменяла Лейлу Махмудовну на экскурсиях для школьников, но, кроме позора, ничего не помнила. Дети ее не слышали и не слушались. Нет, лучше бы она перебрала двадцать архивов, чем один раз провела экскурсию.
Елена Анатольевна выпила кофе, который ей показался слишком слабым и горьким, несмотря на три куска сахара, и пошла переодеваться. Она стояла перед зеркалом в кабинете, прикалывая синтетическую косу до пояса к кокошнику, когда дверь открылась, и на пороге появились Ирина Марковна с Гулей. Обе были не то чтобы пьяны, но слегка навеселе.
– Доброе утро! – сказали они почти в унисон.
– Уже день, – ответила Елена Анатольевна.
– А у нас что, маскарад? Или ролевые игры? – захохотала Ирина Марковна.
– У нас экскурсия для группы иностранных туристов! Берта Абрамовна с утра не в себе. А вы, Гуля, обещали каравай испечь!
Она не хотела грубить. Просто этот костюм и перспектива проведения экскурсии Елену Анатольевну не просто пугали, а приводили в ужас.
– Опаньки! – воскликнула Гуля и достала из-за спины каравай. Правда, с отъеденным краем, – это мы закусывали, – объяснила она. – Ир, ты покажи, что со шкатулкой-то сделала!
– Да ладно тебе! – отмахнулась смущенно Ирина Марковна.
– Нет, покажи.
И Ирина Марковна достала из сумки музыкальную шкатулку, где каждое крылышко, каждый глазок у стрекозы сверкали и переливались. Шкатулка была тщательно отмыта, отполирована и выглядела настоящей драгоценностью – только из рук мастера.
– Елена Анатольевна, я вам скажу, эти средства – просто колдовство. Сколько лет прожила, а такого не видела!
– Да, чудесно, – согласилась Елена Анатольевна.
– Гуля! Наконец! – Появилась Берта Абрамовна. – Вы в курсе, который час? Вы хоть знаете, когда начинается рабочий день? Нужно вестибюль вымыть срочно. Скоро группа приедет! Вы что, пьяны? А это каравай? Почему у него край объеден? Ладно, не до этого сейчас. Но за опоздание я вычту из зарплаты!
– Было б что вычитать! Масло да мука дороже стоят, – отмахнулась Гуля.
– Ладно, давайте, по рабочим местам. Вы готовы? – Берта Абрамовна придирчиво осмотрела Елену Анатольевну.
– Я давно готова, – послышалось из-за спины главной хранительницы. – В проеме появилась Лейла Махмудовна в резиновых шлепках сорокового размера.
– Лейла! Ты? Что с тобой? – ахнула Берта Абрамовна.
– Туфли свои не нашла. Но я могу и в шлепках вести экскурсию. Так даже удобнее, – ответила Лейла, не без удовольствия переступив с ноги на ногу.
– Нет, нужны туфли! Что о нас подумают иностранцы? – вспыхнула Берта Абрамовна.
