— Я снимаю жилье в поместье, — сказала она. — Мой интерес вполне обоснован.
— У тебя договор об аренде.
— Ну да… — Остается еще три месяца. — Но я ведь знаю сэра Роберта с четырех лет и как-то сомневаюсь, что новый владелец будет так же благосклонен к старым съемщикам. Он может выгнать меня, а если не выгонит — повысит оплату. — Ей сейчас совсем не хотелось об этом думать. А если учесть, что она еще может потерять работу… — А еще ходят слухи о том, что в той части, где я сейчас живу, будет построено предприятие легкой промышленности.
— Не в моем дворе, случайно?
— В твоем — тоже, — резко вставила она. — Я живу в коттедже «Примроуз».
— А ты не задумывалась о том, что предприятие легкой промышленности предоставит немало рабочих мест для города? — ответил Хэл, отбрасывая ненужные сожаления о доме, в котором провел детство. — Этот аспект тебя не волнует? Подумай о том же молодом Гарри Харкере.
— Я — журналистка. — Слишком громкое название для того, кто работает на местную газету. — Меня интересуют все аспекты. Не стоит забывать о защите достопримечательностей.
— Для тех, кто не хочет расставаться с привилегиями…
— Это поместье всегда было любимым местом городских жителей.
— Особенно рыбаков, — напомнил он ей. — Полагаю, раз ты занимаешься освещением местных новостей, ты работаешь на городскую газетенку?
— Да, на «Обозреватель», — сказала Клер, пытаясь игнорировать его пренебрежительный тон и концентрируясь на том, что надо вытянуть из него максимум информации.
— Ты так замечательно училась, и эта работа — предел твоих мечтаний?
Улыбаться становилось все тяжелее.
— Твоя мама говорила, что ты получишь работу в Оксбридже. Высокооплачиваемую должность в средствах массовой информации.
— Неужели? — спросила она так, словно в ее памяти не был жив каждый момент пережитого позора, когда ее мама чесала языком в местном магазине. Клер знала, что над ними обеими подсмеивались у них за спиной. — Очевидно, я оказалась не столь умной, как она считала.
— А если по правде?
Ей должно было польстить то, что он ей не поверил, но воспоминания о прошлом разбередили старые раны, и ей было очень тяжело.
— Наверное, это связано с тем, что я родила ребенка. — Если он вернулся домой, рано или поздно он об этом узнает. — Мисс Всезнайка и Зубрилка проиграла в сражении с гормонами. В свое время эта история наделала много шума.
— Могу себе представить. А я его знаю? Отца ребенка?
— В городе осталось не так много людей, знакомых тебе, — сказала Клер, не желая развивать тему. И через много лет крушение юношеских мечтаний все еще отзывалось болью. — Как ты сам заметил, здесь для молодежи почти нет работы. Состояние сэра Роберта уменьшалось с каждым годом. Низкий доход довел его бизнес до разорения, пришлось закрыть фабрики, а само поместье потеряло доход, благодаря которому держалось на плаву.
Главное здание нуждалась в реставрации. Большая часть зданий была на грани развала, заборы и ограды также требовали ремонта. Отдельная благодарность за это Арчи.
— Ты имеешь в виду, что осталось немного людей, которые помнят меня? — спросил Хэл.
— Ты бы от этого только выиграл.
— Думаешь, иначе мне бы были здесь не рады?
— Да нет… Я просто хотела сказать…
— Я знаю, что именно ты хотела сказать, — сказал он, возвращаясь к освобождению ее костюма, запутавшегося в кустах ежевики.
— Скажи мне, пожалуйста, что здесь происходит. — Она не теряла надежды получить его ответ или, по крайней мере, понять, знает ли он его сам.
— В ближайшие дни будет объявлено о судьбе поместья. Полагаю, в офис твоей газеты это сообщение тоже поступит.
— Оно продано! — Это не просто новость — настоящая сенсация! Новые интриги, новые рабочие места… — А кто владелец?
— Хочешь заработать очки для «Обозревателя», Клер?
Уголки его рта приподнялись, и в ее животе мгновенно запорхали бабочки. Может, она и стала взрослее и мудрее, но он все так же магически действовал на нее.
— Или просто хочешь стать первой обладательницей интересной сплетни?
— Я — мать-одиночка, работающая полный рабочий день, — сказала она, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся гормоны. — У меня нет времени заниматься пустой болтовней.
— Значит, отец ребенка не задержался?
— Это в прошлом. Ну же, Хэл! — Она почти умоляла. — Это же очевидно — ты что-то знаешь.
Если бы речь шла о председателе комитета по планированию, она бы постаралась пустить в ход свои женские чары. Но с Хэлом Нортом не стоило флиртовать, не задумываясь при этом о продолжении. В юности она была одержима им, смущаясь даже взглянуть в его направлении, она могла только догадываться, какую опасность представляет собой молодой Хэл Норт. Теперь она была зрелой женщиной, и у нее не было оправданий.
— Вскоре это будет обнародовано, — сделала она последнюю попытку, отчаянно надеясь, что он не замечает того, что творится у нее внутри.
— Значит, тебе осталось немножко подождать.
— Ладно, не называй имени. Просто скажи, что случится с имением? — Это все, что ей было нужно для того, чтобы репортаж оказался завтра на первой странице газеты. — Здесь будет гостиница и конференц-зал?
— Мне показалось, ты сама говорила, что здесь будут что-то строить. Возможно, фабрику.
— Ну ты же понимаешь, как это происходит… — Клер попыталась беззаботно пожать плечами. — Когда неизвестна правда, пустота наполняется ложью и слухами.
— Правда? — Хэл выпрямился и убрал охотничий нож. — Наверное, в этом ты разбираешься гораздо лучше меня.
— Ой, только не надо. Я работаю в местной газете. Иногда мы публикуем слухи, но мы слишком тесно связаны с местными жителями, чтобы печатать неправду.
Она попыталась встать, твердо намереваясь уйти, но он задержал ее.
Посчитав, что ее проблема решена еще не до конца, Клер подчинилась и почувствовала, как его руки опускаются ей на талию.
Ей следовало запротестовать, она бы это и сделала, если бы язык подчинялся ее мозгу. Все это пролетело в ее мыслях, когда он приподнял ее, и она услышала квакающий звук. Ее ноги наконец появились из грязи, причем одна из них была без туфли. Ее нос оказался прижат к темно-зеленой ткани его рыбачьего комбинезона, и она забыла думать о колокольчиках.
Хэл Норт обладал совершенно не похожим ни на что ароматом. Он пах свежим воздухом, сочной свежескошенной травой и лепестками колокольчиков, но через пелену природных запахов проникал еще какой-то аромат. От чистого, сладкого запаха теплой кожи у нее приятно защекотало в носу.
Он был таким провоцирующим, очень, очень возбуждающим и пробуждающим в ней желание сказать «да»… но она заставила себя сделать глубокий вдох. В молодости он был плохим парнем, и ей с трудом верилось, что с тех пор что-то изменилось.
