Чарли… Видимо, речь шла о Чарли Пискоде, председателе комитета по планированию. Она посмотрела на часы и застонала.
Хэл услышал ее и повернулся.
— Ты в порядке? — спросил он по-настоящему озабоченно.
— Нет, — помотала головой она. — Мне очень-очень жаль, Брайан, но со мной произошел небольшой несчастный случай.
— Несчастный случай? Что случилось? Ты в порядке?
— Д-да, — сказала Клер, чувствуя, что ее начинает бить озноб.
— Что-то не похоже…
— Все будет хорошо, — сзади нее мирно посапывал чайник, накрывая ее волной уюта. Она услышала, как открылась крышка от коробки с печеньем. Ей не хотелось оборачиваться. — Я собиралась п-позвонить тебе, но… — Но это совершенно вылетело у нее из головы. Важная встреча, работа, все остальное. Вот, что может сделать Хэл Норт всего одним поцелуем. — Я упала с велосипеда.
— А ты была в больнице? — спросил Брайан еще более озабоченно.
— Все не так плохо, правда. — И так оно и было. Ей только нужно было время, чтобы прийти в себя. — Просто пара синяков и царапин, но главное — много грязи. Как только приму душ, выйду из дома. Если повезет, успею на одиннадцатичасовой автобус.
— Нет, нет. Не надо торопиться. Мы справимся без тебя. Возьми выходные до конца недели. Приди в себя. Увидимся в понедельник.
— Если ты настаиваешь… Я позвоню господину Пискоду и извинюсь. Перенесу встречу на понедельник.
— Даже не беспокойся об этом. Я пригласил его на обед. И давай посмотрим правде в глаза: после бокала вина он будет гораздо более разговорчив.
Естественно. Как все мальчики. На поле для гольфа или в пабе. Брайану Гауфу не понадобится причесываться, надевать лучший костюм, хлопать ресницами. Он пригласит Чарли в ресторан и за тарелкой сочного ростбифа — за свой счет — услышит обо всем, что происходит в Крэнбрук-Парке. Так было всегда.
Ее задачей было описывать встречи женских благотворительных организаций и рождественские представления до самой пенсии. Слава богу, благодаря блогу «Тля и одуванчики» ей удалось получить работу по написанию статей для веб-сайта газеты «Армстронг», потому что никто другой за это бы не взялся.
На ее обучение была потрачена уйма времени и масса денег, а теперь она мать-одиночка без диплома, мать, для которой нужды ребенка стояли на первом месте. Положение усложнялось тем, что штат «Обозревателя» постоянно сокращался, а одинокая мать была одной из главных кандидатур на вылет.
— Закончила? — Хэл наблюдал за Клер, наливая воду из чайника в миску. Несмотря на то что она утверждала, что все в порядке, она была очень бледна.
— Да.
— Тебе не надо звонить в муниципалитет и извиняться?
— Нет, не надо. — Клер посмотрела на трубку, которую все еще держала в руке, и опустила ее на аппарат. — С ним встретится редактор отдела новостей.
— Отлично. Я отмою твою ногу.
Она нахмурилась, когда он поставил миску с водой перед ее ногой.
— В этом нет необходимости. Я приму душ, когда ты уйдешь.
— Ты порезалась, — сказал он. — На полу я заметил кровь.
— Правда? — Она посмотрела вниз и увидела грязные кровавые следы на чистом полу. — Наверное, это случилось, когда я наступила на камень.
— Вероятно, ты наступила на осколок стекла, — сказал Хэл, пытаясь не думать больше о поцелуе. И о пуговице, которой она поигрывала, и о том, как она прислонялась к нему, когда они шли к дому. — Или жестяная крышка. Я не могу поверить, что здесь валяется мусор.
— Это ужасно злило моего отца.
— Значит, не только меня. — И добавил, не дожидаясь ее ответа: — Опусти ногу, пусть она отмокнет. Я посмотрю, не осталось ли в ране осколка.
Он оставил ее отмачивать ногу, а сам заварил чай и добавил в ее кружку много сахара.
Ему не следовало приезжать в Крэнбрук. Он и не собирался этого делать изначально. Он хотел держаться отсюда на расстоянии и поручить юристам решить все за него, но мысли о поместье были навязчивы, как зубная боль.
— У тебя есть антисептик? — спросил он, ставя перед Клер кружку.
— В аптечке под краном.
— Полотенце?
— В комоде. В ванной наверху…
— Я еще помню, как здесь ориентироваться. — Хэл взял шоколадное печенье и протянул одно ей. — Съешь.
— Я…
— Это в медицинских целях, — прервал он ее, открывая дверь, ведущую на лестницу, которая в детстве казалась ему гораздо уже. — Тебе стоит снять колготки, пока я схожу за полотенцами.
— Уверен, что я справлюсь без тебя?
Он остановился на нижней ступени и оглянулся:
— Однажды твой язык доведет тебя до серьезных неприятностей, Клер Тэкерэй.
— Слишком поздно, — сказала она. — Уже довел.
— Возможно повторение, — заметил он, заставив ее зардеться, как школьницу.
Хэл бы с удовольствием стянул колготки с ее длинных великолепных ног, видом которых уже успел насладиться, пока она лежала на нем с задранной юбкой, и это с лихвой компенсировало бы ему неудачи сегодняшнего дня.
Он приехал на рассвете и решил обойти все поместье, заглянуть в каждый его уголок. Насладиться своей победой. Но необузданная и беспричинная злость, охватившая его, когда он увидел паренька, ловившего рыбу в том месте, где когда-то охотился он сам, изменила все его планы. Или, возможно, он так отреагировал на смешную удочку и старую катушку с леской. Парень поклялся, что снаряжение досталось ему от дедушки, но он был почти уверен, что он его украл.
Не лучшее начало дня, и когда мальчик убежал, Хэл немного постоял у реки, вспоминая дни юности. Тогда он и заметил, что противоположный берег сильно повредили жестокие зимние дожди. Он решил надеть комбинезон и резиновые сапоги, который лежали в багажнике его «лендровера», перейти через ручей и посмотреть на степень нанесенного ущерба, и тут столкнулся с Клер и Арчи.
В его планы не входило возвращаться сюда до того, как он станет полновластным хозяином Крэнбрук-Парка, тем более он не хотел приходить в «Примроуз».
Джек Норт не готов был тратить деньги, предназначенные на выпивку, на обустройство и ремонт дома, которым он не владел, а Роберт Крэнбрук не прислал бы сюда рабочих, даже если бы коттедж развалился на части. Он не понимал, почему его мать отсюда не уехала. Из чувства преданности? Или вины?
По его представлению, нынешний коттедж не мог сильно отличаться от того дома, возле которого он сел на мотоцикл и уехал прочь навсегда. Но, как и он сам, дом изменился до неузнаваемости.
Стекла маленьких окон, разбитые Джеком в пьяном угаре и замененные стеклами из буфета, были обновлены и вымыты до блеска. Оконные рамы и подоконники выкрашены в белый цвет, а некогда вызывающе-зеленая обветшалая входная дверь была перекрашена в бледно-желтый оттенок, который прекрасно сочетался с цветами, обвивающими кайму передней стены забора, покрытого белой краской.
