По спине прошла длинная судорога. Яд?! Что, если…
Сигарета выпала из пальцев. И Сварог, еще поднимаясь на
ноги, понял, что с ним самим все обстоит нормально – ни корчей, ни судорог. Это
бугристый ствол дерева содрогнулся, словно бы сократившись на миг, пройдясь по
спине рядами черепашьих панцирей-барельефов, оттолкнув…
Вышел на середину поляны, смятенно огляделся.
Лес оживал.
Вокруг величаво колыхались ветки, сталкиваясь,
перекрещиваясь, но отчего-то не издавая уже прежнего стеклянного трезвона;
стволы в три обхвата качались, словно легкие тростиночки под ветром, могучий
шелест доносился со всех сторон, прямо перед Сварогом, заслонив от него
звездное небо, проплыла длинная ветвь, колыша иглообразными листьями, плавно
потянувшись к плечу…
Он отскочил, мгновенно и думать забыв о победе. Не вышло
победы, ноги бы унести… Рядом звонко треснуло, разверзлась земля – это над
ковром палых листьев, роняя рассыпчатые комья, поднимался дугой толстый корень,
а повсюду на поляне, куда ни глянь, дергались другие, медленно сокращаясь,
шумно высвобождаясь из земли. Звезды над головой, казалось, скачут в
сумасшедшем танце – это качались кроны, заслоняя созвездия.
Сварог немного опамятовался – и кинулся бежать по дороге,
петляя, как заяц, уворачиваясь от тянувшихся наперерез ветвей, с сонной словно
бы медлительностью загораживавших путь. Лес был полон могучего шуршанья и
шелеста, крепнущих, распространявшихся волнами, но Сварог, мчавшийся со всех
ног, эти волны, похоже, опережал. Сообразив это, наддал, силы брались неведомо
откуда, и каким-то чудом ухитрился ни разу не споткнуться – а деревья, мимо
которых он проносился, стояли смирнехонько, как им и положено испокон веку, но
сзади волной взбесившегося прилива накатывался шум оживающей чащобы…
Он уже не выбирал направления, следуя прихотливым изгибам
дороги, надеясь, что она выведет из леса. Так и случилось. Деревья
расступились, Сварог оказался посреди широкой долины – и еще долго бежал по
ней, пока в ушах не стих шум оживающего леса. Посеребренная лунным светом
равнина показалась райским местом: здесь царило полное безмолвие, и вокруг,
насколько хватало взгляда, – ни малейшего шевеления, необитаемая тишина…
Облегченно вздохнув, он рухнул на спину и, раскинув руки,
уставился в звездное небо – и долго лежал так, пока не ощутил, придя в себя и
отдышавшись, сырую прохладу земли. Встал, осмотрелся.
Собственно, выбор был небогат – либо блуждать до утра,
рискуя вновь и вновь наталкиваться на здешних обитателей, либо затаиться
где-нибудь до рассвета. Вот только где? Там, впереди, вроде бы чернеет лес. Но
если он окажется столь же странным, оживет? Очертить нательным крестом круг,
произнеся старинное: «Бог в черте, черт за чертой»? А если на всю здешнюю
нечисть не подействует? Кусты-осьминоги ничуть не испугались серебра, значит, к
нечисти не относятся…
И все же не стоило рассиживаться посреди голого поля. Судя
по темным пятнам над горизонтом, зиявшим посреди звездной россыпи, там то ли
горы, то ли холмы – осмотреться, может, река и недалеко…
Подкрепившись как следует и выкурив пару сигарет, он со
вздохом поднялся и не спеша направился в сторону далекого леса. Светло было –
хоть газету читай, за Сварогом послушно скользила длинная черная тень, ныряя в
ямки, изламываясь на бугорках.
Первый скелет он обнаружил шагов через сто – голый, не
обремененный остатками одежды или оружием. Он не бродил по долине и не торчал
на ногах, неведомо какими силами подпираемый, – смирнехонько лежал, щерясь
в ночные небеса, как приличному скелету и положено. Сварог постоял над ним,
пытаясь определить, что вызвало безвременную кончину – крепкие, молодые зубы
наглядно доказывали, что покойный был в расцвете лег, – но так и не доискался.
Все кости целы, не поломаны и не изгрызены, просто скелет, и все тут…
Пройдя еще немного, нашел второй – выглядевший точно так же.
И чуть подальше – третий. Все это категорически не нравилось. Что-то же должно
было их убить? Или – кто-то… Которая версия предпочтительнее в его положении?
Он не знал. Прежнее деление на одушевленное и неодушевленное, сдается, не
годилось – как и надлежит в месте вроде Хелльстада…
…Потом он вышел к башне. Вернее, сначала заметил тень –
узкий черный язык, протянувшийся ему навстречу по равнине, залитой чуточку
нереальным сиянием Юпитера. Свернул, чтобы обойти слева эту тень, и вскоре
разглядел сооружение в виде пирамиды с усеченной верхушкой, высотой уардов
десять. По углам площадки, всем четырем, торчали какие-то непонятные, невысокие
предметы, и в центре возвышалось что-то, напоминавшее то ли широкий крест, то
ли язык пламени.
Птица, разглядел он, подойдя совсем близко. Высокая статуя
распростершей крылья птицы. И те, по углам, – тоже птицы, но они сидят,
плотно сложив крылья, и, похоже, другой породы, знать бы только, какой…
На площадку вела каменная лестница с высокими ступеньками,
выглядевшая целехонькой, как и сложенная из продолговатых каменных блоков
пирамида. Сварог в задумчивости постоял у подножия. Самым разумным было бы
взобраться наверх и занять оборону – однако трудно оказалось бороться с
дурацким убеждением, будто он пребывает в безопасности, лишь двигаясь без
устали. Меж тем с точки зрения холодной логики лишь увеличиваешь число
подстерегающих тебя опасностей, болтаясь по равнинам и лесам…
Конец колебаниям настал, когда Сварог приметил в отдалении,
у кромки леса, перемещение слабо светившихся пятен. Сработал инстинкт – он
кошкой взлетел по высоким гладким ступеням, на самый верх, на площадку,
окаймленную, как оказалось, невысоким парапетом, не доходившим ему и до колен.
Там было сухо и чисто, площадка выглядела монолитной – нигде
не видно хода в глубь пирамиды, люка, проема. Шаги почти не слышны: под ногами,
определенно, сплошная кладка без пустот. Пять изваяний, тонкий слой пыли под
ногами – и все. Если это что-то вроде кумирни или храма, то в святилище царил
довольно-таки аскетичный стиль. А может, в незапамятные времена отсюда унесли
все, что можно было унести. Или это гробница, вот только зачем к ней пристроили
лестницу? Ну, в конце концов, Мавзолей, с которого вожди принимают парад, мог
оказаться вовсе не большевистским изобретением, и патент взят давным-давно под
другими звездами…
«Археолог хренов», – одернул себя Сварог. Подошел к
парапету и стал высматривать источник свечения. У опушки уже не было никаких
огней, но он и не подумал спускаться – пирамида в одночасье показалась родной и
обжитой, уходить отсюда уже не тянуло. Он был здесь один, это были его
владения… Шагов по десять в длину и ширину, пусть и без крыши. Огромная
каменная птица с выветрившейся поверхностью, больше всего походившая на орла –
а может, и не орел, – враждебности не проявляла и оживать вроде бы не
собиралась. Задрав голову, Сварог разглядывал мощный загнутый клюв и вырезанные
с величайшим тщанием перья на груди. Птица была высотой в три человеческих
роста, на крыльях виднелись какие-то знаки, не пробудившие в памяти никаких
ассоциаций.
