– Узнаешь, – непреклонно отрезал Дух Познания. – Жди, бог О́дин. Жди и помни, что заклятие, которое я ныне влагаю в тебя, в час острейшей нужды оживёт само и приведёт тебя ко мне. Тебя и того, кто станет ключом к моей двери.
– Какое заклятие? Темны слова твои, великий дух и…
– Пусть мысли эти не мучают тебя, – усмехнулся золотой дракон. – Всё должно идти естественным ходом. Если в твоих силах будет создать новые правила, дать новые законы, изменить саму суть «естественного», дать ему иное значение – тогда ты победишь, бог О́дин. Но ты не сможешь сделать это в одиночку. Тебе потребуется ключ. Нет, я не знаю, кто именно им станет или когда, но это будет человек. А теперь слушай – нет-нет, можешь не стараться запомнить. Заклятие всё сделает само. И оно же избавит тебя от мук неопределённости.
Рука Духа Познания протянулась, холодные пальцы коснулись лба Старого Хрофта. Короткая вспышка, и…
– Прощай, бог О́дин. Удачи тебе во всём задуманном. Настанет день, когда мы вновь с тобой встретимся.
Отец Дружин замер, где стоял, растерянно глядя в оба глаза на то место, где только что стоял Дух Познания. Вид у Старого Хрофта должен был быть таким, будто он совершенно не понимает, что сейчас случилось, и, более того, уже и не помнит, что же именно произошло.
(Комментарий Хедина: это, по сути, подробный рассказ, как случилось так, что Старый Хрофт получил обратно свой залог. Впервые он поведал об этом Хагену, когда Дух Познания удостоил их личной аудиенции, но коротко, парой фраз. Над этим же повествованием я задумался надолго. Не над тем, что там содержалось, – но над тем, чего там не было.
А не было там очень и очень многого.
Почему Дух Познания решил, что «справедливо» будет вернуть Хрофту его залог именно в тот момент, не раньше и не позже?
Почему этот момент совпал с приходом в мир моего Поколения?
Что это за ссылки на «равновесие», якобы не дававшее Золотому Дракону сделать это в предшествующие века?
Великий Орлангур при всей его мудрости никогда не занимался пророчествами и предсказаниями. Но дарованное, по словам Хрофта, ему заклятие, долженствующее сработать через невесть сколько времени, в строго определённых обстоятельствах, скорее подтверждает другое, для меня не слишком приятное: Дух Познания выстраивал всё, сопутствовавшее нашей с Ракотом победе, с самого первого момента, как моё Поколение осознало себя и обрело свободу.
Я долго сидел, глядя на моей же рукой написанные и дважды подчёркнутые слова, задумчиво выводя причудливые завитушки на полях. Верить во всеведение и полную, невероятную «неошибаемость» великого Орлангура не хотелось. Слишком просто, как я не раз говорил. И это уже вмешательство, за которое не погладит по головке Закон Равновесия. Если, конечно, столпы Третьей Силы не нашли способа его обмануть, подобно тому, как отыскал Спаситель.
Потому что «созданность», «исчисленность» и «предсказанность» нашей с Ракотом победы делали её уязвимой для всё того же Закона Равновесия. Это я понимал совершенно чётко. Закон зорко стоял на страже естественности и глубокой, истинной обоснованности всего, что творилось в Упорядоченном, медленно, но верно и с безжалостным упорством карая за «нарушения баланса».
Что, если Великий Дракон с его-то неутолимым, вечным голодом до нового и небывалого на самом деле решил подтолкнуть слишком медленные, по его мнению, жернова на мельнице богов? Я слишком привык думать о нём, как о союзнике, как о том, кто всегда на нашей стороне, на стороне Упорядоченного, кто не может желать победы Хаоса и, следовательно, не может желать и ослабления скреп, соединяющих Сущее воедино. Но так ли это? Разве не говорилось среди моих же сородичей, магов моего Поколения, что единственное, поистине занимающее Духа Познание – это сотворение всё новых и новых, небывалых комбинаций из давно набивших оскомину чувств и страстей?
Что, если Орлангуру наскучило ждать? И что, если он действительно провидел, предсказал, напророчил вторую гибель богов, на сей раз – уже нашу с Ракотом?
Да, в своё время я сказал названному брату: «мы с тобой – пленники на невесть сколько тысячелетий, пока не появится некто, еще более сильный или дерзкий, и не свергнет нас», однако этот «сильный или дерзкий» так и не появился, никто не бросил нам открытого вызова, за исключением так называемых Безумных Богов; но с последними справились мои подмастерья с помощью гильдии боевых магов Долины, а Дальние, если не считать историю с Эйвилль, старались бить исключительно в спину и исподтишка. Да и «свергать» нас они не собирались, мы мешали им в достижении иных целей, «свержения», в общем, не требовавших; если, опять-таки, не считать историю с Эйвилль и ловушку Архимага Игнациуса.)
История с Духом Познания вернулась обратно в память Старого Хрофта лишь много веков спустя, когда им с Хагеном, последним истинным учеником Хедина Познавшего Тьму, пришлось сражаться плечом к плечу, но в те времена и до той войны, и до той победы было ещё далеко. Пока же Отец Дружин мог лишь пожать плечами – что это со мной приключилось? Привиделось иль нет? – и вернуться к обычному ходу вещей.
Разумеется, он не сидел сиднем. Старый Хрофт по-прежнему странствовал дорогами и тропами Большого Хьёрварда, смотрел, как проклёвываются из жёлудей будущие могучие дубы, как слабые ростки тянутся вверх, крепнут, одеваются листвой, и вот уже не успеешь оглянуться, как ушло на погост целое поколение в соседней людской деревушке, а лесные исполины только-только достигли расцвета.
Его боялась нелюдь. Страшились мелкие колдуны и волшебники всех рас и народов, зная, что странный не то маг, не то чародей, не то вообще невесть кто, прозывающийся Старым Хрофтом, не даст разгуляться. Ни тебе жертвоприношений, ни тёмных обрядов – если прознает, достанет из-под земли.
Его уважали правители. Если кто замечал на торге высокого седовласого странника в выцветшем тёмно-синем плаще и широкополой шляпе, с длинным посохом в руке – кланялись, звали, сажали на почётное место. Но в такие гости Старый Хрофт захаживал редко.
А меж тем новое Поколение Истинных Магов обживалось, устраивалось в Упорядоченном. Старый Хрофт ощущал их шаги, лёгкие, торопливые, счастливые.
Да, именно счастливые. Отчего-то Отец Дружин в этом не сомневался. Новое Поколение только-только осознало себя, только-только ступило за окоём колыбели, едва начало разбираться, что есть белое, а что чёрное.
Они придут, не могут не прийти.
Старый Хрофт повторял эту фразу каждое утро, берясь за всегдашние дневные дела, и каждый вечер, провожая угасающую зарю. Он терпеливо ждал долгие века, века слагались в тысячелетия, старуха по имени Время затупила о его неподатливые кости все зубы – и продолжал ждать.
Но ждать можно, лишь когда есть надежда. Без неё – лучше уж самому будет спуститься в опустевшие залы Хель.
Надежда на то, что несправедливость рано или поздно будет исправлена, и каждому воздастся высшей мерой. Отец Дружин верил, что сумеет отомстить за Боргильдово поле. Вопрос оставался лишь в том, как именно он это сделает.
