— Мы в самых нижних коридорах, — сообщил Чудов-Юдов минут через десять. — Дальше начинаются подземелья личной княжеской тюрьмы. Ну и заодно винные погреба.
Я кивнул. Все верно, в каждом уважающем себя замке должны быть подвалы со зловещей репутацией. Но все-таки, откуда Чудов знает в них дорогу? Уж слишком уверенно он идет… Не собирается ли он заманить меня в ловушку?
— Откуда ты знаешь, где держат Крома? — спросил я без обиняков.
— Думаешь, зачем я все утро проторчал перед эшафотом? Для собственного развлечения? Ну, то есть для него тоже. Но главное, я поставил на Крома маячок.
Чудов показал руку, и я увидел в середине его ладони пульсирующую светящуюся точку.
Маячок! Я вспомнил несчастную Маркету, и в голову закралось ничем не подтвержденное подозрение. Мог ли подослать ее ко мне Чудов-Юдов? Вполне… Но зачем?
Я понял, что окончательно запутался во всех этих интригах, и решил сосредоточиться на ближайшей задаче.
Еще десяток витков — и лестница закончилась. Я с содроганием представил, как нам придется карабкаться по ней наверх, таща на себе искалеченного Крома. Но даже от этого сомнительного удовольствия нас отделяло слишком много «если»: если мы его найдем, если он еще жив и если внизу нас не ждет засада. Куда мы попали, я понятия не имел — в полной темноте не видят даже драконы, а пользоваться магическим зрением было нельзя.
Внезапно Чудов-Юдов схватил меня за плечо, толкнул, и мы втиснулись в какую-то щель, куда я едва ли поместился бы и один. Зачем он это сделал, стало ясно через мгновение: в темноте забрезжил желтоватый мерцающий свет. Пятно света приближалось; вот оно проплыло мимо лестницы и направилось дальше. Я вжался в стену, зажмурился от света и расслышал тихий шлепающий звук шагов и шелест ткани. Кто-то шел почти неслышно, легко ступая то ли босиком, то ли в этих кожаных тапках на шнуровке, в каких тут ходило полгорода, и нес перед собой фонарь.
— Легка на помине, — прошипел мне Чудов-Юдов прямо в ухо.
Колдунья медленно шла по широкому коридору с отходящими через равные промежутки решетчатыми дверьми и вертела головой, словно высматривая что-то за ржавыми прутьями. Возле одной из дверей она остановилась. Громко лязгнули ключи. Виллемина вошла в камеру.
— Идем, — прошептал Чудов-Юдов. — Кажется, успели.
Мы не без труда выбрались из щели, которая оказалась закутком под той самой лестницей, и подкрались к решетке, из-за которой пробивался свет. Виллемина стояла на коленях к нам спиной. Перед ней простерлось искореженное тело Крома. Сбоку стоял фонарь. Виллемина водила над телом руками и что-то шептала. Я ощутил, как в воздухе растет напряжение и уже привычно нагреваются печати, реагируя на магию. С Кромом происходили удивительные изменения — то, что обычно занимает доли мгновения и не фиксируется ни человеческим взглядом, ни сознанием. Превращение. У меня мурашки пробежали по коже, и захотелось отвернуться, будто тут творилось нечто запретное, кощунственное. Тело Крома шевелилось и выгибалось, словно под властью неведомых внешних сил; уменьшались и втягивались переломанные крылья, лапы перетекали в человеческие руки…
Чудов тенью отделился от стены и вошел в камеру. Пламя фонаря дрогнуло. Едва слышно вжикнув, выскользнула из ножен сабля…
Виллемина резко обернулась, но поздно — Чудов свободной рукой схватил ее за волосы и ударил головой о стену так, что у колдуньи лязгнули зубы.
— Парень, карауль дверь, — ледяным тоном прожженного убийцы приказал он. — Сейчас я ею займусь.
— Не надо! — воскликнула Виллемина. — Я вас не выдам!
Чудов-Юдов ослабил хватку.
— Я уже давно знала, что вы здесь! Вы пришли за ним? Так забирайте его скорее и уходите!
Мы уставились на нее с равным недоверием.
— Забирайте? — повторил он. — Насколько я вижу, Кром еще жив.
— Конечно, жив — зачем бы он вам мертвый?
Чудов-Юдов неохотно разжал руку.
— А с чего бы тебе быть такой доброй? — недоверчиво спросил я.
— Я целительница, а не палач, — воскликнула гордо Виллемина, пальцами расчесывая растрепавшиеся волосы.
Мы с Чудовым дружно расхохотались.
— Одно другому не мешает, — сказал он. — Можно подумать, ты в первый раз помогала светским властям прикончить отступника!
— То отступники — а этот дракон страдает безвинно!
— Так я и знал, что Кром не людоед! — обрадовался я.
— Тогда почему он оказался на дыбе?
Виллемина потупилась.
— Так приказал мой лорд. Не спрашивайте, господа драконы. Лорд повелевает, я повинуюсь. А теперь берите его и уходите! Я не стану поднимать тревогу, но поторопитесь, иначе ее поднимут другие…
Я бы еще побеседовал с Виллеминой — у меня к ней имелось немало вопросов, — но мне не хотелось задавать их в присутствии Чудова. Поэтому я промолчал.
— Как тебя вознаградить, колдунья? — Чудов-Юдов наклонился и взвалил на плечо Крома, как мешок с картошкой.
— Лучшая награда мне — если не пострадает невинный. Но ты можешь мне немного помочь, лорд отступников.
— Связать и заткнуть рот или просто дать по голове? — понимающе спросил Чудов-Юдов.
Виллемина улыбнулась:
— Я устала, и у меня плохо работает воображение. Как бы ты, не убивая, одолел врага, который сам может легко убить тебя одним прикосновением?
Чудов-Юдов замер с Кромом на плечах.
— Одним прикосновением? — повторил он, хмурясь. — Ты? Меня?
— Доведи ее до самоубийства, — подсказал я, вспомнив июльский слет. — Словесно.
— А он умеет? — с сомнением спросила Виллемина. — И это не магия?
— И даже не гипноз. — Я бросил на Чудова насмешливый взгляд.
Ну-ка, сумеет он ответить за свое хвастовство или снова вывернется?
Виллемина вдруг побледнела, заломила руки. Из глаз неудержимо хлынули слезы.
— Жизнь не удалась! — всхлипнула она. — Все мужчины предатели! Где тут ближайший крюк, сейчас повешусь на собственной косе! Уходите, отступники, не могу вас видеть!
— Ну ты крут! — пораженно проговорил я, глядя, как колдунья, скорчившись, рыдает в углу, не обращая на нас никакого внимания. — Как ты это сделал?
— Ничего я не делал, — буркнул Чудов. — Она притворяется. Причем неубедительно. Пошли отсюда.
— Ступай с миром, лорд отступников, — прорыдала нам вслед Виллемина. — Доброго пути, господин Горан Ужасный!
«Черт! — расстроился я. — Есть ли в этом городе хоть кто-нибудь, кто меня еще не узнал?!»
Пути наверх я почти не запомнил, стараясь не отстать от Чудова. Тот поднимался почти бегом, да еще с Кромом на плече, но не сбавил темп до самого верха. Тяжело дыша, мы выскочили в просторный коридор. Двор-оранжерея был залит ярким светом — причем не только лунным. Целая толпа, вооруженная факелами и копьями, терпеливо поджидала нас у выхода.
