– Нет, милорд. Благородные лары и их особо доверенные
слуги обитают в небесах.
– Лары? – спросил Сварог. – Что-то мне
напоминает… Ах да, Талар.
– Совершенно верно, милорд. «Талар» на древнем языке
как раз и означает «обитель ларов».
– Только ларов? Там, внизу, виднеются какие-то города…
– Милорд, населяющие их варвары недостойны давать
планете свое, иное название…
– Ну, вам виднее, – сказал Сварог. – Вы,
может, присядете? Ах да, понимаю, этикет… Скажите, а чем мне предстоит
заниматься?
– Всем, чем пожелаете, милорд.
– Чем же обычно занимаются лары?
– Они бывают при дворе ее величества, охотятся,
развлекаются, иногда посещают другие миры. Порой занимаются науками. Впрочем,
науки – как правило, удел младших сыновей.
– Они что же, не получают наследства?
– Отчего же, милорд, получают. Но, видите ли,
традиционно считается, что занятия науками – участь, не вполне достойная
старших сыновей.
– А я – который?
– Вы – единственный. Следовательно, старший. Более
того, вы – последний из рода Гэйров и оттого имеете право на титул «майорат».
– Значит, мои батюшка, матушка…
На лице Макреда не дрогнул ни один мускул.
– Ваши отец и мать давно покинули этот мир. Близких
родственников у вас нет.
– Прискорбно, – сказал Сварог. – Значит, я
одинок? Мне же будет скучно.
На самом деле он только радовался: могли еще, чего доброго,
и супругой снабдить…
– У вас есть домоправительница, милорд.
– Да? Ну, это меняет дело, – изрек Сварог,
откровенно забавляясь. – Совершенно меняет… Пушки палить будут?
– Простите?
– В честь моего прибытия.
– Нет, милорд. Будет торжественное построение вашей
дружины… и на этом, боюсь, церемонии закончатся.
– Так… – Сварог встал и вплотную подошел к
дворецкому. – Любезный мой, а думать вам при вашей должности позволяется?
– Не возбраняется, милорд.
– А высказывать свое мнение?
– Если прикажете, милорд…
– Отлично. Приказываю, – сказал Сварог. –
Приказываю вам немедленно признаться: что бы вы мне посоветовали? В данной
ситуации. Только без лишней дипломатии. Ну? Увертюры можете опустить.
Если в сознании его собеседника и происходила внутренняя
борьба, на обрамленном седыми бакенбардами благообразно-непроницаемом лице это
никак не отражалось. Макред сказал:
– Сам я предпочитаю не обсуждать решения и мотивы особ,
стоящих неизмеримо выше. Думаю, вам следует избрать такую же линию поведения. И
просто жить – не нарушая установлений и традиций, с которыми у вас будет время
ознакомиться и усвоить их. Библиотека в замке имеется.
– Вы сущий светоч мудрости, – сказал
Сварог. – Постараюсь почаще обращаться к вам за советами. А теперь я хочу
посмотреть, как эта штука управляется. Установлений и традиций это не нарушает?
– Ровным счетом никаких, милорд.
Они вошли в маленькую комнатку с двумя окнами. Из кресла,
обращенного к простенку, вскочил человек в костюме цветов Сварога:
– Милорд, ваш пилот Дагоар Восемнадцатый…
– Вольно, – сказал Сварог и осмотрелся.
Пульт управления поражал спартанской простотой. Из стены
перед креслом торчали два рычага, больше всего напоминавшие растопыренные
восьмипалые птичьи лапы, – и каждый палец, судя по всему, обладал свободой
перемещения нескольких степеней. Из стены выступали две прозрачные полусферы
размером с футбольные мячи. Правая была заполнена мешаниной находившихся в
непрестанном, на первый взгляд хаотичном, движении крошечных шариков – белых,
синих, желтых и черных. Вторая – налита непроницаемой чернотой, в которой
вспыхивали и гасли, перемещались и кружили золотистые искорки. И ничего более.
– Трудно научиться со всем этим обращаться? –
спросил Сварог.
Пилот, не обладавший выправкой дворецкого, посмотрел
удивленно:
– Двухминутный сеанс соответствующей магии, милорд.
Конечно, необходима и короткая практика…
– Понятно, – сказал Сварог, чуточку ошарашенный
упоминанием о магии. – Хм… Благодарю за службу. Она что же, летит сама?
– Штурман включен, милорд.
– Понятно, – сказал Сварог. И на сей раз ему
действительно все было понятно.
Дворецкий кашлянул:
– Милорд, на горизонте – манор Гэйр. Прошу проследовать
на галерею…
Глава 4
…И охотник вернулся с холмов
Сварог стоял у перил узенькой галерейки. Судя по мельканию
облаков и земли, вимана шла на приличной скорости, не уступая истребителю, и в
первый миг Сварогу даже страшно стало выходить – ждал тугого потока воздуха,
бьющего в лицо. Но, странное дело, на галерейке царило полное безветрие. Что,
это и называется – соответствующая магия? За последние дни (настолько долгие и
насыщенные, что на полном серьезе задумываешься, а не недели ли пролетели?)
магия вошла в жизнь как данность, как разновидность бытия, перестала
восприниматься как нечто сугубо фольклорное или газетно-сенсационное. Да, она
есть, и с этим, похоже, отныне придется считаться. Последнее время вообще было
чересчур богато на события, которые как-то не укладываются, не раскладываются,
не увязываются, не поддаются… Эвона, сколько всего нагорожено: первое
уволакивание черт-те куда, второе – туда же, едва удалось покончить с древней
Монголией – сюрприз с полусвоим, получужим миром, потом без перерыва –
фантасмагорическая свистопляска с вызнаванием имени, наконец – доктора,
герцоги, графья, виманы-швиманы. Ну и что, это последняя станция или как?
Почему затеяли игру со мной, как с мячиком, гоняют туда-сюда? Кто затеял? Кто
ответит не то что за все или на все, а хотя бы на некоторые вопросы? Уж,
конечно, не Макред номер такой-то. Ладно, все выясним когда-нибудь. Будем
разбираться потихоньку.
Вимана гасила скорость. Она неслась бесшумно, не ревели
моторы, не вертелись винты, не стелился сзади инверсионный след – и потому
казалось, будто это она неподвижно застыла в воздухе, а манор наплывает снизу
навстречу ей. Четко очерченный квадрат со стороной примерно в две лиги, кусок
зеленого леса, неведомой силой сорванный с земли, словно скальп, и подвешенный
в небе. Замок из темно-вишневого кирпича с черной крышей, поодаль разбросаны
еще строения, побольше и поменьше, тоже довольно красивые. На главной башне
развевается знамя – на жемчужно-сером поле алый бегущий конь.
– Странная архитектура, – сказал Сварог.
Она и в самом деле была странной. Ни одной прямой линии,
стены выгибаются дугами и параболами, повсюду плавные кривые, крыши напоминают
китайские – чуть вогнутые, с загнутыми вверх краями. Все остальные здания
исполнены в том же стиле.
