– Понятно, – сказал Сварог. Встал. – Ну, мне
пора, пожалуй. Не смею отнимать у вас время, всецело отданное познанию тайн
природы. Ибо мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша
задача…
– Кто это сказал? – заинтересовался магистр,
пропустив мимо ушей иронию, которую не мог не распознать в голосе Сварога.
– Один ученый. То есть ему еще суждено сказать это
через неизвестное количество тысячелетий…
– Великолепный афоризм. Что ж, желаю удачи.
Сварог размашисто шагал по узкому причалу, не огражденному
хотя бы символическими перилами – но теперь он знал, в чем причина такой
беспечности. Лар не может упасть на землю, даже если он сиганет вниз без
парашюта – пролетит уарда полтора, а там его мягко подхватит и вернет назад
система спасения, коей оборудованы, говоря сухим языком науки, все летающие
жилые объекты. Прочие летающие объекты, служащие для перемещения по воздуху,
никогда не могут упасть, как не способно рухнуть на землю облако. Если только в
них находится лар. В довершение всех благодатей, лар может преспокойно прыгать
с высоких башен, ибо опустится на землю мягко, как сухой лист. Его можно
сбросить с горной вершины в обыкновенной бочке – и эффект будет тот же. К
сожалению, покопавшись в новообретенных запасах памяти, Сварог так и не
обнаружил ни намека на способность лара летать самостоятельно. Конечно, и на
солнце бывают пятна. Жаль. Но, в общем, ему понравилось быть ларом.
Он оглянулся на здания Магистериума, едва маячившие у горизонта.
По совести, ни здания, ни их обитатели ему не понравились. Потому что они были
ничуть не лучше тех, что убивают жизнь на королевские охоты и балы. Одни копят
знания и мощь ради самого процесса накопления, другие не хотят ни знаний, ни
прогресса, третьи и от знаний, и от прогресса просто-напросто отсечены. Это
даже не кастовое, не феодальное общество, это гораздо хуже. Плоскости не
пересекаются. Средневековый сеньор держал своих вилланов на положении скота, но
сам он вовсе не обладал источником знаний и чародейского могущества, откуда мог
бы черпать при необходимости.
И эти высоколобые… Им важно одно – утолить любознательность
за государственный счет. А потом получается, что атомная бомба для них –
великолепная физика, и не более того. И не меднолобые генералы, а высокомудрый
интеллектуал настаивает, чтобы первая атомная бомба была сброшена непременно на
город, чтобы эксперимент получился завершенным, а генералы-то как раз и
настаивают на демонстрационном взрыве где-нибудь в глуши, но кто их слушает, если
подвернулась прекрасная возможность поэкспериментировать на двуногих мышках и
ничего за это не будет…
Ял вдруг задрожал. Мелкой подлой дрожью, будто его затрясло
на небесных колдобинах или засбоил безотказный двигатель машины ларов.
«Это еще что такое? Проходим полосу магического излучения,
отличающуюся повышенной тряскостью? Попали в невидимый грозовой фронт? Мне
подсунули подержанный ялишко с перебранным пробегом?» Сварогу захотелось, так,
чисто по-русски, двинуть кулаком по пульту управления, авось и заработает как
надо. Но не пристало вроде графу вести себя столь по-плебейски.
Некоторому легкомыслию, с которым он отнесся к
происходящему, суждено было быстро испариться без следа. Так как дальше события
приняли крайне серьезный оборот.
Воздух вокруг яла внезапно потерял свою прозрачность,
оборотившись грязно-серой мутью, которая на глазах скручивалась жгутами. Жгуты
те выстраивали подобие тоннеля, ял летел по центру его. Машина сделалась
неуправляемой. Едва начались пугающие атмосферные метаморфозы, Сварог попытался
вывести аппарат из опасной зоны. Он дергал рычаги, нажимал клавиши, скоро уже
все подряд, без разбора – никакого результата. Ял не подчинялся ему, вообще
никак не реагируя на манипуляции с управлением. Прогулочная лодка ларов
стремительно уносилась по кишке из воздушных жгутов, увлекаемая чем-то или
кем-то, скорость ее все возрастала.
Сварогу все это категорически не нравилось. Когда тебя
отстраняют от дел неназвавшиеся дяди – всегда неприятно, но когда при этом не
сообщают, ради какой цели затеяно мероприятие и что у них там по плану
сотворить с тобой на следующем этапе – совсем уж паскудно, взрастает
настоятельное желание набить морду лица. Знать бы кому.
Но оставаться в роли шашки в любимой народной игре в
Чапаева, которую, не спрашивая соизволения, щелчком отправляют на другую
сторону доски, Сварог не собирался. Естественно, он прекратил бессмысленно
теребить рычаги и клавиши. Он задумался. Не переставая следить за окружающим,
заглянул в себя, в те энциклопедии, что вложили в него, в то громадье сведений,
что закачали в его мозг, чтобы отыскать среди этих напластований подходящее
знание. Не очень ясно представляя, что это может быть – заклинание, технический
прием, иная ли подсказка, – листал мысленные страницы. Взаправду, не так
важно, сколько в тебя понапихано знаний, а как ты этим умеешь пользоваться.
Вокруг пока ничего не изменилось. Ял уносился по тоннелю все
из тех же жгутов, следуя его изгибам: то ныряя вниз, то взмывая вверх, то
закладывая виражи. Скорость возросла до немыслимой. Ладно, хоть встречный поток
воздуха, как и прежде, отклонялся невидимой защитой.
Кто ищет, да обрящется. Еще повоюем. Он откопал-таки
заклинание, возвращающее отобранное управление механизмом. Теперь осталось
произнести, не рассмеявшись при этом над комизмом ситуации: десантный майор,
уносимый волшебными ветрами, уверенно колдует, сидя в летающем корабле,
бормочет что-то под нос с серьезной рожей. Нет, хватит, дорогой, надо поскорее
осваиваться в новом качестве, забывать доталарские стандарты.
Он не договорил заклинание. Не потому что помешали, сам себя
остановил. Когда увидел, что ял выскочил из туннеля, как плевок изо рта, и
когда понял, где оказался.
Туннеля из грязно-серой скрученной мути как не бывало. А
окрест просматривались места знакомые. Очень даже.
Глава 8
Старые знакомые
Ял застыл как раз напротив намалеванной на стальной полосе
причала огромной белой пятерки. «Когда-то эту цифропись еще раз придумают
арабы», – не сказать чтобы кстати, подумал Сварог. Хотя, быть может,
думать о всякого рода изобретателях и изобретениях сейчас было вполне уместно.
Ведь доставили его прямехонько к унылой группе из полутора десятков зданий,
объединенных холодным архитектурным прагматизмом и названием – Магистериум. За
какие-то полчаса с фабрикой научно-технического прогресса ничего не случилось,
как висела в воздухе, так и висит. Равным образом ничего не произошло и с
магистром Ронтегом. Как и в первый раз, магистр в синей одежде с золотой колбой
в полумесяце на груди ждал его прилета. Только сейчас – прямо на причале, а не
внутри здания. И сразу бросился к замеревшей летательной машине, вцепился
обеими руками в борт.
– Все в порядке? – выпалил он.
– Не знаю. Что вас конкретно интересует? – Сварог
сотворил из ничего сигарету, из пальца – огонь и закурил.
– Пойдемте, граф! Здесь небезопасно. – Магистр
оглядел горизонт, посмотрел на графа Гэйра, вновь на горизонт. Ронтег
нервничал, руки его елозили по борту.
