— Минутку, минутку, — поспешно вмешался я. — Сначала сядьте обе и успокойтесь. А потом мы поговорим.
Чуть поколебавшись, Альма царственной походкой, не забывая при этом активно работать бедрами, подошла к стулу, села, неторопливо разгладила юбку, достала из сумочки сигарету. Я с готовностью поднес ей горящую спичку.
— Если не секрет, как вы познакомились, девушки?
— Нет, не секрет. Альма снимает комнату в здании рядом с моим домом, поэтому нам часто приходится вместе ждать автобус, так мы и подружились, — ответила Перри. — Она оформляет ваучеры, которые полковник Долсон направляет мистеру Грэнби в качестве платежек по контрактам типа издержки плюс фиксированная прибыль. Так вот...
— Мне не нужны проблемы, — детским голоском перебила ее Альма. — Совсем не нужны, поверьте.
— Так вот, поскольку в мои прямые обязанности входит документирование копий всех этих ваучеров, — терпеливо продолжила Перри, — я не могла не заметить, как много их поступает именно от полковника в виде платежек по контракту «Д-4-Д», поэтому где-то пару месяцев назад поинтересовалась у Альмы, скоро ли он собирается закончить покупки своих секретных материалов. Мне это надо было знать, так как я должна была заменить файлы на новые и, соответственно, переиндексировать их.
С упрямым видом, очевидно демонстративно изображая полнейшее равнодушие ко всему происходящему, капризно уставившаяся в окно Альма вдруг резко повернулась к Перри:
— Тебя совершенно не касалось, что он собирался или не собирался закупать!
— Да, не касалось, — мягко подтвердила Перри. — Не касалось до того, как мы сегодня побеседовали на работе. Теперь касается. Благодаря тебе, Альма.
— Сказать тебе или сказать ему — большая разница, Перри. Я не хочу влипать ни в какую историю. Я просто поделилась с тобой, и ничего больше.
Она снова отвернулась и уставилась в окно. Как ни странно, но выходящий из ее ноздрей сигаретный дым делал ее похожей на злобного, но вполне симпатичного дракончика. Перри бросила на меня вопросительный взгляд и пожала плечами. Я неторопливо подвинул свой стул поближе к Альме и сказал:
— Знаете, мне меньше всего хотелось бы втянуть вас в какую-либо неприятную историю, мисс Брейди. Более того, мне бы очень хотелось, чтобы вы мне поверили. Поверьте, простите за невольную тавтологию, поверьте, это стоит того.
— Тогда говорите, я вас слушаю.
— Благодарю вас. Так вот, официально к этой компании я в данный момент не имею никакого отношения, но, когда я был ее президентом, мисс Перри работала моим личным секретарем, и у меня не возникло причин сомневаться в правильности ее суждений. Если она считает, что вам следует мне о чем-то сообщить значит, у нее есть для этого серьезные основания, которым, не сомневаюсь, имеет прямой смысл последовать.
Альма, нахмурив чистый лобик, внимательно изучила кончик своей дымящейся сигареты, затем искоса посмотрела на меня:
— Она в любом случае все вам скажет.
— Думаю, да. Скорее всего, скажет. Но куда лучше, если скажете вы сами, и я обещаю вам сделать все возможное, что в моих силах, чтобы у вас ни в коем случае не возникло никаких проблем. Поверьте, никаких.
Колесики в ее милой головке, казалось, скрипели на всю комнату. Затем, выждав достойную паузу, она наконец глубоко вздохнула:
— Ну ладно. Будь по-вашему. Господи, как же мне все это надоело! Но ведь надо же хоть кому-нибудь довериться в этом противном, чертовом деле. Хотя вообще-то главное совсем не в этом, главное в том, что мне очень, очень хотелось бы, чтобы нашелся хоть кто-нибудь, ну хоть один человек, который схватил бы этого засранца Курта Долсона за руку и по-настоящему надрал ему задницу! Но только при одном условии — я тут ни при чем. Ни при чем, учтите! И чтоб без шуток. — Альма затравленно оглянулась вокруг. — Ладно, раз уж я решила все рассказать, то, пожалуй, стоит дополнить картину тем, о чем мне почему-то совсем не хотелось говорить тебе сегодня, Перри. — Она опустила глаза на свои стройные скрещенные ноги, чуть одернула вниз юбку, каким-то неведомым образом задравшуюся выше колен. — Он нашел и нанял меня в Вашингтоне с условием, что я выражу желание, чтобы меня перевели именно сюда. Скоро так оно и вышло. Я оказалась здесь в этом скучном, занудливом месте, тем более в канун Рождества. Ни друзей, ни веселья... Вообще никого. Он был ко мне очень добр, делал все, чтобы мне не было одиноко. Конечно же у него были свои соображения. Понятно какие. «Отцовская забота», ну и все такое... Ежу понятно, но я вставала в позу, так как мне было на самом деле очень тоскливо, и к тому же я знала: если уж дойдет до этого, то смогу разобраться со всем этим, не очень его расстраивая и не раня его мужскую гордость. Сразу после Рождества меня, само собой разумеется, повысили в должности и, кроме того, обещали повышать и дальше. Он сделал мне рождественский подарок, надо заметить совсем неплохой, и мне даже показалось, что он совсем не такой, каким кажется. Потом пригласил вместе отметить Новый год. Вдвоем. Только он и я. И никого больше. Тогда я выпила столько шампанского, что мне показалось: вот так, запросто, пойду к нему в номер и справлюсь, сделаю, что хочу. Так или иначе, но закончили мы все это с ним, естественно, в постели. Как же иначе? Больше такого, поверьте мне, уже не должно было повториться, но он был таким милым, продолжал делать мне подарки, никогда не напоминал о случившемся, и рано или поздно я подумала: да бог с ним, что сделано, то сделано, потерянного все равно уже не вернешь, ну и у нас начался «роман». Постельный. Не более того. Потом я ему надоела, он увлекся этой шлюшкой, которая поет в местном кабаке. Хильди, или как ее там... На меня у него уже больше просто не было времени. Вчера я попробовала поговорить с ним, но в ответ он напомнил мне об очередном повышении и вежливо попросил заткнуться. Вот так. Вот почему я хочу, очень хочу, чтобы его взяли за шкирку и выволокли на солнышко. Он самый настоящий засранец, и пусть ему не сойдет с рук то, что он сделал со мной — попользовался и выбросил, как ненужную половую тряпку, — и, может быть, с многими другими.
— Да, человеку в его положении вроде бы ни к чему оказываться в такой ситуации, мисс Брейди, — осторожно заметил я. — Но... но и сколь-либо законных оснований обвинять его в чем-нибудь пока нет.
Она пристально посмотрела мне прямо в глаза, прищурив свои, красивые, ярко-голубые, с появившимся в них вдруг странным блеском.
— Все, что вы пока выслушали, мой новый друг, было только «почему» и «зачем», но мы пока еще не дошли до главного — «как»!
Да, похоже, ее смышленность я явно недооценил. Эти ярко-голубые, совершенно глупые, наивные девчоночьи глаза видели намного больше, чем казалось!
— Вообще-то я попросила ее прийти сюда по другому вопросу, — заметила Перри.
— Мистер Дин, знаете, раз уж со мной такое случилось, я начала задумываться, сильно задумываться. И многое стало всплывать в памяти. Ну, скажем, когда мы с ним куда-нибудь вместе ходили, у него всегда были проблемы с деньгами, так как он любил шикануть и ему частенько приходилось занимать их у капитана Корнинга. Чаще всего в конце месяца, перед зарплатой. Но потом, это было в конце января — начале февраля, когда мы еще продолжали... так сказать, «дружить», положение заметно улучшилось. У него вдруг появилось много, очень много свободных денег. Он начал водить меня в лучшие рестораны, делать мне дорогие подарки. Вот эти часы, например.
