Оба подошли к паре кресел, стоящих друг против друга за маленьким кофейным столиком. Оживленно-благодушное выражение лица преподобного мгновенно сменилось на предельно серьезное, и он стиснул подбородок пухлой ладонью.
— Итак, с какими ты ко мне вестями? Мы почти у цели?
Уверенно кивнув, тщательно взвешивая каждое слово, сенатор Куртц медленно проговорил:
— Джим, я считаю, что мы сделали это.
Лицо преподобного вновь осветилось. Он с трудом подавил восторг.
— Правда? Ты всерьез считаешь, что наш час вот-вот пробьет?
— Да, Джим, это так. Я не вижу, что может сейчас остановить нас. Честно говоря, не надеялся, что все так удачно сложится. Опасную ересь британского профессора мы вымарали из истории. И маховик запланированного Корпорацией переворота уже запущен. Я лично присутствовал на заседании правления. Считанные дни отделяют нас от Армагеддона.
Глаза преподобного Джима округлились. Наконец-то после стольких испытаний они на пороге своей мечты. Сенатор продолжил:
— Прямо отсюда я полечу в Каир, там будет мой командный пункт. Со своими агентами в Израиле я связывался — они готовы. Нам удалось провезти мини-термоядерное устройство и установить его в мечети Аль-Аксы в Иерусалиме, чтобы приурочить его подрыв к началу глобального кризиса. Как я уже докладывал, наши люди пробрались через заброшенный древнеримский коллектор и заминировали Стену Плача. Когда она обратится в пыль, израильтяне автоматически отдадут приказ ВВС бомбить Мекку. Восток запылает. Уверен, Израиль не преминет использовать ядерное оружие, и по моим подсчетам в первые дни ожидаются потери свыше ста миллионов человек. Все это начнется по моей команде в понедельник утром, в день весеннего равноденствия.
Проповедник поднялся и вытянул правую руку с растопыренными пальцами к потолку роскошного кабинета. Широко распахнутые глаза влажно блестели. Громовым голосом он восторженно прокричал:
— Хвала Господу!
39
Мачу-Пикчу, отель «Руинас», 7.35 утра. Новенький японский внедорожник, взвизгнув покрышками, остановился перед входом. Из машины выбрались убийца профессора Кента и его сообщник: они казались совершенно неуместными здесь, на фоне сказочно красивых гор, на пыльном тротуаре перед отелем, среди неряшливо одетых андских крестьян.
Не теряя времени, оба направились в вестибюль отеля. За стойкой сидел пожилой мужчина, в углу горничная мыла шваброй пол. И портье, и женщина с удивлением посмотрели на вошедших. Редко можно увидеть в Мачу-Пикчу мужчин в костюмах и на новеньких машинах, однако каждый житель Перу от мала до велика знал, что стоять на пути у таких людей себе дороже. Прислонив швабру к стене, пожилая женщина поспешно ретировалась в коридор.
Убийца повернулся к своему спутнику и заговорил. Голос его был низким и полнился нотками разочарования и раздражения.
— Да говорю тебе, мы их профукали.
У спутника был обеспокоенный вид. Он решительно направился к стойке и рявкнул старику:
— Журнал регистрации сюда — вчерашние постояльцы! Живо!
Испуганный портье принялся узловатыми пальцами листать книгу в кожаном переплете, стараясь найти нужную страницу.
— Дай сюда, старый болван.
Молодой человек выхватил книгу из рук старика и стал сам листать. Через несколько секунд его указательный палец остановился напротив фамилий двух постояльцев — Донован и Рутерфорд. Грязно выругавшись, он поднял глаза:
— О'кей, viejo, куда они уехали? Donde estan los gringos?
Глаза портье расширились от страха и непонимания. Он поковылял от стола к двери в комнату за его спиной. Молодой поднял доску стойки и последовал за портье в заднюю комнату. Старик съежился у стены подсобки и что-то забормотал на индейском диалекте. Терпение парня лопнуло, он заорал:
— Где Донован и Рутерфорд? Donde estan Donovan and Rutherford?
Портье рухнул на колени и отклонился, словно ожидая удара. На ломаном английском он выдавил:
— Сеньор, иностранная пара уехала ночью.
— Куда, куда уехала-то?
— В сторону Боливии…
Молодой шагнул к нему и схватил за загривок:
— Одни уехали? Или кто-то поехал с ними?
— Да, сеньор… Да, сеньор. Они поехали с другом, с сеньором Флоресом.
К ним присоединился убийца. В отвращении он скривил рот.
— Они в курсе, что за ними гонятся. Надо торопиться.
Молодой швырнул старика на пол, и оба бросились вон из отеля.
40
Когда Кэтрин и Рутерфорд выбрались из машины и отряхнулись от пыли, Эрнан показал на хижину, служащую пограничным постом: рядом с ней виднелся одинокий джип, припаркованный на боливийской стороне.
— Вот кто вас подбросит. До Ла-Паса долетите вмиг. Водителя зовут Киттэ, по-английски не говорит совсем. Остановитесь у него и там спланируете безопасное возвращение домой.
Эрнан сложил ладони рупором и прокричал в направлении недвижимо замершего автомобиля:
— Hola, Quitte, estoy aqui con mis amigos! Vamonos!
[21]
Водительская дверь распахнулась, и с подножки соскочил невысокий улыбающийся индеец. Он помахал им, и Эрнан махнул ему в ответ, затем повернулся к ученым и стал прощаться. Глаза его горели, и весь его вид говорил о том, что он желает им удачи в их поиске.
— Друзья мои, удачи вам. — Он пристально посмотрел в глаза Кэтрин. — Но главное, будьте осторожны.
Кэтрин почувствовала, как к горлу подступил комок: в душе зашевелилось мрачное предчувствие.
— Почему вам не поехать с нами в Ла-Пас и не переждать несколько дней?
Эрнан улыбнулся и покачал головой:
— Нет, Кэтрин, я должен вернуться к родным и быть с ними — у нас все еще траур.
С этими словами они обнялись, и Кэтрин отстранилась с глазами, полными слез. Рутерфорд и Эрнан тепло пожали друг другу руки.
— Спасибо вам, Эрнан. Обещаю, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы узнать правду о Мигеле и профессоре и остановить Безумова.
Эрнан обнял англичанина.
— Джеймс, берегите себя. И свою красавицу спутницу.
Джеймс крепко сжал индейца в прощальном объятии.
41
В здании «Сотбис» на Нью-Йорк-авеню, в офисе всемирно известного манхэттенского торговца античными древностями, миловидная, ухоженная молодая женщина привела сенатора Миллера в темную комнату без окон. Рукой с идеальным маникюром, пошарив по стене у двери, она нащупала выключатель, и комната выплыла из мрака.
