«Если кому-то придет в голову убить нас — это самое подходящее место: никто никогда не узнает…» Лицо Рутерфорда блестело от пота.
— Что это? — Кэтрин показала на каменную форму размером с человека, лежащую на полу у дальней стены.
— Гранитный саркофаг. Он пустой — пойдем посмотрим.
Подойдя к саркофагу, они внимательно рассматривали его. Рутерфорд, заглядывая в справочник, пробормотал вслух его размеры. А затем вдруг воскликнул:
— Бог ты мой! Имперские меры,
[31]
употребляемые сегодня в Англии и Штатах, — дюймы и футы — соизмеримы с системой мер, применявшейся в строительстве пирамиды и изготовлении саркофага.
— Что?! Так, может, она послужила основой для нашей измерительной системы?
— Похоже, именно так. Никогда прежде я не задумывался о пирамиде в этом контексте, но сейчас чувствую, что она — буквально начало всему. Этот «ящик» здесь, наверное, с самого начала, поскольку чересчур велик, чтобы можно было протащить его по туннелю, по которому мы сюда попали. И что еще интересно: внутренние углы его почти идеально прямые. Просто непостижимо, как этого добились с использованием технологий, отличных от современных. Чтобы так выдолбить гранит, нужны колоссальное давление и алмазные буры.
Тут вдруг Кэтрин будто что-то подтолкнуло. Со страхом в голосе она спросила:
— Погоди-ка, а что именно за размеры ты там вычитал?
Удивившись ее вопросу, Рутерфорд несколько мгновений изучающе смотрел ей в лицо, затем опустил взгляд на справочник:
— Внутренняя длина — шесть футов шесть целых и шесть десятых дюйма…
— Вот, — перебила Кэтрин, — значит, я тогда не ослышалась. Это не случайность, учитывая все, что мы знаем об их мании к точности. Внутренняя длина древнего сундука, лежащего в самом сердце старейшего и самого загадочного строения, обозначена цифрами шестьсот шестьдесят шесть — числом дьявола.
Именно в этот момент освещение мигнуло, и на секунду камера погрузилась в полную темноту. У Кэтрин душа ушла в пятки. Рутерфорд почувствовал, как волна паники устремилась из области желудка к груди.
Затем свет включился. Джеймс будто постарел лет на десять.
— Думаю, задерживаться нам здесь без нужды не стоит ни минуты.
Кэтрин вновь обрела дыхание.
— Не стоит…
Свет больше не гас. Рутерфорд вытер рукавом лоб и заговорил — по голосу чувствовалось, как он нервничает:
— Вообще-то шестьсот шестьдесят шесть — это не число дьявола.
Кэтрин, беспокойно обводя взглядом жутковатое помещение, не поняла его.
— В смысле?
Рутерфорд, обильно потея, объяснил:
— В смысле, что оно гораздо древнее христианства. Это языческое обозначение Солнца или земной силы. Алхимики ассоциировали его с серой. В гематрии библейская фраза «theos eini epi gaia» — «я есть бог на земле» имеет цифровое значение шестьсот шестьдесят шесть. Поздние христиане, потерявшие связь с древними знаниями, стали испытывать страх перед этим числом и его символической силой.
Джеймс нервно вытер лоб тыльной стороной ладони и беспокойно огляделся.
— И это еще не все. Иди скорее сюда.
Рутерфорд подошел к южной стене. Кэтрин — за ним, каждую секунду со страхом ожидая, что свет опять выключат, и очень жалея, что у них нет с собой фонарика. Рутерфорд показал на небольшое отверстие.
— Вот эта шахта идет через кладку пирамиды наружу. Как и все здесь, шахта идеально прямая. Она проходит через середину кладки под углом точно сорок пять градусов. Тысячи тысяч блоков нужно было выдолбить специально так, чтобы сквозь них прошел ее ствол. Но это далеко не все. Если мысленно продлить ствол шахты в открытый космос, время от времени он будет пересекаться с меридиональной траекторией Пояса Ориона, священной областью неба в религии Древнего Египта. Аналогично в камере царицы ствол южной шахты направлен точно на Сириус. Иероглиф Сириуса составлен из звезды, пирамиды и камня Бенбен.
При упоминании о Сириусе у Кэтрин замерло сердце: она мысленно перенеслась в залитый солнцем лекторий колледжа Олл-Соулз, на свою лекцию о загадке племени догонов.
«Как же далеко мы зашли, если эти вопросы, перестав быть развлечением для преподавателей, превратились в вопросы жизни и смерти».
Рутерфорд продолжил:
— И в каждой камере имеется шахта, «глядящая» на определенную звезду. Обычно, когда шахта «смотрит» на звезду, остальные нацелены просто в космические пустоты. Но скорее всего, все четыре будут точно нацелены на свои объекты, если звездные часы открутить назад на две тысячи четыреста пятидесятый год до нашей эры.
Кэтрин наморщила лоб.
— Интересно, какой в этом смысл? Может, так они хотели увековечить день, когда им наконец удалось встать на ноги после хаоса потопа? Но в этой связи с Сириусом есть что-то такое… — Кэтрин не могла не вспомнить догонов и проговорила: — Может, просветители и к ним приходили…
— Что? — переспросил Рутерфорд, не понимая, о чем она.
Кэтрин оборвала себя:
— Нет, ничего. Просто странно. Но вовсе не случайно, что все шахты нацелены на звезды.
Рутерфорд обеспокоенно посмотрел на лампы, будто ожидая, что они вновь погаснут.
— Поговорим об этом, когда выйдем отсюда, хорошо? Тут со всех сторон так давит, просто не по себе…
Кэтрин уговаривать не пришлось:
— Да, пойдем скорее отсюда.
58
Дверь самолета распахнулась, и секретарь вышел на североафриканский зной — словно наткнулся на стену. Каирский аэропорт изнывал от жары. Двигатели самолета продолжали работать — белый шум делал немыслимой телефонную связь. Сильно пахло авиационным топливом.
С гримасой отвращения секретарь спустился по широкому трапу и ступил на взлетно-посадочную полосу, сопровождаемый двумя своими самыми надежными телохранителями. В то же мгновение четырехтонный грузовик с брезентовым верхом подкатил и встал в нескольких ярдах от самолета. Крепкого сложения европеец в «пустынном» камуфляже распахнул водительскую дверь и, соскочив вниз, спешно направился к лайнеру. Двигатели, постепенно замедляя вращение, продолжали шуметь, и ему пришлось кричать:
— Сэр, со мной шесть человек. Все вооружены и наготове, также в полной готовности наши агенты по всему Каиру. Что касается объектов наблюдения — три часа назад они прошли таможенный досмотр и сейчас находятся в Гизе.
Секретарь нахмурился:
— А человек в белом? Нашли его?
— Нет, сэр, на его след напасть опять не удалось. Глобальные операторы сообщают, что это бывший офицер российской армии, ученый-ренегат и шпион, — вероятно, поэтому мы упустили его. Пару лет назад он работал с профессором, сам же давно интересуется шапками полярных льдов.
