— Вы любили его? — спросил Муратов после долгого молчания.
— Не знаю. Я была слишком молода. А сейчас я стара. Я старше всех. Ведь никого не осталось из моих современников. Всех убили эти… — она низко опустила голову, Муратов знал, чтобы скрыть слезы.
Всеми чувствами Муратов был на стороне Мериго и его народа. Но в этот момент он понял, что можно ненавидеть тех, кому сочувствуешь. Его наполняла острая жалость к Гианэе, ни в чем не повинной, несущей на себе последствия поведения других, в среде которых родилась.
— Вы очень похожи на него, Виктор, — сказала Гианэя, — потому я попросила вас прийти сегодня.
— Я рад, если могу хоть этим облегчить ваше горе, — ответил он.
То, что она рассказала, побуждало его задать ей много вопросов, но он понимал, что они будут неуместны. Пусть говорит сама.
Гианэя подняла голову. Слез не было в ее глазах, она улыбалась даже, но он знал, что это только маска.
— Вы хотите что-то спросить у меня?
— Если вы не возражаете.
— Спрашивайте.
— Почему Рииагейа был так непоследователен? Из ваших слов ясно, что он понимал: люди Земли ушли вперед, они не такие, как прежде. Почему же он думал, что вы идете на смерть?
— Объяснение этому надо искать в нашей истории, — ответила Гианэя совсем спокойно. — Когда-нибудь вы ее узнаете. Я верю, что вы достигнете нашей родины. Ваше развитие шло быстрее, чем это было у нас, и даже Рийагейа не предвидел этого. Я поняла это на Земле. Я не буду рассказывать, Виктор. Сейчас я не могу это сделать. Я так же, как Рийагейа, была убеждена, что люди Земли убьют меня. И, отправляясь на астероид, оделась на смерть.
— Значит, это платье?..
— Погребальный наряд. В золотой цвет одевают умерших и осужденных на смерть.
— Зачем же вы надели его сегодня?
— Я хороню свою молодость.
Ему почудилось, что она говорит неискренне. Неясная тревога медленно поднималась в нем.
Он заставил себя непринужденно улыбнуться.
— Но, оказавшись среди нас, вы поняли, что вам ничто не грозит?
— Не сразу. Слишком сильны были понятия, привитые с детства, и отчасти влияние прочитанного о Земле. Может быть, книги были неудачно выбраны. Не знаю. Когда вы перенесли меня на свой корабль, я подумала: «Странное совпадение».
— В чем?
— У нас есть обычай. Когда мужчина берет себе жену, он переносит ее в свой дом на руках. Я подумала:
«Рийагейа мог бы это сделать для жизни, а этот, столь похожий на него лицом, делает то же, но для смерти». — Она замолчала, потом сказала: — Мне самой странно теперь, но я была уверена в смерти на Земле. И готовилась спуститься с вашего корабля прямо на костер. Меня пугала такая смерть.
— Почему на костер?
— У нас такая казнь. И я читала, что на Земле тоже была такая. Потом я поняла, что даже Рийагейа ошибся; вы лучше нас, ваша жизнь светла и прекрасна, что я должна закончить начатое Рийагейей, что он освободил бы меня от данного слова, если бы знал. — Взгляд Гианэи остановился на часах, стоявших в углу комнаты. Муратов навсегда запомнил, что они показывали ровно десять. — Поздно, пора кончать нашу беседу, — Гианэя протянула руку и взяла свой бокал. Муратов не шевельнулся. — Я пью, Виктор, за вашу родину, за ее счастливую жизнь. Одно время я думала, что она станет и моей третьей родиной.
— А разве это не так?
— Нет. Между мною и вами легла пропасть. Может быть, я рассуждаю неверно и вы правы. Но я ничего не могу поделать с собой. Я боролась, Виктор, иначе я позвала бы вас раньше. Простите меня.
Тревога и смутное подозрение превратились в уверенность. Муратов отчетливо понял, что должно сейчас произойти, что означает золотое платье Гианэи.
Он вскочил, опрокидывая кресло.
— Остановитесь!
Его рука, протянувшаяся, чтобы схватить руку Гианэи, опоздала на долю секунды.
Гианэя проглотила содержимое бокала.
Часть четвертая
1
На веранде, увитой зеленью дикого винограда, за небольшим круглым столиком сидели два человека.
Один, высокого роста, с зеленым оттенком кожи, с очень узкими, словно прищуренными глазами, явно был соотечественником Гианэи. Другим был Виктор Муратов.
Разговор шел на языке Гианэи.
— Жаль, что мы опоздали, — говорил человек с узкими глазами. — На несколько часов раньше, и в отношении здоровья Гийанейи не было бы сомнений, вернее их было бы меньше.
— Вы явились удивительно вовремя, — сказал Муратов. — Все произошло, как в сказке. Мне и сейчас иногда кажется, что это сон — и корабль и вы, Вийайа. — Он улыбнулся, позволив себе эту шутку. Чувство неловкости не покидало его.
Странные глаза Вийайи взглянули на него пристально.
— Почему вы стесняетесь меня? — спросил он. — И не только вы. И почему не хотите обращаться ко мне на «ты»? У нас уже давно нет иного обращения.
— Нас приучила к этому Гианэя, — ответил Муратов. — До вашего прилета мы и не знали местоимения «ты» на вашем языке.
— Но теперь вы его знаете.
Муратов смущенно молчал.
Он мог бы многое сказать своему собеседнику, но понимал, что для Вийайи его объяснения покажутся странными и даже просто бессмысленными.
Посещение Вийайи было неожиданным для Муратова, хотя он и знал, что все прилетевшие на удивительном корабле испытывают к нему особую симпатию, и понимал, отчего эта симпатия возникла. Причиной было все то же внешнее сходство Муратова с ними, то, что притягивало к нему Гианэю.
Приди к нему кто-нибудь другой из экипажа корабля, Муратов бы не смутился, но Вийайа…
Гости находились на Земле уже вторую неделю. Стали известны причины, побудившие их прилететь, имена и биографии космонавтов, история их родины. Люди Земли знали не только то, где находится планета, но и как она выглядит. Космонавты привезли с собой все, чтобы как можно полнее и подробнее рассказать о себе.
И земляне знали, что Вийайа, даже на той планете, опередившей Землю в науке и технике, считался величайшим ученым. Не удивительно, что Муратов чувствовал смущение в обществе такого человека.
Но Вийайа не понимал его состояния. Он сказал, первым переходя на «ты»:
— Я приехал провести с тобой вечер. Неужели ты хочешь, чтобы я пожалел об этом?
— Пусть будет по-твоему, — согласился Муратов.
Но согласиться — это еще не значит сразу перейти к делу. Муратов мучительно искал какой-нибудь естественный вопрос, но ничего не приходило в голову, Вийайа заговорил сам.
