Операции подобного рода производились быстро и безболезненно. Через десять минут Муратову вынесли из операционной и уложили в одной из палат.
Ее место в должности переводчика занял один из участников будущего полета на Гийанейю, испанский ученый Асанья, хорошо владевший гийанейским языком.
— Какой кровью наполним ее тело после промывания? — спросил Гипслис.
Он волновался, и только этим можно было объяснить вопрос, ответ на который был очевиден.
— А что мы можем сделать? — ответил Гиймайа, казалось не замечая странной «наивности» земного врача. — Чтобы вызвать членов нашего экипажа и взять кровь для Гийанейи, нужно время, которого у нас очень мало. Кроме того, нежелательно кровь смешивать. А хотя бы для одной промывки нашей крови уже не хватит. — Он помолчал и закончил заметно дрогнувшим голосом: — Она будет жить с вашей кровью в жилах или умрет. Третьего не дано!
Никто в городе еще не знал о случившемся. Никто из знавших здесь, в клинике, не догадался сообщить Стоуну.
Виктор Муратов должен был прилететь на проводы завтра утром.
Когда Марина очнулась, первое, о чем она вспомнила, было как раз отсутствие ее брата и первое, что она почувствовала, была радость, что его здесь нет.
— Долго я была без сознания? — спросила она у врача, сидевшего возле постели.
— Нет, не долго. Минут пятнадцать, — Могу я встать?
— Лучше полежите.
— Нет, не могу! — Марина села в постели. — Как с Гианэей?
Врач помедлил с ответом.
— Вы сами должны понимать, что шансов мало, — сказал он наконец.
— Пусть так. Но что сейчас?
— Идет подготовка к операции.
— Я пойду туда. — Она встала, но тут же покачнулась. Слабость разливалась по телу. — Дайте мне укрепляющего.
— Лучше бы вам полежать, — повторил врач.
— Они не поймут друг друга.
— Вызвали Асанью. Вы им не нужны.
— Прошу вас!
Он понимал, что ей будет легче находиться возле Гианэи, чем лежать здесь, не зная, что происходит. Пусть идет!
Марина проглотила таблетку и выпила рюмку какого-то лекарства. Потом врач помог ей дойти до двери операционной.
Но оказалось, что операция уже началась и на осторожный стук чей-то резкий голос ответил: — Не входить!
Марина опустилась на стул возле двери. Врач ушел. Она удивлялась тому, что ее сердце бьется очень спокойно, и не смогла догадаться, что это действует принятое ею лекарство. Напряжение росло с каждой секундой. Обострившийся слух улавливал шорох за дверью, но не было слышно голосов.
Молчание в операционной почему-то казалось ей угрожающим. Она чувствовала, что долго не выдержит ожидания и неизвестности. Потерять Гианэю казалось ей нестерпимым. Она всегда ее любила, а сейчас, когда каждое мгновение могло стать последним, девушка с другой планеты стала ей дорога, как родная сестра.
Через полчаса выбежавший из операционной врач бросил ей на бегу:
— Она еще жива!
И Марине показалось, что в нее вдохнули новую жизнь. Ничего не означающая фраза повлияла, как обещание: Гианэя будет жить!
В это время в операционной настроение все еще оставалось тревожным.
Операцию производил Гипслис. Гийанейские врачи не были знакомы с земными аппаратами и инструментами. Удаление испорченной крови и постепенная замена ее земной пока что шли нормально. Угрожающих симптомов не появлялось. Но они могли появиться в любую секунду.
Врачи с замиранием сердца следили за приборами. Сердце Гианэи работало пока без перебоев. Земная кровь проходила через сосуды и ткани ее тела, покидала его, заменяясь все новой и новой. Уже не осталось зараженной ядом гийанейской крови, а сердце работало. Оно словно не замечало, что наполняющая его кровь чужая — кровь чужой планеты!
Гипслис работал сосредоточенно, спокойно и четко. Он совершенно забыл, какую операцию производит. Гианэя была сейчас для него обычной пациенткой, такой же, как многие, многие другие, прошедшие через его руки.
Но иначе и не могло быть, иначе он вообще не смог бы работать.
Минуты бежали, и лица врачей постепенно светлели. Гианэя дышала глубоко и ровно. Темные пятна на ее лице исчезли.
Долгое молчание нарушил Гиймайа.
— Случайно, — сказал он, — мы произвели решающий опыт. Нужный и даже необходимый для науки. И можем поздравить человечество наших планет с успехом.
— Рано еще! — сказал Гипслис. Операция продолжалась.
Гиймайа вполголоса поговорил со своими товарищами.
— Нам кажется, — сказал он громко, — хватит!
— Нет! — ответил Гипслис. — Я буду продолжать. Столько, сколько найду нужным. В теле Гианэи не должно остаться ни единой капли зараженной крови.
Перевод прозвучал, как обычная фраза, но резкость тона не могла остаться незамеченной гийанейцами. Они поняли, что ученый Земли как бы отстраняет их, берет всю ответственность на себя. И они подчинились.
Гиймайа подошел ближе и слегка дотронулся до плеча хирурга. Этим жестом он благодарил его и соглашался с его решением.
Операция продолжалась.
Гипслис все так же стоял, слегка наклонившись над Гианэей, хотя процесс шел сейчас автоматически.
Многочисленные приборы, следящие за состоянием всех внутренних органов оперируемой, перестали отмечать малейшие нарушения. Они работали «спокойно», словно следили за здоровым человеком Земли, погруженным в обычный сон.
— Кто-нибудь, — сказал Гипслис, — выйдите и сообщите Муратовой. Она где-то тут, близко.
Один из врачей поспешно вышел. Очевидно, он не ограничился тем, что успокоил Марину. Когда через два часа Гипслис наконец решил, что цель достигнута, и прекратил операцию, в здании клиники уже собрались все гийанейцы и большое число землян.
Гианэю перенесли на ее постель. Она спокойно спала.
Что будет дальше?
На этот вопрос никто не отважился бы ответить.
Гианэя не умерла. Столь резко проявившиеся симптомы отравления исчезли, казалось, окончательно. Ритм сердцебиения, дыхание, деятельность желез внутренней секреции, печень — все было нормально. Под действием анестезии она спала так же спокойно, как спала до операции.
Но что происходит сейчас с тканями ее тела, клетки которых омываются земной кровью? Может быть, именно сейчас идет процесс более глубокого отравления всего организма, чем это было до операции? Более глубокого, но более медленного.
— Это выяснится через несколько часов, — сказал Гипслис.
