Наклонившись, они заглянули в отверстие. За ним находилась радиальная труба. Голубое пламя, горящее в чаше, отражалось на её стенках длинными светлыми полосами. Противоположный конец трубы скрывался во мраке.
— Наружная дверь закрылась, как только мы от неё отошли, — сказал Второв.
— Да, одному из нас следовало остаться на пороге. Здесь автоматика иная, чем у нас. Она видит и действует самостоятельно. И самое поразительное, — она сохранилась в полной исправности. Этот корабль многому научит нас.
— Мы сумели открыть дверь снаружи, — сказал Второв. — Неужели не сумеем сделать это изнутри?
— Если не мы, то наши товарищи откроют её. Они знают, где мы находимся. Это шанс на спасение.
— Перерыв связи заставит их поторопиться на помощь.
— Вряд ли! Мы предупредили, что радиосвязь может прерваться. — Мельников внимательно посмотрел на Второва. — Неужели ты боишься, Геннадий?
Молодой инженер покраснел.
— Не знаю, — откровенно ответил он. — Я не боялся, когда мы с вами сидели в кабине разломанного самолёта. Но здесь… кажется, боюсь.
— Непонятное должно вызывать страх, — задумчиво сказал Мельников. — Это верно! Однако, — прибавил он обычным тоном, — не будем терять времени.
Они подошли к каменной чаше.
Даже вблизи не видно было, на чём она стояла. Но не могла же чаша висеть в воздухе без всякой опоры. Второв попробовал провести рукой под чашей. Его пальцы коснулись чего-то твёрдого, и он нервно отдёрнул руку. Мельников осторожно ощупал невидимую опору. Чаша стояла на чём-то, имевшем кубическую форму. Но это «что-то» было абсолютно невидимо, — непонятным образом застывший воздух.
Они тщательно обследовали всё помещение, имевшее в диаметре метров шесть. Только ощупью можно было определить его размеры. Перекрещивающиеся отражения уничтожали видимость расстояний. Толпа фантастических призраков — десятки Мельниковых и Второвых — в неестественных позах, прямо, боком и вверх ногами, при каждом их движении причудливо переплетались со всех сторон, извиваясь в какой-то дикой пляске.
Второв старался не смотреть, но они отовсюду «лезли» в глаза.
— Надо уйти отсюда, — сказал он наконец, — у меня кружится голова.
Ничего, что хотя бы отдалённо указывало на механизм двери, они не нашли.
— Вероятно, он находится на центральном пульте управления, — сказал Мельников. — Здесь должен быть какой-то пульт. Да, — ответил он Второву, — надо уйти, у меня тоже кружится голова. Но я опасаюсь, что и эта дверь закроется, как только мы войдём в трубу. Логически должно быть так.
— Давайте я войду один, а вы останетесь здесь.
— А что из этого толку? Нет, лучше вместе.
Они стояли перед загадочной дверью, не решаясь войти. Здесь, в центре, было, конечно, безопаснее. Белопольский, спустя некоторое время, поймёт, что разведчики попали в какую-то ловушку, и пришлёт помощь. Как открывается наружная дверь, на звездолёте знают. Но если они, войдут внутрь корабля, то рискуют остаться там навсегда, — было совершенно неизвестно, удастся ли найти способ выбраться.
«Что же делать? — думал Мельников. — Как поступить? Остаться здесь и ожидать товарищей? Но ведь всё равно когда-нибудь придётся пройти внутрь».
Будь он одни, он не колебался бы ни минуты. Но Второв! Ответственность за него лежала на Мельникове.
«Эх, была не была! В крайнем случае, они сумеют прорезать стенку трубы или даже взорвать её».
— На всякий случай, оставим записку, — сказал он. Кратко, но достаточно подробно описав всё, что с ними произошло, Мельников положил записную книжку возле чаши на невидимый постамент. Книжка казалась висящей в воздухе, и её нельзя было не заметить сразу.
— Ну, теперь идём!
Пятиугольное отверстие было той же величины, что и наружная дверь. Неизвестные звездоплаватели, очевидно, были небольшого роста. Мельников, нагнувшись, перешагнул порог. Второв последовал за ним.
Они остановились сразу за дверью, тревожно наблюдая за ней. Закроется или нет?.. Дверь закрылась.
Они увидели, как отверстие затянулось точно прозрачной газовой плёнкой, сперва чуть заметной, но затем быстро густевшей. Потом, как-то сразу, резким скачком, только что бывшее перед ними отверстие исчезло. На его месте блестела гладкая, по-видимому металлическая, стена.
Это было так странно, так необъяснимо, что несколько минут оба звездоплавателя смотрели на чудесную стену, не будучи в состоянии сказать хоть одно слово. Они задыхались от волнения.
Только что на их глазах произошло явление, совершенно неизвестное земной науке. Пустота, сквозь которую они свободно прошли, превратилась в металл! Высшей наукой — непонятной, загадочной — повеяло на них от этого феномена, который, несомненно, являлся только применением ещё неизвестных им законов природы.
— С этой стороны почему-то нет граней, — сказал наконец Мельников.
— А вам не кажется странным, что мы её видим? — спросил вдруг Второв.
— Кого?
— Стену. Здесь должно быть совсем темно.
«В самом деле», — подумал Мельников.
Лампы на шлемах они потушили, когда вошли внутрь корабля. Голубой огонь чаши остался за дверью. Но стена была видна. Больше того, они видели свои тени, шевелившиеся на ней. Значит, за спиной свет!
Мельников обернулся и вскрикнул. В его голосе были радость и удивление.
ИЗ ГЛУБИ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ
Труба, которую они видели из-за двери, идущей в тёмную даль, оканчивалась в трёх шагах. Смутно виднелись деревья леса. Свет был светом дня, очевидно не таким слабым, как им казалось в самом лесу. Этот свет был достаточным, чтобы видеть внутри короткого отрезка трубы, непонятным образом заменившего целую трубу. Этот свет создавал тени.
— Выход! — радостно вскричал Второв.
— Нет, — сказал Мельников. — Это не выход. Смотри внимательней.
И Второв увидел…
Неясная масса деревьев была по сторонам и сверху, но прямо впереди её не было. Тёмная пустота уходила вглубь леса. Видимая труба оканчивалась в трёх шагах, а дальше продолжалась труба, ставшая невидимой, какой-то призрак трубы, о существовании которой можно было лишь догадываться.
И всё же это была та самая труба, по которой они пришли сюда. Только она стала по неизвестной причине абсолютно прозрачной, как пьедестал, на котором стояла чаша.
Мельников подошёл к «краю». Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы шагнуть дальше. Под ногами он различал траву, казалось, что идти некуда, оставалось только прыгать вниз.
Но металлическая подошва его ботинка ступила на гладкий пол. Рука ощущала полукруглую стенку. Труба была тут, твёрдая, как и раньше. И невидимая!..
